Конец Демократической партии
Разгромная победа Трампа и Республиканской партии США в 2024 году — это конец Демократической партии в её современной либеральной итерации, конечная точка долгого пути не туда, начало которого было отмечено за 30 лет до этого «Республиканской революцией» 1994 года.
У Демократической партии США длинная и противоречивая история. По сути, это несколько историй, объединённых общим брендом, содержание которого менялось по мере смены эпох, вместе с которыми партия переизобретала себя: в XXI веке — синоним либерализма, поддержки меньшинств и оппозиции республиканцам-расистам, в XIX веке Демократическая партия была партией рабовладельцев, воевавших за сохранение рабства в Гражданской войне с прогрессистами-республиканцами. А между этими двумя крайностями, в XX веке, в течение 60 лет от Рузвельта до Рейгана Демократическая партия была, фактически, социал-демократической партией США — «крайне левой» по сегодняшним стандартам демократов.
Правый поворот демократов, от Нового курса к неолиберализму, начался с избранием в 1976 президентом Джимми Картера, при котором партия перестала быть социал-демократической, и завершился с избранием в 1992 Билла Клинтона, при котором демократы окончательно стали либеральной партией.
Клинтон прописал США тот же экономический курс, который американцы тогда насоветовали постсоветской России: курс на реставрацию дореформенного (для России — дореволюционного) капитализма — в этом смысле, всё было честно, — и с теми же политическими результатами: как и для ельцинских младореформаторов, клинтоновская экономика обернулась для Демократической партии политической катастрофой.
В 1994 году, на промежуточных выборах в середине первого срока Билла Клинтона, произошла так называемая Республиканская революция:
- выиграв дополнительные 54 места, республиканцы впервые с 1952 года получили большинство в Палате представителей Конгресса (до этого демократы контролировали Палату непрерывно с 1955 года, а с двумя перерывами по два года — с 1931),
- вернули себе контроль над Сенатом, который они потеряли в 1986 году,
- увеличили на 10 (до 30) число штатов с республиканскими губернаторами (демократы потеряли 10, до 19). Именно с 1994 года Техас стал республиканским штатом — когда на выборах губернатора победил Джордж Буш-младший.
Передышку Демократы получили только через 12 лет: сначала в 2006 из-за непопулярности Буша уже в качестве президента Республиканцы утратили большинство в Конгрессе, а в 2008 демократы во главе с Обамой выиграли Белый Дом, большинство в нижней палате и супербольшинство (60 мест) в Сенате.
Произошло это потому, что Обама избирался как кандидат надежды на перемены (hope), левая, популистская риторика которого активировала социальных активистов и группы на политическое участие с размахом, с которым левые не включались в американскую политику с 1960-х.
Однако, использовав левый актив для победы на выборах, у власти Обама и его команда полностью отказали левому активу в любом участии, расставив на все позиции люто ненавидящих левых неолибералов и лоббистов Уолл-Стрит, по сути, повторив клинтоновский разгром левого фланга Демпартии. Из разразившегося при Буше финансового кризиса 2008 года Обама спас банкиров, а не заёмщиков, позволив миллионам ипотечников потерять свои дома, а супербольшинство в Конгрессе использовал для проведения консервативной реформы здравоохранения, направленной на сохранение бизнеса частных медицинских страховщиков.
В результате, в середине первого срока Обамы, на промежуточных выборах 2010 года, Демократы потерпели поражение ещё тяжелее, чем в 1994 при Клинтоне, потеряв большинство в Конгрессе, губернаторские кресла в шести штатах, откатившись обратно до уровня 1994 (20 штатов у Демократов, 29 у республиканцев), и места в конгрессах штатов — всего проиграв более 1000 мест за одни выборы.
После этого Демпартия так и не восстановилась, с трудом и переменным успехом ведя с Республиканцами борьбу за президентство, дважды выиграв в 2012 и 2020 и дважды проиграв в 2016 и 2024, и Конгресс — несмотря на то, что республиканцы окончательно превратились в партию меньшинства, с 2000 года постоянно выигрывая президентские выборы и места в Конгрессе меньшим числом голосов.
Таким образом, все самые крупные победы демократов на выборах кроме одной после 1992 года строились на республиканских провалах:
- в 2006 при Буше,
- в 2018 и 2020 при Трампе,
- в 2022 — после отмены права на аборт республиканским Верховным судом.
Только в 2008 году у демократов, помимо опоры на антиреспубликанский электорат, была собственная позитивная повестка: прогрессивная популистская кампания Обамы — и это принесло им крупнейшую победу с 1992 года. А отказ после победы этой повестке следовать обернулся тяжелейшим с 1994 поражением в 2010, которым республиканская «Чайная партия», по сути, повторила и закрепила «Республиканскую революцию».
Уроки 32 лет Демократической партии эпохи Клинтона-Обамы, таким образом, предельно наглядны:
- Превращение Демократической партии из социал-демократической в либеральную партию моментально лишило её 60-летнего доминирования, длившегося с 1931 года.
- Демократическая партия формата Клинтона-Обамы сильнее боится победы своего левого крыла, чем Республиканцев. Поэтому она постоянно борется со своим левым флангом, принимая всё более правые, близкие к Республиканским, позиции.
- Движением навстречу республиканцам (в поисках центра), демократы позволили республиканцам незаметно сдвигаться всё более крайне вправо. Фактически, своим центризмом демократы прикрыли и обеспечили фашистский сдвиг республиканцев.
- Сильные победы с большим перевесом на выборах доступны Демпартии, когда она ассоциируется с возвратом к социал-демократической повестке, к партии рабочего класса и профсоюзов, как в 2008.
- Либеральной Демпартии доступен только ограниченные, с минимальным перевесом, и неустойчивые (на один срок) победы на провалах республиканской политики.
- Чем сильнее Демократы борются с левыми внутри партии, и чем дальше движутся вправо к республиканским позициям — тем проще Республиканцам их побеждать.
К 2024 году антилевый либеральный курс демократов достиг предела смещения вправо, до состояния, в котором позиции сперва Джо Байдена, а потом сменившей его в предвыборной гонке Камалы Харрис оказались правее республиканцев:
- Ультраправая позиция Байдена/Харрис по Израилю и Палестине оттолкнула значительную часть мусульманского/арабского электората и левой молодёжи и дала Трампу возможность обойти их слева, риторически представив себя как более умеренного кандидата (хотя на практике его позиция по Палестине ничуть не менее, если не более экстремальна позиции Байдена).
- Ультраправая позиция по миграционной политике: Байден/Харрис буквально взяли за основу республиканскую платформу. Это не привлекло к ним правый электорат, который всё равно доверяет республиканцам больше, и лишило прежний демократический электорат, сторонников гуманной миграционной политики, представительства.
- Во внешней политики «ястребиная» позиция Байдена/Харрис в вопросах НАТО, войны в Украине, отношений с Россией и Ираном, дала Трампу возможность и тут обойти их слева, риторически представив себя «голубем» и защитником мира, а демократов и Харрис выставив партией войны.
Практически сравнявшись с республиканцами до состояния идеологической неразличимости или даже оптически оказавшись правее правых, демократы максимально далеко оторвались не только от левой оппозиции, но и от собственного электората, радикально подавив явку со своей стороны: за Харрис в 2024 проголосовало на 15 млн меньше избирателей, чем за Байдена в 2020, только этим и обеспечив победу Трампа и Республиканской партии.
Конец либерализма
Поражение Трампу и республиканцам в 2024 — это однозначный сигнал, что либеральной Демпартии пришёл конец: обамо-клинтоновский формат полностью исчерпал свой потенциал.
Быть правее правых лишь сужает базу демократического электората и угнетает явку за демократов до такой степени, что активированное электоральное меньшинство республиканцев начинает выигрывать напрямую, по числу голосующих на выборах. Без достаточной электоральный поддержки, чтобы отвоёвывать проигранные места, демократические кандидаты утратят релевантность и поддержку доноров, а без избирателей и денег партия утратит смысл для кандидатов, и постепенно сойдёт на ноль.
Тут даже логика самосохранения системы и шкурные интересы партийного истеблишменте не оставляют им выбора: к ближайшим промежуточным (2026) и следующим президентским (2028) выборам что-то должно измениться.
- Правый путь: республиканцы за 40 лет от Рейгана до Трампа прошли путь от консерваторов до фашистов, в предвыборной гонке целиком уместившись в крайне правом сегменте политического спектра — Республиканская партия США сегодня — это фашистская партия, буквально и безоговорочно. И участие демократов в будущих выборах — условия и порядок их участия, и даже сама возможность теперь не гарантированы. У республиканцев нет политического капитала, чтобы запретить Демократическую партию как таковую, но они вполне могут попытаться взять под контроль выборы таким образом, что демократам ради того, чтобы выигрывать хоть какие-то выборы, придётся согласовывать своих кандидатов с республиканцами, которые будут пропускать только профашистские кандидатуры. Таким образом, Демократическая партия США утратит фактическую самостоятельность, превратившись в партию-сателлита Республиканской партии.
- Левый путь: нереализованный электоральный запрос и растущий проектный потенциал внутри и извне Демократической партии может привести к её расколу, образованию сильной третьей партии или внутрипартийному перевороту, со смещением неолиберального истеблишмента союзом социал-демократов и демократических социалистов.
Превращение в республиканского сателлита, фашизация Демократической партии и левый раскол/переворот внутри партии — не взаимоисключающие сценарии, а вполне совместимые и даже способные разгонять один другой. Первое вполне вероятно выступит катализатором второго. До сих пор Демократическая партия служила отличной ловушкой для левой пассионарности, кооптируя и нейтрализуя её антисистемный потенциал, создавая иллюзию досягаемости власти и возможности перемен.
Принуждать кандидатов отказываться от «крайне левых» идей (которыми в неолиберальную эру Демократической партии считается даже не демократический социализм, а обычная, основанная на капитализме, европейская социал-демократия) работало, пока взамен партия приносила победы на выборах — и могла одно оправдывать другим. Но если партия перестаёт выигрывать даже против откровенных фашистов и кандидатов с таким багажом и антирейтингов как Трамп — слушать её незачем.
Автор: Левый угол, @moralpolitics
