Российские левые и СВО
Правящий в России режим обеспечил своей стране образ флагмана консервативных, крайне правых сил. Однако в самом российском обществе глубоко укоренены левые ценности и симпатии. Именно эта «левизна» традиционно воспринималась правящим классом, как ключевая проблема, требующая экстраординарных решений. «Сегодня только Путин сможет обеспечить “правый поворот” в “левой стране”, а именно в этом состоит парадокс задачи реформирования новой России», говорил в 2011 г. глава российского союза предпринимателей «Деловая Россия» Борис Титов, который вскоре стал уполномоченным по правам предпринимателей при президенте. Но его видение ситуации разделяла и либеральная оппозиция. «Наша проблема в том, что страна у нас левая, а реформы ей нужны правые», говорил один из самых ярких либеральных критиков Владимира Путина Борис Немцов.
Результаты опроса, проведенного осенью 2021 г., свидетельствовали, что «черты, присущие «образцовому социалистическому обществу», приоритетными для развития страны даже среди лиц 14–17 лет считают более 50 %. В возрасте 30–35 лет их приверженцев уже 60–65 %, а среди 55–65-летних россиян – почти 80 %». Если в 1990-х и 2000-х «левые» ценности и идеи (социальное равенство, государственные социальные гарантии, общественный контроль за экономикой и т.д.) разделяли, в первую очередь, представители старших поколений, то в 2010- наметился сильный рост популярности этих идей среди молодежи. Опрос студентов российских ВУЗов показал, что 68,4% из них в число приоритетных для себя ценностей включили социальную справедливость и равенство, 60,2% «заботу о слабых». В 2016 г. 66% респондентов предпочитали, чтобы большинство предприятий в стране находились в государственной собственности (причем с 2005 г. этот показатель вырос на 10%).
До определенной степени преобладание «левых» ценностей в обществе сказывалось на итогах выборов. Так, в 2021 г. на выборах в Госдуму формально левые – коммунистические и социалистические – партии набрали в сумме 31% голосов. Если учесть масштабные фальсификации, зафиксированные наблюдателями, этот показатель можно увеличить в 1,5–2 раза выше. Еще важнее, что миллионы людей левых взглядов либо не голосовали вовсе (авторитет электоральной системы очень низок), либо были принуждены голосовать за пропрезидентскую «Единую Россию» из-за давления работодателей или местных властей.
Власти вообще, и лично президент Владимир Путин годами эксплуатировали левые настроения общества. Эту задачу решали и социальные выплаты, которые не меняли структуру неравенства, но создавали патерналистскую зависимость бедных групп от власти, и многолетняя пропагандистская эксплуатация исторической памяти о временах СССР. Идеологическая мимикрия дополнялась постоянным давлением на политические партии. Шаг за шагом их автономия сводилась к минимуму, а руководство превращалось в послушную обслугу Администрации президента. Несогласные безжалостно изгонялись из легальной политики или становились жертвами репрессий. В этом состоянии левые и подошли к началу СВО в Украине.
СВО за счет рабочего класса
С самого начала СВО две главные социальные группы, традиционно ориентированные на левую политику, оказались в молчаливой оппозиции к агрессивному курсу правительства. Социологические исследования показывают, что поддержка СВО ниже всего среди самых бедных групп респондентов, а также среди молодежи. «Люди с низкими доходами более обеспокоены военной операцией, поскольку ожидают дальнейшего ухудшения своего материального положения, в связи с этим», — отмечают исследователи. Цифры зависят от формулировок и от времени проведения опроса. Так, в марте 2022 среди респондентов с высокими доходами 69% заявили о поддержке решения Путина и лишь 17% не поддержали его. Среди респондентов с низкими доходами уровень поддержки был на 20% ниже, а 31% бедняков прямо осуждали СВО, несмотря на цензуру и репрессии. Граждане моложе 29 лет были единственной группой, в которой большинство выступало против СВО с самого начала.
За почти 2 года СВО ее популярность снизилась во всех социальных слоях. В октябре 2023 г. доля респондентов, предпочитающих немедленные переговоры продолжению боевых действий, впервые превысила число тех, кто считает нужным воевать дальше. Усталость от СВО нарастает.
При этом именно основные для левых группы – молодежь и бедные слои населения – демонстрируют максимальное миролюбие. Среди самых молодых (18–29 лет), 63% за немедленные переговоры и лишь 21% за продолжение СВО. В разрезе имущественного и доходного неравенства та же закономерность. Относительно обеспеченные россияне чаще поддерживают СВО (58% за боевые действия и только 37% за переговоры), а бедняки хотят мира (54% за переговоры и 32% за СВО).
Даже в условиях масштабных репрессий, цензуры и тотального контроля за выборами, прошедшие в сентябре региональные выборы продемонстрировали, что кандидаты, использовавшие в своей агитации военно-патриотическую риторику, получили значительно меньше поддержки, чем те, кто просто игнорировал СВО. Самым скандальным стало поражение участника СВО Сергея Сокола, который при поддержке Кремля баллотировался в губернаторы Хакасии. К сожалению, усталость от СВО не помогла левым партиям получить дополнительные голоса. Наоборот, их кандидаты тоже растеряли поддержку. Ведь парламентские левые выступили в качестве горячих сторонников путинской авантюры.
Левые за СВО
Крупнейшая парламентская Коммунистическая партия Российской Федерации не просто поддержала СВО, но и стала одним из главных ее пропагандистов. У этого феномена есть две причины.
С момента своего возникновения в 1993 году партия стояла на платформе «государственного патриотизма». Ее программа и агитация строились на образах сильного государства, мощной армии, «борьбы цивилизаций» (западной и русской), славянофильства, а также политического и культурного антизападничества. Это был сознательный выбор: КПРФ претендовала на роль лидера «лево-патриотической» оппозиции. Даже СССР, ностальгия по которому десятилетиями приносила коммунистам голоса пожилых избирателей, понимался, прежде всего, как «красная империя», а не в качестве радикально-социалистического эксперимента.
Если в период радикальных либеральных реформ и прозападной политики администраций Бориса Ельцина, такая идеология противопоставляла Компартию правящему режиму, то с приходом к власти Владимира Путина, «патриотизм» стал платформой для негласного альянса коммунистов с властью и – в еще большей степени – с организациями и представителями «национального капитала». Из защитника бедных, или представителя наемных работников, КПРФ превращалась в партию протекционистской промышленной политики, и в защитницу интересов военно-промышленного комплекса.
Во-вторых, КПРФ оказалась заложницей выстроенной при Путине авторитарной системы. На практике это означало, что для сохранения влияния, и мест в федеральном и региональных парламентах, самого статуса «второй партии страны», руководству была важна не столько популярность среди избирателей, сколько хорошие отношения с действующей властью. Администрация президента имела решающий голос при согласовании избирательных списков КПРФ на выборах любого уровня. Слишком радикальных кандидатов партия, по просьбе из Кремля, просто снимала с выборов или исключала из своих рядов. К 2022-му году автономия думских коммунистов сократилась до минимума. Резкий конфликт с Кремлем неминуемо означал бы для них политическую смерть (а для многих и перспективу репрессий).
С 2014 г. КПРФ осудила Майдан в Украине. Для этого были разные причины. В том числе, и репрессии против левых в Украине. Во внутренней российской политике это создало для партии удобную нишу. Она критиковала российское руководство «справа» – за недостаточно решительное вмешательство в украинский конфликт. Коммунисты годами требовали «защитить народ Донбасса», т. е. включить мятежные регионы на востоке Украины в состав России, чтобы распространить на их жителей социальные гарантии и безопасность, в которых им отказывал официальный Киев. В 2022 г. власть воспользовалась этой риторикой коммунистов. Им позволили внести в Думу законопроект о признании ДНР и ЛНР, а потом за него внезапно проголосовало думское большинство. Путинская администрация, фактически, начала СВО руками своей думской оппозиции.
Тем не менее, в КПРФ нашлось немало противников СВО. «Фронда» распространилась даже на депутатский корпус. 25 февраля 2022 депутат Госдумы от КПРФ Олег Смолин выразил сомнение в необходимости применения военной силы на Украине. Другой депутат-коммунист, Михаил Матвеев потребовал немедленно прекратить вторжение. «Голосуя за признание ДНР/ЛНР, я голосовал за мир, а не за СВО. За то, чтобы Россия стала щитом, чтобы не бомбили Донбасс, а не за то, чтобы бомбили Киев», заявил он. Аналогичную позицию озвучил влиятельный депутат
Вячеслав Мархаев. Похожие заявления делали многие руководители региональных отделений Компартии, депутаты Законодательных собраний и политики-коммунисты. Около 600 депутатов разного уровня, избранных от КПРФ, подписали открытое письмо «Коммунисты и социалисты против СВО». Однако голоса несогласных быстро были купированы: давление на них оказывало как партийное руководство, так и местные репрессивные органы.
Часть популярных политиков от КПРФ предпочли занять “выжидательную позицию”. Они уже 20 с лишним месяцев не делают публичных заявлений, или не являются на заседания парламента, на которых принимаются репрессивные законы или новые военные кредиты. Так повели себя экс-губернатор Иркутской области и депутат Госдумы Сергей Левченко, писатель Сергей Шаргунов, кандидат в президенты от КПРФ в 2018 г. Павел Грудинин и др.
Тех, кто был не готов молчать, ждали репрессии. Для начала – партийные. За антивоенную позицию из партии исключили популярного московского политика и депутата московской городской думы Евгения Ступина (признан иноагентом, его ютуб-канал сегодня насчитывает 400 тысяч подписчиков, он является одним из самых популярных левых политиков). Не помогла Ступину и кампания солидарности, когда коммунисты Москвы и других российских регионов записывали видеоролики в его поддержку. Вскоре Минюст признал Ступина «иноагентом». В провластных медиа звучат призывы к аресту или даже убийству политика. В список «иноагентов» был включен также близкий к КПРФ популярный левый экономист Владислав Жуковский и бывший кандидат в депутаты Михаил Лобанов (минюстом признаны иноагентами).
Во многих регионах в партийных организациях прошли чистки. За несогласие с «СВО» из партии и ее молодежной организации исключили, в общей сложности, сотни активистов. Были факты массового выхода из рядов партии: в Сургуте 57 коммунистов сдали партбилеты.
СВО вызвала раскол и в непарламентских левых организациях. Например, «Левый Фронт» в своем заявлении осудил только политику США, НАТО и мировой неолиберальный порядок, возложив ответственность за СВО на “алчных и безжалостных представителей мирового капитала”. Несогласное с этим меньшинство (около 20% активистов) во главе с одним из координаторов организации Алексеем Сахниным вышли из организации. «Я не хочу проклинать своих бывших товарищей. Я хорошо понимаю их мотивы. Многие просто боятся. Иногда страх малодушно маскируют под политическую мудрость, рассказывая о необходимости сохранить возможность «легальной работы» и «избежать раскола». Есть и те, кто просто не может поместить происходящее в свою систему моральных координат и назвать свою страну агрессором. Эти люди будут цепляться за ошметки пропагандистских клише, чтобы не видеть главного: вооруженную агрессию невиданного масштаба развязала именно путинская клика. И именно это – центральный факт. Нельзя камуфлировать его трусливыми ссылками на интриги американских империалистов (а они есть); преступления украинских ультраправых (и их немало); или оправдывать кровь невинных в Харькове, Одессе и Киеве кровью, пролитой в Донецке и Луганске», заявил Сахнин.
Еще две сравнительно крупные организации – Российская коммунистическая рабочая партия и Объединенная коммунистическая партия – осуждают «империализм», но поддерживают “спецоперацию”, называя её “справедливой борьбой народа Донбасса” и “антифашизмом”. По мнению руководителей этих партий, коммунистам необходимо “критически” поддержать СВО, которую ведет российский капитал, как “антиимпериалистическую”, направленную против “однополярного мира” и т. д. Как и многие другие провоенные левые, РКРП и ОКП часто ссылаются на популярные на Донбассе символы советской эпохи – красные знамена, герб с серпом и молотом, памятники Ленину – эксплуатацию которых активно поддерживает официальная российская пропаганда. Если в Украине коммунистическая символика запрещена, рассуждают авторы соответствующих резолюций, а в России нет, значит в конфликте нужно поддерживать более лояльную к коммунистам, то есть «более демократическую» сторону.
Затянувшаяся СВО оказалась ловушкой для провоенных левых. Руководство КПРФ, выполняя свой негласный контракт с Кремлем, разыгрывает из себя радикальный фланг «партии войны», но это все сильнее подрывает остатки популярности этой партии. Ее риторика все меньше отличается от пропагандистского мейнстрима, и все меньше резонирует с запросами уставших от СВО левых избирателей. В то же время, в капкане оказались и региональные политики, и основная масса актива партии: в условиях СВО фактически запрещены социальные протесты и публичная критика власти. Согласовать мероприятия оппозиции не позволяют (со ссылкой на “ковидные ограничения”). Выборы (и прежде очень несвободные) превратились в фикцию, а ход кампании, голосование и подсчет голосов находятся под тотальным контролем властей. Единственной дозволенной формой деятельности провоенных левых стали «благотворительные» акции по сбору “помощи нашей армии” – денег на оружие и экипировку для солдат и “гуманитарную помощь” населению в прифронтовой зоне.
Антивоенные левые
Даже в условиях репрессий и военной цензуры, в России сформировалась левая антивоенная оппозиция. Она активно участвовала в антивоенных уличных протестах в первые месяцы СВО.
«Социалисты против СВО» попытались мобилизовать антивоенные настроения внутри КПРФ, а также среди участников социальных движений. Коалиция собрала подписи сотен местных политиков под антивоенным открытым письмом, инициировала публичные демарши ряда региональных депутатов, выступавших против СВО.
Собственную антивоенную кампанию пытались запустить и не вошедшие в Коалицию организации, как правило, «отколы» от более крупных провоенных «сталинистских» партий. 1 мая 2022 года в Новосибирске состоялся митинг левой организации “Красный поворот” (отколовшейся от РКРП). Это была первая и до сих пор единственная согласованная антивоенная акция в России, которая прошла под лозунгами против империалистической войны, за мир между народами. Однако численность участников была невелика – всего несколько десятков человек.
Основной формой активности антивоенных левых стала агитация в телеграмме и Youtube. Некоторые ресурсы – блог Евгения Ступина, каналы «Рабкор», «Вестник Бури» и др. – насчитывают сотни тысяч зрителей. Но такая информационная работа, даже при условии соблюдения крайней осторожности, чревата репрессиями. Так, летом 2023 года был арестован главный редактор канала «Рабкор» Борис Кагарлицкий (признан иноагентом), которому предъявили обвинения в «призывах к терроризму». А 29 ноября 2022 года в Иркутске прошел обыск и был задержан левый активист, участник войны в Афганистане Владимир Тимофеев. Он уже приговорен к трем годам колонии общего режима по двум статьям УК РФ: об “оправдании терроризма” и за распространение “заведомо ложной информации об использовании Вооружённых Сил РФ” в Интернете и отбывает свой срок. Большинство других антивоенных левых авторов и блогеров внесены в списки «иноагентов» (Андрей Рудой, Евгений Ступин).
Выступившие против СВО левые группы и активисты тоже оказались в своего рода в ловушке. Почти все их привычные стратегии и практики – участие в электоральных кампаниях, в социальных протестах или забастовках, уличные протесты, академические мероприятия и агитационный онлайн блоггинг – оказались неэффективны в условиях СВО и прямой диктатуры. А к подпольной или нелегальной работе они оказались не готовы. Большая часть актива пребывает в прострации и просто наблюдает происходящее. Психологически это можно понять: любая публичная акция грозит мгновенным арестом, большим сроком или отправкой на СВО. Но есть и более глубокая проблема. У антивоенных левых нет никакой внятной политической стратегии.
Небольшое число самых радикальных групп пытаются вести вооруженную борьбу. За 21 месяц СВО в России было совершено около 200 нападений на военкоматы, и несколько сотен поджогов релейных шкафов и других акций мелкого саботажа на железных дорогах. За большинством из них стоят крохотные левые или анархистские группы или отчаявшиеся одиночки, состоявшие в левых организациях прежде (или просто подписанные на их социальные сети). (прим. редакции.: редакция Рабкора осуждает и не поддерживает действия, противоречащие УК РФ)
Бывают «радикальные» эксперименты и противоположного содержания. Несколько известных левых активистов (в том числе и из антивоенного лагеря) подписали контракты с российской армией в качестве «добровольцев». Трудно точно описать их мотивы. Это и отчаяние от бесконечного бессилия и споров вокруг никому не нужных резолюций крохотных изолированных групп. И смутная надежда оказаться одним из лидеров солдатской массы в момент гипотетического «краха режима» («если субъект перемен возникнет – он возникнет здесь», сказал один из таких активистов в частной переписке). И, конечно, банальная нужда в деньгах (армия – один из главных шансов заработать для россиян).
Но большинство активистов, выступающих против СВО, сегодня не смогли найти ни личного, ни политического выхода из тупика. Как и большинство россиян, смертельно уставших от СВО, они не в силах ответить на вопрос о том, как она может завершиться? Есть ли внутри страны силы, способные прекратить СВО? Где эта сила, если городской образованный класс, бывший ядром оппозиционных мобилизаций разгромлен? Возможна ли солдатская революция? А, если да, то как левые могут установить контакт с солдатами в условиях диктатуры? Кто, как и где может выдвинуть программу «демократического мира»?
От того, будут ли найдены ответы на эти вопросы, зависит, смогут ли левые использовать свой потенциал и превратиться в силу, способную изменить Россию.
Алексей Сахнин,
Элмар Рустамов
