Мы будем жить теперь по-прежнему: сколько осталось «путинскому консенсусу»
Нежелание называть спецоперацию словом на букву W и репрессивность в отношении тех, кто так её называет, связано с так называемым «путинским консенсусом», воплотившим в себя торжество общества потребления и неолиберализма, о чем писал Григорий Юдин. Неолиберализма и общества потребления весьма специфических, конечно, настолько специфических, что носители либеральных идей первыми и в самом большом количестве попали под репрессивный каток — но это отдельная тема, почему так произошло.
Если называть вещи своими именами, то они будут ставить под сомнение «путинский консенсус» («исторический блок» в грамшинаских терминах). Единство обретшей собственность номенклатуры и олигархии на исходе 90-х соединила обладавшая реальной силой прослойка сотрудников госбезопасности. Эксплуатация природных ресурсов (нефть, газ, металлы, уголь, сельхозугодья) позволила не просто получать сверхдоходы, но и делиться их частью с остальными классами. Остальные классы, обрастая жирком, соответственно, стали заинтересованными, чтобы такая ситуация продолжалась как можно дольше. Условно сытая стабильность, куда их допускают, но при одном условии — не вступать в политическую деятельность. Любая общественная активность должна возникать по указке сверху и чётко регламентирована, примером чему служат темы волонтёрства и добровольчества, взятые под жёсткий контроль власти, ныне распространяющийся даже на участие в спецоперации.
Проще говоря, в Кремле снисходительно и лояльно смотрят на любые способы, которыми подданные пытаются заработать денег. Малоимущим готовы даже патерналистски подкидывать подачки. И в жизнь граждан особо не вмешиваются (вернее, не вмешивались), но при одном важном условии. Гражданин не должен интересоваться, что происходит в государстве — не лезть в политику, и тем более не интересоваться прохождением капиталов у правящей верхушки. Ведь отношения предпринимателя с прибылью, как говорил Олег Дерипаска, вещь интимная. Любопытным варварам памяткой послужит пример Алексея Навального. Особо запрет на самостоятельное участие в политической борьбе касается представителей правящего класса — им уже с самого начала показали судьбу Березовского, Гусинского и Ходорковского. За ними последовали непонятливые Чичваркины и Тиньковы. Государство — ночной сторож свято соблюдает неписанные договорённости.
В идеологическом поле «путинский консенсус» репрезентируется в качестве противоположности эпохе первоначального накопления капитала — «лихим 90-м». В годину суровых испытаний массово совершались заказные убийства, теракты, криминальные разборки, появлялись горячие точки и происходило разложение привычной морали и нравственности, что никак не соответствует представлениям о стабильности. В противовес был выдвинут концепт традиционных ценностей (семья, дети, церковь, Великая Отечественная война), нарушение которого тоже считается за подрыв консенсуса. Но карают за него почти всегда весьма мягко — за фото обнажённых ягодиц на фоне культового сооружения или за хулигански размещённые портреты гитлервоцев на сайте «Бессмертного полка» на расстрел не поведут. В остальном же в большинстве случаев жизнь россиянина, не нарушающего уголовный кодекс и условия консенсуса, интересовать государство не будет.
Не нужно долго объяснять, что любая война служит угрозой стабильности и нарушением сложившегося порядка. Поэтому никакой войны для Кремля нет, есть спецоперация по демилитаризации и денацификации Украины. Участие в защите жителей Донбасса с точки зрения власти полностью добровольное (настолько же добровольное, насколько добровольно, например, взятие кредитов и попадание в банковскую кабалу) и не должно кардинально менять жизнь большинства россиян. «Путинский консенсус» не должен деконструироваться даже на уровне языка (привет структуралистам и постструктуралистам!) — отсюда возникает весь современный новояз: не взрыв, а хлопок; не пожар, а возгорание или задымление; не падение, а отрицательный рост. Негативная коннотация у слов-заменителей не такая яркая и вполне укладывается в концепцию мелких неприятностей при стабильном развитии.
Ура-патриотические деятели возмущаются отсутствием спецоперации в сфере культуры. Захар Прилепин требует, чтобы к его группе по расследованию антироссийской деятельности прислушивались и выдавливали неугодных деятелей шоу-бизнеса из страны. Но Ургант продолжает выступать и книги Акунина с полок магазинов не исчезают. Даже новый сериал про приключения Фандорина сняли. Ура-патриоты требуют госзаказ на правильные песни и фильмы, но сверху отвечают вялыми конкурсами на патриотические мюзиклы.
«Путинский консенсус» смотрит на участие российского народа в спецоперации как на участие российского народа в чемпионате мира по футболу. Достаточно болеть за наших, колбаситься на праздничных концертах под «Любэ» и «Землян» и клеить литеры Z на машины. Самые ретивые могут отправлять гуманитарку на Донбасс или записаться в добровольцы. Даже от губернаторов до последнего времени не требовалось постоянного доказательства приверженности целям СВО. Если бы в Кремле хотели радикально порвать со статусом-кво, то объявили бы столь необходимую для создания численного перевеса на фронтах мобилизацию. Но крепкий тыл для власти пока важнее перспективы быстрой победы.
«Название меняется, любовь остаётся», — гласит слоган сети фаст-фудов «Вкусно — и точка», импортозаместившей «МакДональдс». Ура-патриоты в очередной раз уподобились тем, кого они считают своими главными противниками, начав обличать неправильный народ за карго-культ во время ухода иностранных брендов. Зачем создавать аналоги «МакДональдсу», «Икее» или «Старбаксу», недоумевали они, когда у нас своё родное, посконное? Никакого карго-культа, на самом деле, нет. Цель прямолинейного импортозамещения заключается во всё том же сохранении консенсуса: россиянам показывают, что привычная жизнь осталась прежней, как до 24 февраля. Ну, только названия некоторые поменялись.
Однако вечно сохранять консенсус невозможно. Жизнь меняется и принцип Брежнева из старого советского анекдота, закрывающего занавески на окнах в застрявшем на месте поезде и делающего вид, будто состав продолжает двигаться, не действует. В Белгородской, Брянской, Курской областях и Крыму периодически громыхают взрывы. Спецоперация для части жителей России уже не далёкий футбольный матч на экране телевизора, а вполне объективная действительность. Возможно, одна из причин решения о проведении наземной операции в самом начале принималось для того, чтобы через границу с противоположной стороны ничего не прилетало и никто не пробирался. Но сейчас понятно, что это не помогло.
В Подмосковье погибла дочь одного из главных идеологов «русского мира» Александра Дугина Дарья. Ещё одно напоминание из 90-х с их заказными убийствами и терактами. Падение уровня жизни обязательно приведёт к возвращению криминальных разборок со всеми сопутствующими последствиями.
И в Кремле понимают, что бесконечно уповать на «путинский консенсус» в сложившейся ситуации не получится. Выхода может быть два: либо проводить мобилизацию, хотя бы на политическом уровне, и создавать уже новую властную конфигурацию, основанную на военном положении, расширении репрессий, искоренении всякого инакомыслия и кардинальном увеличении воинского контингента на территории Украины. Либо устранение ситуации, то есть завершение спецоперации.
Что-то подсказывает малую вероятность второго выхода. Во всяком случае, Кремль демонстрирует желание уравновесить партии мира и войны и сохранять консенсус, как можно дольше. Но вот беда, что может оказаться слишком поздно. И это поздно чаще всего наступает внезапно. И не как 24-ое, а как 27-ое февраля.
Данила Ноздряков