Иран: восстание против теократической тирании
Исламистский режим в Иране жестоко подавляет новое восстание иранцев, по горло сытых сорока тремя годами репрессий и требующих перемен. Иранская революция 1979 года стала массовым народным выступлением против диктатуры шаха: её участники надеялись добиться демократии, политических свобод, социальной справедливости и национальной независимости. Хотя в революции участвовали как духовные, так и светские политические силы, в отсутствие светского руководства (в особенности у левых, многие лидеры которых были ликвидированы шахским режимом) религиозные силы при поддержке либералов возобладали и провозгласили её «Исламской». Значительная часть левых, ослеплённая популистской антиимпериалистической риторикой нового режима (в особенности после захвата заложников в посольстве США), сама поспособствовала своему дальнейшему падению.
За долгий постреволюционный период исламистский режим пережил несколько трансформаций. После уничтожения левой и либеральной оппозиции сформировалась клерикальная олигархия, во время длительной Ирано-иракской войны превратившаяся в клерикально-военную. Послевоенная политика реконструкции, важнейшим элементом которой стали денационализация и «приватизация» важнейших отраслей промышленности, разработок полезных ископаемых и сельскохозяйственных производств, переданных приспешникам власти и родственникам правителей, превратили режим в клерикально-, военно-коммерческую олигархию. Внутренние противоречия правящего блока привели к формированию фракций «реформаторов» и «консерваторов», и несколько десятилетий иранцы участвовали в крайне несвободных «выборах», голосуя за меньшее из двух зол.
Результатом проводившейся сменявшими друг друга правительствами неолиберальной политики стало, помимо прочего, расширение разрыва между нуворишами и малообеспеченным большинством. Неприкрытая коррупция, халатность и плохо продуманная политика привели к серьёзному экономическому, экологическому, социальному и культурному кризису. Воплощая в жизнь мечту своего отца-основателя об «экспорте Исламской революции», режим установил отношения с воинствующими шиитами и другими мусульманами Ливана, Газы, Сирии, Ирака, Афганистана, Бахрейна и Йемена, войдя в результате в столкновение с Соединёнными штатами и их союзниками — в частности, Израилем, Саудовской Аравией и ОАЭ. Неоднозначная ядерная программа Ирана ещё больше осложнила отношения режима с Западом и привела к сближению с Россией и Китаем. Сочетание всех упомянутых кризисов дополнительно ухудшило отношение растущего большинства населения Ирана к режиму, приведя к нерегулярным, но всё более интенсивным протестам. Перед властями встают новые и новые проблемы, они утрачивают легитимность и прибегают ко всё более жестоким репрессиям.
Непрерывные и усиливающиеся протесты
На протяжении всего этого времени и в особенности в последние 20 лет Исламистский режим всё время сталкивался с оппозиционными движениями и протестами разных групп населения, возникающими в ответ на великое множество разнообразных социо-экономических и культурных проблем. Гнев, спровоцированный десятилетиями мракобесия, оголтелой коррупции, некомпетентности, циничной дискриминации всевозможных групп населения, унижений и подавления инакомыслия создали ситуацию, когда из любой искры могло разгореться пламя.
Первые масштабные протесты произошли в 1999 году, когда студенты университетов разных городах выступили против закрытия «реформистской» газеты, требуя свободы печати. Затем, в 2009 году, надувательские перевыборы президента Махмуда Ахмадинежада, консерватора, соперничавшего с исламистом-«реформатором», бывшим премьер-министром, привели к масштабным протестам, которые получили имя «Зелёной революции» («зелёный» здесь не подразумевает связи с защитой окружающей среды), выведшим на улицы миллионы людей и привлёкшим внимание всего мира. По большей части это было движение нового среднего класса, выдвигавшего политические требования, но ещё не отошедшего от веры и не утратившего доверие к исламистскому режиму в целом.
2017 год ознаменовался появлением нового массового движения и был отмечен важными политическими изменениями: с одной стороны, в протесты вовлеклись малоимущие иранцы, ставшие их основными участниками, с другой — появились новые политические лозунги. Разгневанные неэффективностью и оппортунизмом реформаторов, протестующие в этот период чаще всего заявляли: «Игры кончились, консерваторы/реформаторы». В центре внимания оказались экономические проблемы, инфляция, безработица и коррупция. В 2018 году произошёл ряд выступлений в разных районах Ирана — в том числе на тегеранском Базаре, традиционно поддерживавшем теократический режим. Нестабильная налоговая и кредитно-денежная политика режима, неконтролируемые изменения валютного курса и продолжающееся падение стоимости национальной валюты, риала, оказали негативное влияние на положение предпринимателей и традиционного среднего класса. Другим важным событием этого периода стал ряд протестов на производстве — в первую очередь крупных «приватизированных» сельскохозяйственных предприятиях и на металлургическом заводе в юго-западной провинции, Хузестане, где тысячи рабочих участвовали в массовых демонстрациях и забастовках. В 2019 году решение правительства резко повысить цены на топливо привело к серьёзным волнениям, вскоре охватившим все провинции Ирана и сотни городов. В них принимали участие многие слои общества — в особенности низший средний класс и рабочий класс. Демонстранты открыто призывали к свержению режима и — впервые — самого Высшего руководителя.
В 2020 году экологические катастрофы, спровоцированные по большей части недостатком заботы о состоянии водных ресурсов в некоторых городах и сельских районах, в сочетании с регулярно возникающими экономическими проблемами привели к ещё одной серии протестов против режима. В этот период снова проходили стачки и забастовки на некоторых предприятиях и шахтах, в нескольких городах бастовали медсёстры, а также выходили на протесты группы людей, потерявших накопления на ненадёжной Тегеранской фондовой бирже. Хотя убийство генерала Корпуса Стражей Исламской революции Касема Сулеймани нанесло серьёзный удар исламистскому режиму, оно также позволило властям заручиться поддержкой общества, организовав многолюдные погребальные процессии. Но когда Корпус Стражей Исламской революции сбил украинский самолёт, выполнявший рейс № PS752, это вызвало огромное возмущение и спровоцировало новую волну демонстраций, призывающих к свержению режима. Протестные выступления были несколько отсрочены из-за тяжёлых последствий пандемии COVID 19 для населения, причиной которых в основном был введённый Высшим руководителем запрет на импорт западных вакцин.
В течение 2021 года режим сталкивался с другими протестами, вспыхивавшими по разнообразным поводам в разных городах, в том числе протестами против спровоцированного неверной политикой режима пересыхания крупной реки, протекающей через центральные районы Ирана, поддержанными горожанами демонстрациями фермеров в Исфахане, регулярными пикетами, которые устраивали пенсионеры, недовольные некомпетентным руководством практически обанкротившихся пенсионных фондов и демонстрациями учителей и наёмных рабочих различных предприятий, требующих повышения заработной платы; список можно продолжать.
На все эти социальные протесты и беспорядки власти ответили жестоким подавлением и убийствами, арестами и пытками протестующих, а также обвинениями в адрес заговорщиков-иностранных агентов; таким образом, они проигнорировали тот факт, что всё больше представителей самых разных социальных классов охватывает гнев и отчаяние. Тем временем консерваторы при полной поддержке Высшего руководителя Али Хаменеи заполонили Меджлис и органы юстиции, различные внутренние фракции были принуждены к молчанию, а бескомпромиссный консерватор Ибрахим Раиси (за участие в комитете, в 1988 году приговорившем к казни тысячи политических заключённых, прозванный «смертоносным аятоллой») был провозглашён президентом. Власти почувствовали себя увереннее и были готовы проводить более решительную политику — как внутреннюю, так и внешнюю.
Недовольные тем, как воплощается в жизнь Соглашение по иранской ядерной программе (между Ираном, пятью постоянными членами Совета безопасности ООН и Германией) и взбешённые восстановлением американских санкций против Ирана, а также убийством самого дорогого для Хаменеи генерала Корпуса Стражей Исламской революции, власти интенсифицировали внушающую беспокойство ракетно-ядерную программу, одновременно с этим настаивая на дальнейшей «исламизации» иранского общества. Больше всего внимания уделялось наиболее характерному символу режима: принуждению женщин покрывать голову и носить хиджаб. Упоённый своей, казалось бы, абсолютной властью, Хаменеи повелел распевать во всех школах пропагандистский гимн «Привет тебе, о полководец!», призывающий к возвращению Махди (шиитского мессии) и прославляющий его представителя на земле — «Сейеда Али»!
Необычное восстание
В сентябре 2022 года погибла курдская девушка, Махса Амини, схваченная одиозной полицией нравов, и от этой искры ситуация взорвалась: всю страну стремительно охватили волнения. В сравнении с предшествующими выступлениями, идущие сейчас протесты обладают рядом уникальных особенностей, и важнее всего их беспрецедентный масштаб и то, насколько серьёзно они угрожают исламистскому режиму.
Справедливо отмечается, что это феминистское восстание. Лозунг «Женщина, жизнь, свобода» (zan, zendegi, azadi), первоначально сформулированный курдами, немедленно превратился в главный лозунг всего движения, превосходно отразив требования протестующих. Под властью аятолл женщины страдали больше какой-либо иной социальной группы. Принуждение к покрытию головы, обязательное ношение хиджаба — лишь один из видов давления, хотя и символически наиболее важный. С самого начала облечённые властью исламисты рассматривали женщин как существ, призванных служить мужчинам и рожать детей, а также голосовать за подобранных правителями кандидатов. Они изменили семейное законодательство, отобрав у женщин большинство прав и в том числе снизив возраст, с которого девочка может вступить в брак, с 18 до 13, а на практике во многих случаях — до 9 лет.
Идущие сейчас протесты, очевидно, представляют собой восстание молодёжи. Юные иранки и иранцы являются жертвами всевозможных культурных и поведенческих запретов. И миллениалы, и представители поколения Z рождены при исламистском режиме и его системе пропаганды, и, тем не менее, яростно восстают против него. Власти заявили, что средний возраст арестованных в ходе нынешних волнений (а их тысячи) составляет 15 лет, а почти 40 из сотен уже убитых были детьми. Те же самые дети, которых заставляли распевать «Привет тебе, о полководец!» и возносить хвалу «Сейеду Али», начали петь песню «Ради…» (Baraye…), написанную малоизвестным исполнителем, перечислившим все бедствия Ирана под властью мулл, и основанную на множестве твитов, написанных после убийства Махсы Амини. Вскоре она превратилась в гимн восставших — в дополнение к лозунгам «Смерть диктатору!» и «Долой Сейеда Али!»
Помимо женщин и девушек наиболее активными участниками протестов являются студенты университетов и учашиеся высшей школы, а кампусы превратились в важнейшие пространства протестов. Любопытно, что помимо ключевых политических девизов (например, azadi — свобода) протестующие скандируют zendegi ma’mouli («За нормальную жизнь!»). Весь мир поразила отвага, с которой они сопротивляются жестоким и вооружённым сотрудникам служб безопасности и погромщикам, как форме, так и в штатском, и их новаторская тактика партизанской борьбы, при которой люди собираются вместе и рассыпаются по разным районам города.
Другая важная особенность этого движения — то, что в его рамках женское движение оказывается связанным с движениями национальных меньшинств, также страдавших с самых первых дней установления власти исламистов. Восстание началось в населённых курдами районах, откуда родом была Махса Амини, — и они продолжают оставаться центром сопротивления. В надежде спровоцировать вооружённый отпор, власти обвинили национальные меньшинства в сепаратизме и сознательно атаковали курдские области. Они даже бомбили некоторые районы граничащего с Ираком Курдистана, где расположены многие организации иранских курдов. В другой провинции, иранском Белуджистане, после масштабных протестов, начавшихся из-за того, что сотрудник службы безопасности изнасиловал девочку-подростка, был открыт огонь по выходящим из мечети суннитам; погибло больше 90 человек. Ничто из этого не сработало, и толпы протестующих продолжают подчёркивать единство курдов, иранских азербайджанцев, белуджи и других народов.
Движение является сугубо светским по своей природе, независимым от оппозиционных политических организаций и лишённым центрального руководства. Неизменная спонтанность и отсутствие лидеров пока что позволяет движению развиваться, но чтобы добиться перемен, к которым оно призывает, ему в конечном счёте потребуется организация и стратегия.
Новая иранская революция?
Протестующие и многие другие наблюдатели отмечают сходство между нынешним восстанием и другой иранской революцией. И в самом деле, атмосфера в Иране напоминает о первых этапах революции 1979 года. Однако революционные действия 2022 года всё ещё не удовлетворяет многим условиям, без выполнения которых невозможно преуспеть в смене политической системы. Без сомнения, подавляющее большинство иранского народа — противники нынешнего режима, но тот всё ещё в состоянии удерживать власть. Исламистская олигархия до сих пор может полагаться на мощный репрессивный аппарат — тандем вооружённых сил: Корпуса стражей исламской революции и Басиджа, а также регулярной армии и полиции. Она также оказывает сильное влияние на действующие в регионе военизированные исламистские группировки и может их использовать (как это происходило в 2019 году в Хузестане) для подавления своего народа. Хотя идеологический и экономический аппарат режима значительно ослабел, он до сих пор сохраняет влияние на миллионы правоверных и тех, кто получает поддержку от многочисленных религиозных фондов и организаций. У него также есть возможность набирать массовку и организовывать устрашающих масштабов демонстрации — как это было в пятницу, 28 октября, после в высшей степени подозрительной и сфабрикованной «террористической» атаки на религиозную святыню на юге города Шираз.
Проблема не только в неподготовленности революционных сил и отсутствии сильной организованной оппозиции: на этой стадии — как будет показано ниже, — разворачивающимся революционным действиям нужна поддержка извне. Без сомнения, режим аятолл становится всё более и более изолированным на международной арене — если не считать оппортунистской поддержки России, Китая и нескольких военизированных исламистских группировок и организаций на Ближнем Востоке. Более того, опасаясь новой масштабной смуты на Ближнем Востоке, которая, помимо всего прочего, может создать ещё больше препятствий для глобальных поставок нефти и газа, ни одна из крупных держав, несмотря на их риторику, не желает, чтобы в Иране «сменился режим». Война на Украине оказалась весьма выгодной для иранского режима, но то, как российское правительство вынудило его поддерживать Москву в военных действиях, породило дополнительные проблемы. Опираясь на предыдущий опыт империалистических интервенций, прогрессивная оппозиция также имеет все основания решительно выступать против какого бы то ни было прямого иностранного вмешательства.
Необходимость четырёхсторонних взаимодействий
Уличные демонстрации также не могут положить конец жёсткому авторитарному режиму. Развитие движения и превращение его в революционное предполагает четырёхстороннюю координацию и союз между разными пространствами сопротивления: улицы (города и пригороды), рабочих мест (заводы, министерства…), образовательных учреждений (университеты, школы) и коммерческих предприятий (базар, крупные и мелкие предприятия). В настоящий момент во временный союз вступили некоторые представители этих пространств: прежде всего — улица и университеты/школы. В некоторых случаях и в некоторых городах наёмные работники нескольких промышленных предприятий и часть владельцев магазинов также начали краткосрочные забастовки. Но пока что эти спорадические действия лишены последовательности (если вынести за скобки области, населённые курдами). Налаживание упорядоченных и устойчивых взаимосвязей между этими четырьмя сферами на национальном уровне — прежде всего между рабочими местами и улицей — сталкивается с серьёзными препятствиями.
Во время революции 1979 года сокрушительный удар шахскому режиму нанесли забастовки рабочих нефтедобывающей отрасли и других крупных промышленных предприятий. Помимо того, что для исламистского режима нефтедобыча не является столь же значительным источником доходов, каким она была для шахов, в этой сфере также произошла существенная организационная перестройка. При шахском режиме нефтедобывающая отрасль была огромным и более или менее единым целым. Но при исламистах разведка и разработка месторождений была отделена от транспортировки и переработки, и каждый этап был дополнительно разбит на множество слоёв и прослоек, сформированных многочисленными самостоятельными компаниями, многие из которых приватизированы; в каждой из них трудится значительное количество временных работников и сотрудников, работающих по договорам о найме. Такова ситуация в газовой, нефтехимической и многих других важных отраслях.
Во время революции 1979 года на предприятиях нефтедобывающей и других крупных отраслей промышленности были сформированы «забастовочные комитеты», которые вскоре попали под влияние левых и превратились в советы (Showras). Эти советы сыграли основную роль в остановке промышленности. Теперь, когда существуют сотни разрозненных мелких предприятий, совершать подобные скоординированные действия будет гораздо сложнее. Более того, меры по обеспечению безопасности в этих стратегических отраслях промышленности гораздо масштабнее. Самый крупный отдел нефтедобывающей компании — это отдел безопасности (herassat), где работает несколько тысяч сотрудников. Когда через несколько недель после смерти Махсы Амини некоторые рабочие и сотрудники нефтедобывающей промышленности заявили о проведении символической однодневной забастовки в знак протеста против жёсткого разгона демонстрантов, офицеры безопасности немедленно арестовали нескольких организаторов, и забастовку отменили.
Отсутствие на иранских промышленных предприятиях профсоюзов — ещё одна серьёзная проблема для организации акций на рабочих местах и прежде всего — забастовок. После подавления настоящих советов рабочих/сотрудников предприятий революционного периода, власти создали жёлтые «исламские советы», возглавляемые приспешниками правителей, причём создание даже таких фальшивых организаций в крупных стратегических отраслях промышленности было запрещено. Конечно, несмотря на крайнюю раздробленность иранского промышленного рабочего класса и гораздо более жёсткий надзор со стороны органов безопасности, за последние четыре десятилетия мы стали свидетелями множества забастовок, перекрытий дорог и многих других форм трудовых протестов. Но отсутствие союзов означает отсутствие забастовочных фондов, которые обеспечили бы стойкость бастующих, поскольку у рабочих нет сбережений, чтобы кормить свои семьи. Во время революции 1979 года крупные предприниматели Базара, исторически бывшие близкими союзниками мулл, обеспечивали финансовую поддержку некоторым из работников нефтедобывающей промышленности, и мешки денег посылались на нефтеперерабатывающие комбинаты и другие предприятия, чтобы поддержать бастующих. Таких меценатов больше нет, поскольку большинство этих предпринимателей теперь сами превратились в неотъемлемую часть олигархата.
За последние сорок лет сильно изменились и базары. Все крупные торговцы, традиционная торговая буржуазия Ирана, в награду за поддержку аятолл получили значительные доли в предприятиях, шахтах и банках, конфискованных новым режимом. Они сформировали собственные холдинговые компании и торговые монополии и стали частью иранской промышленной и финансовой буржуазии. Поэтому на базарах остались лишь мелкие торговцы и традиционная мелкая буржуазия, и хотя многие из них до сих пор поддерживают режим и следуют религиозным эдиктам своих аятолл, большинство понесло экономические потери как из-за ошибочных действий правительства, так и из-за торговых монополий, контролируемых их более влиятельными коллегами по цеху. Постоянные отключения интернета, с помощью которых режим пытается помешать демонстрантам обмениваться информацией, привели к серьёзным экономическим потерям для десятков тысяч мелких и средних предприятий. Несколько разрозненных забастовок на базарах и закрытие магазинов в некоторых городах, наблюдаемые во время нынешнего восстания, связаны с этими социальными классами.
Значительная доля рабочих мест в Исламской республике обеспечивается множеством разнообразных экономических организаций, находящихся под контролем Корпуса Стражей Исламской революции, а также влиятельных боньядов (bonyad) — религиозных фондов, на которые приходится более 40 % ВВП страны. Очевидно, не стоит ожидать, что сотни тысяч сотрудников и рабочих этих корпораций, холдингов и агентств станут поддерживать восстание — по крайней мере, не сейчас. Также до сих пор хранят молчание министерства и иные государственные учреждения, где работает больше 2.3 миллионов иранцев. Однако если восстание продолжится и будет расширяться, есть вероятность, что они также к нему присоединятся. Во время революции 1979 года все правительственные учреждения сформировали забастовочные комитеты, впоследствии превратившиеся в советы-showras.
Если связи между улицей и рабочими местами до сих пор сводятся к спорадическим выступлениям наёмных работников, то улицей и вечерними народными сходами в некоторых районах и кварталах налажены тесные контакты с университетами и школами. В ситуации, когда по всей стране, кроме областей, населённых курдами и белуджи, уличные демонстрации остаются спорадическими, университеты и школы стали важными центрами протеста. Но несмотря на удивительную отвагу и стойкость студентов перед лицом грубой силы войск безопасности и понесённые ими тяжёлые потери, одних демонстраций и забастовок в школах и университетах недостаточно для низвержения режима. Нужно приложить немало усилий к организации движения и разработке его стратегии, чтобы соединить все четыре сферы политической деятельности.
Обескровленная иранская оппозиция
Прежде всего успешная революция нуждается в сильной и организованной оппозиции, которой в Иране на данный момент нет. Я изобразил существующие в Иране политические группы и организации на двумерной/многомерной диаграмме (см. ниже): на ней отражено противостояние правых/левых, светских/верующих и радикалов/умеренных, а также выделены четыре группы — светские-правые, светские-левые, верующие-левые и верующие-правые; в эту систему координат помещены разрозненные политические организации. На дальнем краю сегмента «светские-правые» располагаются роялисты, надеющиеся восстановить монархию, посадив на трон с помощью США и их западных союзников бывшего кронпринца. На дальнем краю сегмента «светские-левые» находится множество мелких социалистических и коммунистических организаций, каждая из которых желает немедленно осуществить социалистическую революцию рабочего класса. На дальнем краю сегмента «верующие-левые» — Организация моджахедов иранского народа (Mujahedin Khalgh, MKO), рассчитывающая привести к власти своего «скрытого» вождя и с помощью американских радикальных республиканцев учредить новое теократическое государство. На дальнем краю сегмента «верующие-правые» — сам режим и множество связанных с ним организаций. Его так называемая «реформистская» фракция так дискредитирована, что между течениями внутри правящей группировки сложно провести какие-либо различия.
Очевидно, что ни одна из этих оппозиционных групп в противоположных углах диаграммы не желает сотрудничать с другими, и, по сути, они заняты междоусобной борьбой. В центре диаграммы находится множество умеренных левых, либеральных и религиозных организаций, призывающих заменить нынешний режим светским демократическим государством. Хотя между этими группами также идёт суровая борьба, предпринимаются и некоторые успешные попытки объединения и совместных действий. Основная проблема для этих умеренных и радикальных оппозиционных группировок и организаций состоит в том, что все они — осколки революции 1979 года, находящиеся за границами Ирана, и у них практически нет сторонников внутри страны.
Существенное различие между нынешним восстанием и протестами прошлых лет состоит в том, что теперь значительное и растущее число представителей иранской диаспоры сообща поддерживает восставших. За годы, прошедшие со времён революции, более 6 миллионов иранцев уехало из страны или нашло убежище на Западе. Подавляющее большинство этих людей принадлежит к новому среднему классу, имеет хорошее образование и сравнительно комфортно устроилось в странах проживания. Они проявляют всё большую и большую политическую активность, но большинство из них не принадлежит ни к одной из существующих групп оппозиции и ни одну не поддерживает. Важнейший призыв к поддержке протестующих в Иране, выведший на демонстрации сотни тысяч иранцев в более чем 150 городах по всему миру, прозвучал из уст представителя семей пассажиров сбитого украинского рейса № 752. Ни одна организация ни сама по себе, ни вместе с другими оппозиционными группами не смогла мобилизовать людей для участия в подобных собраниях (например, сто тысяч в Берлине, пятьдесят тысяч в Торонто и т. д.). Иранская диаспора также до сих пор с большим успехом привлекала внимание мировой общественности к злодеяниям исламистского режима в Иране. Но несмотря на весь свой потенциал она нуждается в устойчивой организации, установлении связей между оппозиционными группами внутри диаспоры и, что важнее всего, с движением внутри Ирана.
Важнее всего здесь роль левых, поскольку это единственное среди всех существующих политических организаций течение, защищающее права рабочего класса и нижних слоёв нового среднего класса, и его хорошо продуманное и взвешенное участие в движении может оказать положительный эффект на мобилизацию на рабочих местах. Это особенно важно потому, что правые и роялисты набрали популярность за счёт поддержки влиятельных зарубежных СМИ. Проблема, однако, состоит в том, что в широком спектре левых организаций мы имеем на одном краю организации, открыто или негласно отмётшие свои социалистические идеалы, а на другом — великое множество мелких коммунистических «партий» и радикальных социалистических организаций, повторяющие большевистские и маоистские догматы прошлого и призывающие к немедленному введению диктатуры пролетариата, без принятия в расчёт субъективных и объективных обстоятельств, сложившихся в современном Иране. Существуют также левые организации и отдельные спикеры, приверженцы демократического социализма и социальной демократии. Если существенная часть левых не сумеет сформировать левый фронт, то в результате уже начавшихся и ещё предстоящих политических изменений в Иране они снова проиграют больше всех.
Решающий момент
Очень сложно предсказать, в каком направлении станут развиваться нынешние протесты: смогут ли они положить конец жёсткому исламистскому режиму или подобно предыдущим восстаниям окажутся на неопределённый срок подавлены. Есть много вероятных сценариев, зависящих о того, как долго смогут продолжаться протесты, а также от характера и масштаба реакции властей. Как это происходит на заключительном этапе существования диктаторских/олигархических режимов, власти достигли точки невозврата и попали в замкнутый круг. Если они отступят, то ратующие за перемены силы двинутся дольше. Если не пойдут на уступки, то придётся столкнуться с более мощными революционными волнениями. Вожди режима открыто заявили, что не повторят ошибок шаха и не отступят, а то, что режим не способен реформировать себя, можно считать доказанным.
Что легко представить, так это то, что, не сумев подавить или затормозить протесты, власти могут прибегнуть ко всевозможным махинациям, начиная с прямого захвата правительства Стражами Исламской революции (чтобы запугать сторонников перемен) или атаки на соседнюю страну с целью спровоцировать вмешательство иностранных государств и заявить об угрозе национальной безопасности. Вероятнее всего, независимо от того, что произойдёт, режим уже не будет тем, каким он был или мог бы быть до протестов. Даже если ему удастся подавить движение, это будет лишь пиррова победа, поскольку он радикально ослабит себя и будет дискредитирован и внутри страны, и за рубежом. Нынешние протесты, определённо, являются самым длинным гвоздём в крышку гроба режима аятолл.
Статья была впервые опубликована на сайте New Politics
Саид Рахнема — авторитетный отставной профессор политологии и исследователь государственной политики (Университете Йорка, Канада). Среди его последних англоязычных работ книга The Transition from Capitalism: Marxist Perspectives (Palgrave MacMillan, 2016, 2019) и статья “Lessons of Socialist Reformisms: Revisiting the German, Swedish, and French Social Democracies,” в журнале Socialism and Democracy, Vol. 36, 2022.
Перевод Марии Семиколенных
