Роза Люксембург: долг как империалистический инструмент
103 года назад Роза Люксембург была застрелена, а ее тело выброшено в берлинский канал Ландвер. Тем не менее, она не могла быть вычеркнута из истории, поскольку ее жизнь и творчество чрезвычайно важны для наших поисков лучшего мира. Мы переиздаем эту статью, чтобы отдать дань уважения ее наследию, которое продолжает вдохновлять миллионы даже сегодня – Комитет по списанию долгов странам “третьего мира” (CADTM).
В своей книге под названием “Накопление капитала”, опубликованной в 1913 году, Роза Люксембург[1] посвятила целую главу международным займам, чтобы показать, как великие капиталистические державы того времени использовали кредиты, предоставленные их банкирами странам периферии, для реализации экономического, военного и политического господства над последними. Она попыталась проанализировать задолженность новых независимых государств Латинской Америки, в частности, после войн за независимость 1820-х годов, а также задолженность Египта и Турции в XIX веке, не забыв и о Китае.
Она написала книгу в период международной экспансии капиталистической системы, с точки зрения как экономического роста, так и географического распространения. В то время внутри социал–демократии, членом которой она была (Германская социал-демократическая партия и Социал-демократическая партия Польши и Литвы — территорий, разделенных между Германией и Российской империей), значительное число социалистических лидеров и теоретиков поддерживали колониальную экспансию. Особенно это касалось Германии, Франции, Великобритании и Бельгии. Все эти державы создали свои колониальные империи в Африке, главным образом в конце XIX — начале XX веков. Роза Люксембург была категорически против такой ориентации и осуждала колониальный грабеж и разрушение традиционных (часто общинных) структур докапиталистических обществ путем расширения капитализма.
Она выступала против тех же социалистических лидеров, которые утверждали, что эта экспансионистская фаза сильного капиталистического роста продемонстрировала, что капитализм преодолел периодические кризисы, последний из которых произошел в начале 1890-х годов. Роза Люксембург осудила эту точку зрения, которая давала ложную интерпретацию функционирования капиталистической системы. Роза была тем более яростно настроена против этого, что такое видение влиятельной части социал-демократического руководства служило основой и оправданием для все более активного сотрудничества с капиталистическими правительствами того времени.[2]
При написании “Накопления капитала” Роза Люксембург стремилась создать существенный аргумент в противовес проколониалистским и классово-коллаборационистским ориентациям в социал-демократии, с которыми она боролась с конца 1890-х годов. Она также преследовала другую цель, которая берет свое начало в 1906-1907 годах, когда она преподавала курс марксистской экономики в школе СДПГ – Социал-демократической партии Германии – в Берлине. Действительно, по такому случаю, чтобы подготовить свои лекции, она вернулась к чтению “Капитала” и сделала вывод, что в обосновании Марксом схемы расширенного воспроизводства капитала была ошибка.[3] Чтобы найти решение, в частности, этой проблемы, она приложила огромные усилия для анализа эволюции капитализма в XIX веке. Следует отметить, что Маркс в Капитале развивает свое фактическое теоретическое объяснение, предполагая, что капиталистическое общество достигло стадии, на которой существуют только капиталистические отношения. Он анализирует капитализм в его чистом виде.
Роза Люксембург исходит из наблюдения, сделанного даже Марксом в серии работ, таких как “Очерк”[4] (которые у нее не было возможности прочитать, потому что эти работы Маркса еще не были опубликованы в те времена) или глава 31 первого тома[5], в которой говорится, что капитализм в своей экспансии разрушает традиционные структуры некапиталистических обществ, которые были завоеваны во время колониальной фазы.
Что касается роли колониального грабежа, то стоит процитировать Капитал Маркса:
“Открытие золота и серебра в Америке, истребление, порабощение и заточение в шахтах коренного населения, начало завоевания и разграбления Ост-Индии, превращение Африки в место коммерческой охоты на чернокожих ознаменовали зарю эры капиталистического производства.”
Также в этой главе Карл Маркс выдвигает формулу, указывающую на диалектическую связь между угнетенными в метрополиях и угнетенными в колониях: “Фактически, скрытое рабство наемных рабочих в Европе нуждалось в качестве пьедестала в чистом и простом рабстве в Новом свете”. Он заканчивает главу словами “капитал капает с головы до ног, из каждой поры, с кровью и грязью”.
Маркс описывает уничтожение традиционных производителей текстиля в Индии во время британской колониальной экспансии. Он также анализирует разрушение некапиталистических отношений, существовавших в Европе до массового распространения наемного труда. Но когда он начинает освещать законыфункционирования капиталистической системы, он предполагает, что капитализм полностью доминирует над всеми производственными отношениями и, следовательно, уже полностью уничтожил или/и поглотил докапиталистические секторы[6].
Что очень обогащает подход Розы, так это ее поразительная способность мыслить критически и готовность сопоставлять теорию с практикой. Она черпает вдохновение у Карла Маркса, выражая фундаментальное согласие с ним, но это не мешает ей подвергать сомнению, верно или ошибочно, некоторые из его выводов.
Момент, в котором Роза Люксембург полностью согласна с Карлом Марксом, – это вопрос о неравных отношениях между капиталистическими державами и другими странами, где все еще в значительной степени присутствуют докапиталистические производственные отношения. Такие страны подчиняются первым, которые эксплуатируют их для продолжения своей экспансии. Роза Люксембург, как и Маркс, показывает, в частности, что капиталистические державы находят выход для своих промышленных товаров, навязывая их докапиталистическим обществам, в частности, путем подписания договоров о свободной торговле.
Латиноамериканские страны, получившие в 1820-х годах независимость от Испанской империи
Если мы возьмем пример латиноамериканских стран, получивших независимость в 1820-х годах, мы увидим, что они массово импортировали промышленные товары, в основном из Великобритании, у которой они брали международные кредиты для совершения этих покупок. Правительства латиноамериканских стран, которые брали взаймы у лондонских банкиров, тратили большую часть денег, которые они занимали, на британском рынке, покупая все виды товаров (военное оборудование, начиная от оружия и заканчивая униформой, средства производства для горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства, а также сырье). Затем, чтобы погасить свои международные займы, государства-должники прибегали к новым займам, которые использовались как для погашения предыдущих займов, так и для импорта еще большего количества промышленных товаров из Великобритании или других держав-кредиторов.[7]
Роза Люксембург утверждает в своей книге 1913 года, что займы “все еще являются самыми надежными узами, с помощью которых старые капиталистические государства сохраняют свое влияние, осуществляют финансовый контроль и оказывают давление на таможенную, внешнюю и торговую политику молодых капиталистических государств”.[8]
Чтобы проиллюстрировать проникновение промышленных товаров из старых европейских капиталистических стран, таких как Великобритания, в новые независимые страны Латинской Америки, мы можем процитировать Джорджа Каннинга, одного из ведущих британских политиков 1820-х годов[9]. Он писал в 1824 году: “Дело сделано, гвоздь забит, Испанская Америка свободна; и если мы не будем управлять нашими делами совсем уж неумело, она станет английской.” Тринадцать лет спустя английский консул в приходе Вудбайн, Ла-Плата, Аргентина, мог написать о гаучо (пастухе) в аргентинских пампасах: “Возьмите все его снаряжение – осмотрите его – и что в нем не будет сделано из британской сыромятной кожи? Если у его жены есть платье, десять к одному, что оно сшито в Манчестере; походный котел, в котором он готовит себе еду, глиняная посуда, из которой он ест, нож, его пончо, шпоры, удила — все привезено из Англии”[10].
Чтобы добиться такого результата, Великобритании не нужно было прибегать к военному завоеванию (хотя, когда считала это необходимым, она без колебаний применяла силу, как это было в Индии, Египте или Китае). Она использовала два очень эффективных экономических оружия: международный кредит и вынужденный отказ этих новых независимых государств от протекционизма.
Роза Люксембург настаивает на роли международных займов колониальным странам или “независимым” государствам (таким как молодые латиноамериканские республики или Египет и Китай) для финансирования крупных инфраструктурных работ (строительство железных дорог, строительство Суэцкого канала…) или закупки дорогостоящей военной техники в интересах крупных империалистических держав. Вот как она писала: “Государственные займы на строительство железных дорог и вооружения сопровождают все этапы накопления капитала”.
Она также утверждает, что “противоречия, присущие современной системе иностранных займов, являются конкретным выражением тех, которые характеризуют империалистическую фазу”.
Роза Люксембург, как и Маркс несколькими десятилетиями ранее, настаивает на роли финансирования железных дорог по всему миру, особенно в периферийных странах, подверженных экономическому господству империалистических держав. Она говорит о неистовстве займов, использованных для строительства железных дорог: “Однако, несмотря на все периодические кризисы, европейский капитал так пристрастился к этому безумию, что Лондонская фондовая биржа была охвачена настоящей эпидемией иностранных займов в середине семидесятых. В период с 1870 по 1875 год в Лондоне были привлечены займы такого рода на сумму 260 миллионов фунтов стерлингов. Непосредственным следствием этого стало быстрое увеличение зарубежного экспорта британских товаров.”
В конце XIX века вслед за лондонскими банкирами пришли банкиры из Германии, Франции и Бельгии
Немецкий, французский и бельгийский империализм появились совместно с Великобританией и начали массово кредитовать страны периферии.
Роза Люксембург описывает эту эволюцию:
“Следующие два десятилетия имели значение только в той мере, в какой немецкий, французский и бельгийский капитал вместе с британским капиталом в значительной степени участвовали в иностранных инвестициях, в то время как строительство железных дорог в Малой Азии полностью финансировалось британским капиталом с 50-х до конца 80-ых годов. С тех пор немецкая столица взяла на себя управление и привела в исполнение грандиозный проект Анатолийской железной дороги. Немецкие капиталовложения в Турцию привели к увеличению экспорта немецких товаров в эту страну.
“В 1896 году немецкий экспорт в Турцию составил 28 миллионов марок, в 1911 году – 113 миллионов марок. В частности, в Азиатскую Турцию в 1901 году было экспортировано товаров на сумму 12 миллионов, а в 1911 году – на сумму 37 миллионов марок”.
Роза Люксембург показывает, что колониальная и империалистическая экспансия позволила старым европейским капиталистическим странам, таким как Великобритания, Франция, Германия, Бельгия (мы можем добавить Италию и Нидерланды), где есть избыток капитала, использовать этот неизадействованный капитал для предоставления займов или инвестиций в периферийные страны, которые затем превращаются в прибыльную торговую точку. Она пишет: “Внутри страны не было спроса на прибавочный продукт, поэтому капитал простаивал без возможности накопления. Но за границей, где капиталистическое производство еще не развилось, добровольно или насильно возник новый спрос некапиталистических слоев.” Только уничтожив традиционное местное мелкое производство, европейские промышленные товары заняли нишу докапиталистического внутреннего производства. Обедневшие крестьянские общины или ремесленники в африканских, азиатских или американских странах были вынуждены начать покупать европейские товары, например, британский, голландский или бельгийский текстиль. Ответственными за эту ситуацию являются не только европейские капиталисты, но и местные правящие классы в периферийных странах, которые предпочли специализироваться на импортно-экспортной торговле, а не инвестировать в местную обрабатывающую промышленность (как я показал в отношении Латинской Америки в главах 2 и 3 Долговой системы). Они предпочитали вкладывать накопленный капитал в добычу сырья (например, добычу полезных ископаемых) или выращивать хлопок и продавать эти продукты в сыром виде на мировом рынке, а не перерабатывать их на месте. Они выбирали импортировать промышленные товары из старой Европы, а не инвестировать в местную перерабатывающую промышленность и производить продукцию для внутреннего рынка.
Египет, ставший жертвой международных заимствований
В случае с Египтом, который Маркс не изучал глубоко, Роза указывает на другое явление. Чтобы погасить внешний долг по обязательствам, заключенным с банкирами Лондона и Парижа, египетское правительство подвергло египетское крестьянство чрезмерной эксплуатации, либо заставляя его бесплатно работать на строительстве Суэцкого канала, либо взимая налоги, серьезно ухудшившие условия жизни крестьян. Роза Люксембург, таким образом, показала, как чрезмерная эксплуатация крестьянства методами, которые не являются чисто капиталистическими (т.е. не основаны на отношениях наемного труда) способствует накоплению капитала.
Роза Люксембург описывает процесс, кратко приведенный выше. Она объясняет, что египетская рабочая сила, “Это был все тот же принудительный крестьянский труд, над которым государство претендовало как на неограниченное право распоряжения, и тысячи уже были заняты на плотинах Калюб и Суэцком канале, а теперь ирригационные и плантационные работы, которые должны быть выполнены в вице-королевских поместьях, требовали этого принудительного труда.
20 000 крепостных, предоставленных в распоряжение компании Суэцкого канала, теперь требовались самому хедиву [ÉT: египетскому государю], и это привело к первому столкновению с французским капиталом. Арбитраж Наполеона III присудил компании компенсацию в размере 67 миллионов марок, на что хедив согласился тем охотнее, что именно те феллахи, чья рабочая сила была предметом спора, в конечном итоге должны были получить эту сумму. Работа по ирригации была немедленно начата. Центробежные машины, паровые и тяговые двигатели были заказаны в Англии и Франции. Их сотнями перевозили на пароходах из Англии в Александрию и далее. Для обработки почвы требовались паровые плуги, тем более что из-за чумы 1864 года погиб весь скот, и главным поставщиком этих машин снова стала Англия”.
Роза Люксембург описывает многочисленные закупки оборудования и целые проекты, осуществляемые египетским государем через британских и французских капиталистов. Она задает вопрос: “Что обеспечило капитал для этих предприятий?” и сама же отвечает: “Международные займы”. Все это оборудование и проекты использовались для экспорта сырья, в основном сельскохозяйственного (хлопок, сахарный тростник, индиго и т.д.), а также для завершения[11] строительства Суэцкого канала с целью развития мировой торговли, в которой доминировала Великобритания.
Роза Люксембург подробно описывает череду международных займов, которые постепенно затягивали Египет и его народ в бесконечную пропасть. Она показывает, что условия, навязанные банкирами, сделали невозможным возврат капитала, так как приходилось постоянно занимать, чтобы выплачивать проценты. Оставим перо Розе Люксембург, которая перечисляет впечатляющую серию займов, предоставленных на оскорбительных условиях в пользу кредиторов:
“За год до своей смерти в 1863 году Саид-паша собрал первый заем номинальной стоимостью 68 миллионов марок, который составил 50 миллионов марок наличными после вычета комиссионных, скидок и т.д. Он оставил в наследство Исмаил-паше этот долг и договор с компанией Суэцкого канала, обременявший Египет 340 миллионами марок. Он оставил в наследство Исмаил-паше этот долг и контракт с компанией Суэцкого канала, который должен был обременить Египет долгом в 340 миллионов марок. Исмаил-паша[12] , в свою очередь, в 1864 году предоставил первый заем номинальной стоимостью 114 миллионов марок под 7 процентов, а наличными – 97 миллионов под 8¼ процента. То, что осталось после 67 миллионов, было выплачено компании Суэцкого канала в качестве компенсации (…) В 1865 году Англо-египетский банк разместил первый так называемый “дайра-кредит” под залог частных владений хедива. Номинальная стоимость этого кредита составляла 678 миллионов марок под 9 процентов, а реальная стоимость – 50 миллионов марок под 12 процентов. В 1866 году компания Fruehling & Goschen выпустила новый заем номинальной стоимостью 60 миллионов марок и реальной стоимостью 50 миллионов марок. Османский банк разместил еще один заем в 1867 году номинальной стоимостью 40 миллионов марок, реальной – 34 миллиона марок. Плавающий долг на тот момент составлял 600 миллионов. Банковский дом Oppenheim & Neffen в 1868 году разместил большой заем для консолидации части этого долга. Его номинальная стоимость составляла 238 миллионов под 7 процентов, но на самом деле Исмаил смог получить только 142 миллиона под 13½ процента. Эти деньги позволили, однако, оплатить помпезные торжества по поводу открытия Суэцкого канала в присутствии ведущих деятелей европейских дворов, финансов и деми-монда, безумно пышную демонстрацию, а также смазать ладонь турецкого владыки, султана, новым бакшишем в 20 миллионов марок. Сахарная авантюра потребовала еще одного займа в 1870 году. Он был размещен фирмой “Бишофсхайм и Гольдшмидт” и имел номинальную стоимость 142 миллиона под 7 процентов, а его денежная стоимость составляла 100 миллионов под 13 процентов. В 1872/3 году фирма Оппенгейма разместила еще два займа, скромный на сумму 80 миллионов под 14 процентов и крупный на 640 миллионов под 8 процентов, который уменьшил плавающий долг на половину, но который фактически составил только 220 миллионов наличными, так как европейские банковские дома частично оплатили его векселями, которые они дисконтировали.
“В 1874 году была предпринята еще одна попытка привлечь национальный заем в размере 1 000 миллионов марок под 9 процентов годовых, но она принесла не более 68 миллионов. Египетские ценные бумаги котировались по цене 54 процента от номинальной стоимости. За тринадцать лет после смерти Саид-паши общий государственный долг Египта вырос с £млн. 3.293 до £млн. 94.110, и крах был неминуем”.
Роза Люксембург справедливо утверждает, что эта, казалось бы, абсурдная серия заимствований принесла банкирам прибыль:
“Эти операции капитала, на первый взгляд, достигают вершины безумия. Один заем упорно следовал за другим, проценты по старым займам покрывались за счет новых займов, а капитал, взятый в долг у англичан и французов, оплачивал крупные заказы, размещенные у британского и французского промышленного капитала.
“Пока вся Европа вздыхала и пожимала плечами по поводу безумной экономики Исмаила, европейский капитал на самом деле делал бизнес в Египте в уникальных и фантастических масштабах – невероятная современная версия библейской легенды о тучном козле, которая остается беспрецедентной в капиталистической истории.
“Прежде всего, в каждом займе присутствовал элемент ростовщичества: от одной пятой до одной трети якобы одолженных денег прилипали к пальцам европейских банкиров”.
Затем она показывает, что именно египетский народ, особенно масса бедных крестьян, феллахов, погасили долг:
“В конечном итоге, непомерные проценты нужно было как-то выплачивать, но как – откуда должны были взяться средства? Их должен был предоставить сам Египет; их источником была египетская крестьянско-феллашеская экономика, обеспечивавшая в конечном счете все наиболее важные элементы для крупномасштабного капиталистического предприятия. Он предоставил землю, поскольку так называемые частные владения хедива быстро разрастались до огромных размеров путем грабежа и шантажа бесчисленных деревень, и эти владения были основой ирригационных проектов и спекуляций хлопком и сахарным тростником. Подобно принудительному труду, феллах также предоставлял рабочую силу, и, более того, его эксплуатировали без оплаты, и он даже должен был сам обеспечивать себе средства к существованию, пока находился на работе. Чудеса техники, которые европейские инженеры и европейские машины совершили в сфере египетской ирригации, транспорта, сельского хозяйства и промышленности, были обусловлены этим крестьянским хозяйством с его крепостными феллахами. На плотинах Калиуб на Ниле и на Суэцком канале, на хлопковых плантациях и на сахарных заводах были заняты несметные массы крестьян; их переключали с одной работы на другую, когда возникала необходимость, и эксплуатировали до предела выносливости и дальше. Хотя на каждом шагу становилось очевидным, что существуют технические пределы использования принудительного труда для целей современного капитала, это вполне компенсировалось неограниченной властью капитала над резервом рабочей силы, над тем, как долго и в каких условиях люди должны работать, жить и эксплуатироваться.
“Но не только земля и рабочая сила, крестьянское хозяйство также обеспечивало деньги. Под влиянием капиталистической экономики на феллахов были наложены налоги. Налог на крестьянские хозяйства постоянно повышался. В конце шестидесятых годов он составлял 55 марок за гектар, но ни фартинга не взималось с огромных частных владений королевской семьи. Кроме того, были разработаны все более специальные ставки. Взносы в размере 2,50 марки с гектара должны были идти на содержание ирригационной системы, которая почти полностью использовалась королевскими владениями, а феллах должен был платить 1,35 марки за каждое срубленное финиковое дерево, 75 пфеннигов за каждую глиняную лачугу, в которой он жил. Кроме того, каждый мужчина старше 10 лет должен был платить налог на голову в размере 6,50 марок. (…)
“Чем больше становился долг европейскому капиталу, тем больше приходилось выжимать из крестьян. В 1869 году все налоги были повышены на 10 процентов, а налоги на следующий год собирались заранее. В 1870 году был введен дополнительный земельный налог в размере 8 марок за гектар. По всему Верхнему Египту люди покидали деревни, сносили свои жилища и больше не обрабатывали землю – только для того, чтобы избежать уплаты налогов. В 1876 году налог на финиковые пальмы был увеличен на 50 пфеннигов. Целые деревни выходили валить свои финиковые пальмы, но им мешали ружейные залпы. Говорят, что к северу от Сиута 10 000 феллахинов умерли от голода в 1879 году, потому что они больше не могли собирать налог на орошение своих полей и убивали свой скот, чтобы избежать уплаты налога”.
Роза Люксембург показывает, как британский капитал схватил по бросовым ценам то, что все еще принадлежало государству, и как только это было достигнуто, как он заставляет британское правительство найти предлог для военного вторжения в Египет и установления своего господства, которое, как мы помним, продолжалось до 1952 года. Она объясняет,
“подходящий предлог для последнего удара был предоставлен мятежом в египетской армии, голодавшей под европейским финансовым контролем, в то время как европейские чиновники получали отличные зарплаты, и восстанием, спровоцированным александрийскими массами, которые были обескровлены”. В результате двадцатилетних операций Большого бизнеса британские военные оккупировали Египет в 1882 году, чтобы никогда больше не покидать его. Это был окончательный и последний шаг в процессе ликвидации крестьянской экономики в Египте европейским капиталом и для европейского капитала.
“Теперь должно быть ясно, что сделки между европейским ссудным капиталом и европейским промышленным капиталом основаны на отношениях, чрезвычайно рациональных и “здоровых” для накопления капитала, хотя случайному наблюдателю они кажутся абсурдными, поскольку этот ссудный капитал оплачивает заказы из Египта, а проценты по одному кредиту выплачиваются из нового кредита. Если отбросить все непонятные связующие звенья, эти отношения сводятся к тому простому факту, что европейский капитал в значительной степени поглотил египетское крестьянское хозяйство. Огромные участки земли, труда и продуктов труда без числа, поступающие государству в виде налогов, в конечном итоге были превращены в европейский капитал и накоплены”.
Как я писал в книге “Долговая система” о Египте: “15-летнее стремление Египта к частично автономному развитию завершилось, когда прогрессивные молодые солдаты под руководством Гамеля Абдель Насера свергли египетскую монархию в 1952 году, а Суэцкий канал был национализирован 26 июля 1956 года”.
Заключение
Анализ Розы Люксембург роли международных займов как механизма эксплуатации народов и инструмента подчинения периферийных стран интересам доминирующих капиталистических держав весьма актуален в 21 веке. По сути, механизмы, которые обнажила Роза Люксембург, продолжают действовать и сегодня в формах, которые необходимо жестко анализировать и с которыми необходимо бороться.
Во второй части я рассмотрю анализ Розы Люксембург о долге и подчинении Османской империи интересам европейского крупного бизнеса. Я также укажу на некоторые ошибки и слабые места в анализе Розы Люксембург в отношении долга и международных финансовых кризисов того времени, которые она анализирует.
Хочу отметить, что именно приглашение принять участие в сентябре 2019 года в конференции в Москве, посвященной Розе Люксембург, дало мне возможность вновь обратиться к ее работам и подготовить материал, который мы находим в этой статье. Конференция была организована молодыми преподавателями университета, совершенно независимыми от правительства, при поддержке Фонда Розы Люксембург.
Эта статья впервые опубликована на сайте CADTM
Эрик Туссен – историк и политолог. Он является президентом Комитета по отмене незаконных долгов (CADTM) Бельгии.
Источник: https://socialistproject.ca/2022/02/rosa-luxemburg-and-debt-imperialist-instrument/#more
Перевод: Никерова Алина, Сафронова Екатерина
[1]Роза Люксембург, родившаяся 5 марта 1871 года в Замостье в Российской империи (ныне Польша), была убита во время Германской революции солдатами 15 января 1919 года в Берлине по приказу членов социал-демократического правительства под председательством Фридриха Эберта. Роза Люксембург была социалистической, коммунистической, интернационалистской активисткой и марксистским теоретиком. Рекомендуется прочитать биографию Розы Люксембург, написанную одним из ее соратников, Паулем Фрёлихом, впервые опубликованную в 1939 году и переизданную на французском языке в 1999 году.
[2]Роза Люксембург, как и другие, боролась против так называемого “министериализма”, который был предметом серьезных дебатов во Втором Интернационале, в частности, на конгрессе 1907 года. Резолюция осудила министериализм на основании опыта участия Александра Мильерана, лидера французских социалистов, в правительстве Вальдека-Руссо с 1899 по 1902 год. Признанный слишком умеренным, он был исключен из Французской социалистической партии в 1904 году. Несмотря на резолюцию конгресса Второго Интернационала 1907 года, многие социал-демократические лидеры, лицемерно голосовавшие за нее, без колебаний вошли в правительства во время Первой мировой войны.
[3]Для изложения проблемы закономерностей воспроизводства капитала и вклада Розы Люксембург, Николая Бухарина, Рудольфа Гильфердинга и других читайте главу 1 (“Законы движения и история капитала») в книге Поздний капитализм” Эрнеста Манделя, впервые опубликованной в 1975 году. Издание Verso было опубликовано в 1978 году, затем последовало переиздание в 1980 году и второе издание в 1999 году.
[4]Grundrisse, Очерк критики политической экономии (черновой вариант), впервые опубликован на английском языке издательством “Penguin ooksB” в ассоциации с “New Left Review”, 1973.
[5]Карл Маркс. Капитал 1887 года, Том I, Суон Зонненшайн, Лоури, Лондон. См. в частности восьмой раздел под названием: Примитивное накопление (главы с XXVI по XXXII).
[6]Роза Люксембург пишет: “Марксова диаграмма расширенного воспроизводства не может объяснить действительный и исторический процесс накопления. Почему? Из-за самих предпосылок диаграммы. Диаграмма призвана описать процесс накопления, исходя из предположения, что капиталисты и рабочие являются единственными агентами капиталистического потребления. Мы видели, что Маркс последовательно и сознательно исходит из всеобщего и исключительного господства капиталистического способа производства в качестве теоретической предпосылки своего анализа во всех трех томах “Капитала”. В этих условиях, по общему признанию, не может быть других классов общества, кроме капиталистов и рабочих; как показывает схема, все “третьи лица” капиталистического общества – государственные служащие, представители свободных профессий, духовенство и т.д. – должны, как потребители, быть причислены к этим двумклассам (…) Эта аксиома, однако, является теоретической выдумкой – реальная жизнь никогда не знала самодостаточного капиталистическогообщества при исключительном господстве капиталистического способа производства”. (“Накопление капитала”, начало главы 26). Маркс, безусловно, согласился бы с утверждением Розы Люксембург: “реальная жизнь никогда не знала самодостаточного капиталистического общества при исключительном господстве капиталистического способа производства”.
[7]Я проанализировал это в книге под названием “Долговая система: История суверенных долгов и их расторжения, Хеймаркет Букс, Чикаго, главы 1 и 2”.
[8]Роза Люксембург, глава 30 под названием “Международные займы” книги “Накопление капитала”. Все цитаты из Розы Люксембург в этой статье, если не указано иное, взяты из главы 30.
[9]Роза Люксембург, глава 30 под названием “Международные займы” книги “Накопление капитала”. Все цитаты из Розы Люксембург в этой статье, если не указано иное, взяты из главы 30.
[10]Сэр Вудбайн Пэриш, Буэнос-Айрес и провинции Рио-де-ла-Плата, их нынешнее состояние, торговля и долги, Лондон, 1839, стр. 338.
[11]Саид-паша (1822-1863), стал египетским правителем (хедивом) в 1854-1863 годах.
[12]Исмаил-паша (1830-1895) был правителем Египта с 18 января 1863 года по 8 августа 1879 года.
