. Ему было пятьдесят семь лет, он не оставил записки, не сказал никому ни слова. Приехавшие на место события скорая и пожарная службы смогли лишь констатировать его смерть. Напомним, что аналогичный трагический случай спровоцировал начало восстания в Тунисе. Конечно, Франция не Тунис, и самого по себе акта публичного самосожжения недостаточно для начала восстания или хотя бы масштабной кампании гражданского протеста. Но такая нежданная аналогия должна во всяком случае заставить задуматься жителей старой Европы – только ли панарабская революция стоит сегодня на повестке дня? Рабкор.ру публикует текст Гаэля Мишеля о том, какие настроения царят в сегодняшней Франции.
Вот уже несколько месяцев некоторые политические события, отдельные информационные поводы и все более сложная для миллионов французов социальная ситуация заставляют нас задаваться этим вопросом, даже если он и может показаться нелепым.
Итак, могут ли успешное завершение восстаний в Тунисе и Египте, успех книги «Возмущайтесь!» Стефана Эсселя, развитие во Франции движения Uncut, рекордные показатели абсентеизма на окружных выборах и данные недавних опросов рассматриваться как предзнаменования будущего восстания? Восстание может случиться из-за последствий финансового кризиса, политики жесткой экономии, проводимой правительством, повышения цен, возмущения, вызванного доходами банков и ТНК, а также из-за низкого уровня зарплат и их сокращения, равно как и по другим очевидным причинам.
Восстания в Тунисе и Египте дали миру очень важный урок. Они показали, что восстания заранее не обречены на неудачу или кровавое подавление властями и что можно свергнуть даже авторитарный режим. Они предстали перед нами в положительном, оптимистическом свете.
Отметим, что эти восстания, безусловно, приемлемы не для всех, и некоторые политики из «Союза за народное движение» и Национального фронта не перестают настаивать на том, что привести к серьезным проблемам, имея в виду проблему временной эмиграции. Да и Доминик Стросс-Кан предупреждает нас о том, что возможное восстание в Китае будет иметь роковые последствия для мировой экономики. Не является ли все это попыткой сломить тот порыв надежды и сочувствия, который вызвали арабские восстания во всем мире, среди тех, кто надеется на большую свободу и более справедливый мир?
Эссель настроен оптимистично. И успех его книги «Возмущайтесь!», которая, по его выражению, является «призывом к возмущению», показывает, что идеи, почти не представленные в медиа и, как правило, затрагивающие очень ограниченную публику, на этот раз взволновали и заинтересовали гораздо более широкую аудиторию. В этой небольшой книге он описывает не только причины для возмущения: «современную международную диктатура финансовых рынков, которая угрожает миру и демократии», «средства массовой коммуникации, которые не предполагают […] ничего, кроме массового потребления, презрение к самым слабым и к культуре, всеобщую амнезию и доведенную до крайности борьбу всех против всех», – он также рисует общий план «мирного восстания»: нужно найти причину для недовольства, стать ангажированным активистом и «надеяться на ненасилие». По этому случаю Эссель вспоминает фразу Сартра, на которую будто эхом отозвались восстания в Тунисе и Египте: «Надежда всегда была основной силой революций и мятежей». Арабские восстания смогли возродить эту надежду.
Движение France Uncut будто вдохновлено Эсселем и особенно последними словами его книги: «Создавать, значит сопротивляться, сопротивляться, значит создавать» (ведь это движение описывается как «ненасильственное, стихийное, народное и творческое»). Но в на самом деле это движение зародилось в Великобритании, где люди, возмущенные безнаказанным уклонением крупных компаний от уплаты налогов и сокращением бюджета правительством, начали устраивать оригинальные и провокационные акции.
Во Франции это движение еще не приобрело серьезного веса, однако, если верить некоторым опросам, с ним солидарна опредленная часть населения Франции. 58% опрошенных желают восстания, 49% считают, что оно возможно. 85% молодых людей в возрасте от 15 до 35 лет почти или совсем не доверяют политикам, 71% опрошенных считает, что СМИ не заслуживают доверия, 89% – что миром правит финансовый рынок.
Все это демонстрирует как минимум недоверие к власти на политическом, экономическом и информационном уровнях. Да и вообще, как иначе интерпретировать рекордные показатели абсентеизма на окружных выборах и понижение рейтинга соцпартии по сравнению с результатом 2004 года – в момент, когда правые чувствовали себя гораздо лучше? На последних выборах лишь 17% избирателей были готовы голосовать за кандидатов-социалистов. И это после столь напряженной предвыборной кампании.
Прямо перед нами появляются свидетельства предстоящей разбалансировки политической системы, ведь если «Союз за народное единство» находится на пике своей непопулярности, а соцпартия в состоянии сместить его при власти, то она при этом, тем не менее, выглядит неубедительно и никого не подвигает к действию. Следует сказать, что 68% опрошенных считают, что, находясь у власти, правые и левые проводят одну и ту же политику, «что свидетельствует об очень низком уровне доверия к левым, вызванным их невнятной критикой кризиса, сверхприбылей банков, соответствующих показателей индекса CAC40 и тем, что при растущих ценах и падающих зарплатах французам стало все труднее сводить концы с концами».
Ответы политиков на эти все вызовы наводят на мысль, что они, видимо, парят где-то в облаках и не имеют представления о насущных проблемах миллионов французов, страдающих от падения зарплат и повышения цен на энергию и продукты питания.
Итак, Саркози продолжал свою политику жесткой экономии, а соцпартия не предлагала четкой альтернативы, и некоторые из ее кандидатов уже объявили, что будут проводить ту же политику – это Франсуа Олланд и Доминик Стросс-Кан. Обратите внимание, что Сеголен Руаяль и Арно Монтебур являются единственными в соцпартии людьми, предлагающими внятную альтернативу политике экономии.
В любом случае, Европа приняла пакт «за евро и конкурентоспособность», который вводит Европейское финансовое управление, обязывающее государства-члены ЕС проводить политику жесткой экономии.
Эта политика подразумевает уменьшение государственных пособий, падение темпов роста экономики и рост безработицы. Все это нужно финансовым кругам для того, чтобы государства сокращали свои долги. Но падение темпов роста отнимет у государств значительную часть налоговых поступлений, так что расплачиваться по долгам в итоге станет только сложнее. Также следует помнить, что значительная часть долгов, которыми попрекают государства, образовалась главным образом в результате производимых ими самими же операций по спасению банков, которые фактически состояли в переводе банковских задолженностей на государство.
Итак, у роста государственных задолженностей, повышения цен (в особенности на продукты питания – за счет спекуляции на рынке первичной сельскохозяйственной продукции), навязывания политики жесткой экономии (в том числе и при помощи уловок МВФ), служащей как можно более скорому (до следующего спасения банков), но не на самых лучших условиях, сокращению государственных долгов – одна причина.
Кризис еще очень далек от завершения, а финансовая система очень хрупка. И раз еще ничего не было сделано для ее регулирования, решение, принятое мировыми лидерами на последнем саммите большой двадцатки, сводится к передаче банковских долговых обязательств государствам. Иными словами, государства не перестали обрастать долгами и навязывать населению политику экономии.
Итак, вопрос долга – это вопрос соотношения сил, как выразился Жак Аттали в своей книге, посвященной этому вопросу. Однако захотят ли правительства, особенно французское, изменить это соотношение сил не в пользу финансистов, которые «покупают правительства» (прямо по формуле Джозефа Стиглица), или же они предпочтут пойти на риск противостояния со своим населением?
Не похоже, чтобы в данный момент власти были готовы менять это соотношение сил. Поэтому мы оказываемся перед тремя возможными вариантами развития событий: правительства дождутся беспорядков или массовых акций протеста, чтобы надавить на банки, или они попытаются усмирить протестующих, или же они просто не верят в возможность восстания во Франции.
Но как бы там ни было, мы должны отметить, что почва для восстания уже подготовлена! И раз ничего не сделано, ничего не изменилось и ход событий приобрел необратимый характер, то до восстания недалеко – рано или поздно, но оно произойдет.
Опубликовано на сайте agoravox.fr
Перевод с французского Дениса Денисова
Гаэль Мишель
