Образование, поверженное дистантом
Раньше, еще до наступления пандемии коронавируса, дистанционное образование уже реализовывалось в некоторых учреждениях. Понятно, оно имело ограниченный характер и не охватывало собой всю образовательную деятельность вузов, его практикующих. Однако преимущественно неолиберальные теоретики предлагали и продолжают предлагать в качестве проекта модернизации образования его перевод на дистантную форму. Но вместо модернизации удаленка предполагает нечто совсем иное.
Ряд вузовских управленцев даже с гордостью заявляли о том, что подконтрольное им учреждение реализует дистантное образование. Только эта гордость была необоснованной. Она зиждилась на новационном характере данной модели. Однако, как известно, далеко не все новации являются прогрессивными. Некоторые нерадивые школьники, находящиеся в отчаянных поисках внимания со стороны сверстников, пытаются отличиться именно негативными особенностями – плохо учатся и бравируют этим, дерутся с одноклассниками, срывают уроки. В соответствующих школьных классах возникает даже негативная конкуренция, когда ученики соревнуются не в хорошей учебе, а, напротив, в сопротивлении ей. Так, в этих классах наиболее передовым и крутым считается тот, кто ведет себя наиболее хамски по отношению к учителям, отказывается учиться и всячески нарушает дисциплину. Складывается впечатление, что те вузовские управленцы, которые поставили в своих учреждениях на поток дистантную форму образования, похожи на таких школьников – именно тем, что, воплощая на практике нечто отрицательное, еще и бьют себя в грудь в попытке представить собственные управленческие решения в хорошем свете.
Так или иначе, учебные заведения, ранее практиковавшие дистант, оказались теми, кто шел впереди планеты всей по данной тропе. Только сама тропа оказалась тупиковой. Попытаемся разобраться в том, почему дистантное образование следует считать регрессивной мерой.
В 2018 г. известный идеолог ликвидационных реформ в образовании Ярослав Кузьминов заявил о необходимости заместить чтение лекций онлайн-курсом и отменить лекционные занятия, проводимые в классической форме. Зачем нам этот архаизм, атавизм и отрыжка давно прошедших времен — лекции в их традиционной форме?
Сложно представить, что Кузьминов не знает простую истину: лекции хороши тем (и не только этим), что студент может задать преподавателю вопросы, вступить в дискуссию, выразить свое мнение, попросить более понятным языком изложить какой-то аспект и т.д. Каждая лекция неповторима, в ней выражается духовная жизнь преподавателя, его настроение, творческие интенции. Ведь одну и ту же лекцию преподаватель в разное время читает по-разному. В лекции теплится личностное начало. Лектор не просто транслирует знание. Он несет живую мысль, анализирует, критикует, рассматривает знание в определенном контексте, создает смысловой контекст, добивается от студентов понимания. Хороший лектор демонстрирует свободное размышление, заражает им студентов, расширяет горизонты мышления, стимулирует методологически грамотную мыследеятельность, располагает студентов к соучастию в мысли, к высказыванию интерпретаций, к творческому порождению идей, к обмену точками зрения. Он формирует интерес к теме, к предмету, к знанию в целом, погружает студентов в состояние личностной осмысленности, воспитывает любовь к учению, противопоставляемую меркантильным «учебным» установкам.
Н.И. Нелюбин пишет:«…лектор вовсе не должен озвучивать заранее скомпонованное содержание, ему необходимо показывать студентам опыт размышления „здесь и теперь“, контекстуально и тематически релевантного как ключевым вопросам изучаемого предмета, так и вопросам собственного бытия» [3, с. 139]. Вышеизложенное относится и к школьному уроку; подчеркнуть это важно, когда все больше слышится возгласов государственных мужей о необходимости вводить дистантное образование в том числе в школе. Вообще, образование носит коммуникативный характер, его отличают сосуществование интеллекта и аффекта, обмен идеями, переживаниями, смыслами.
Подлинная лекция и без соответствующих технологизирующих предложений в наше время становится редкостью. Весьма часто мы видим формализм, отчужденность, псевдокоммуникативность, недиалогичность и обезличенность, совмещенные с требованиями квантификации, но несовместные с аутентичностью. В этом случае преподаватель просто отчитывает текст, осуществляет формальную трансляцию курса. По справедливому замечанию Жана Бодрийяра, «обмен знаками (знания, культуры) в Университете между „обучающими“ и „обучаемыми“ является с некоторых пор уже не более чем удвоенной коллизией горечи безразличия (безразличие знаков, влекущее за собой охлаждение социальных и человеческих отношений). <…>. Университет остается местом безнадежной инициации в пустую форму ценности, и тем, кто живет в нем уже несколько лет, знакома эта странная работа, настоящая безнадежность не-работы, не-знания. Так как современные поколения еще грезят о том, чтобы читать, учиться, соперничать, но душа больше туда не вкладывается — в общем, культурная аскетичная ментальность канула в лету» [1, с. 195-196].
Да, у лекций коэффициент полезного действия не всегда высокий, особенно когда наблюдаешь скучающих студентов, которые клюют носом. Но при отмене лекций никакие онлайн-курсы не улучшат ситуацию. Эти курсы имеют одно преимущество перед лекциями: они реализуются с помощью информационных технологий. Однако инфотехнологии — не панацея, которую следует внедрять в ущерб реальной пользе от образования. Можно учиться по книгам, методичкам, онлайн-курсам, но они не заменят живого общения с преподавателем. Никакая содержательность знания не заменит жизни, воплощенной в образовательной коммуникации. Когда мы изымаем живое общение, мы вовсе не ведем образовательную систему к прогрессу. В таком случае подлинный опыт разменивается на грубую воспроизводимость, на формализм ее величества безжизненной трансляции. Атавизмом, от которого следует избавляться, выступают вовсе не лекции, а неолиберальная идеология, гробящая экономику, политику, культуру, образование.
Думаю, Кузьминов предлагал такую инициативу не в силу своего незнания, а, напротив, в силу своего прекрасного знания пользы от лекций. Ведь когда изначально стоит цель ухудшить систему, ликвидатор (которого принято называть неолиберальным реформатором) будет ее ухудшать, пользуясь знанием этой системы.
Во время паники вокруг эпидемии коронавируса, образовательные учреждения были переведены на дистантную форму. Это послужило серьезной причиной снижения качества обучения и воспитания. Наверное, 2020 год можно назвать не только годом экономического кризиса как следствия карантина. Его еще целесообразно поименовать годом снижения образования как такового.
«Монологичность и репродуктивность дистанционного образования диктуют предрешенность и одинаковость ответов учащихся. Сравнение учащимися своих собственных образовательных продуктов в условиях передачи внешне заданного содержания образования невозможно — нет самих уникальных продуктов ученика, а значит, нет оснований и для их сравнения, то есть общения. Монологичность школьного общения, сконцентрированная в предрешенной одинаковости результатов образовательной деятельности учащегося, создает предпосылки для утрачивания важнейшей операции мышления и самой основы диалога — сравнения. Возможность сравнения разных продуктов имеет для учащегося гораздо больший когнитивный эффект, чем получение „правильной“ информации с одинаковым шаблонным ответом. Такое общение носит манипулятивный эгоцентричный характер, что влечет за собой снижение когнитивных и творческих компонентов в мышлении учащегося. Дистанционное обучение подразумевает, что всех можно обучать одинаково по образцу заранее требуемого ответа. А это значит, что из процесса образования выхолащивается личностная мотивация учащегося, его направленность на общение» [2, с. 174]. Переход к единому образцу – шаг к непростительному упрощению образовательного процесса. Но этим проблемы дистанта не заканчиваются.
Как было сказано, при традиционном обучении происходит личностное взаимодействие, без которого в принципе невозможно обучать. Образование сопряжено с эмоциональностью, которую дает именно полноценный человеческий контакт. Эмоциональность, образность, живость общения позволяют лучше запоминать информацию и формируют отношение к ней. Это в значительно меньшей степени предусматривается при дистантном образовании.
Содержание образования — не только совокупность передаваемых сведений и фактов, а еще и среда, вызывающая личностную когнитивную активность учащегося. Условно говоря, «сами стены способствуют». Именно в образовательных учреждениях они сподвигают к тому, чтобы люди учились. Вспоминаются многочисленные случаи, когда студенты с преподавателями уезжали в лагерь для продолжения обучения. Там проводились лекции и семинары, но преподаватели работали с меньшей эффективностью, а студенты внимали информацию с меньшим энтузиазмом, «на расслабоне». Это происходило потому, что атмосфера была иной, вне-учебной. Воздерживаясь от резкой критики таких выездов, замечу их нужность, но они должны быть дозированными. Речь идет, конечно, не столько о стенах, сколько об общей обстановке. При дистанте она утрачивается. Вместо учебной обстановки сохраняется домашняя, которая не обязательно располагает к обучению. Стираются навыки самоорганизации, дисциплины, усидчивости. При дефиците внешних стимулов самодисциплина будет развиваться далеко не у каждого; если внешние явления не заставляют ребенка учиться, ему трудно заставить себя самостоятельно. Та же проблема касается преподавателей, недостаток внешних стимулов сказывается и на качестве их работы. Дистант выражается не просто в избыточной, а в абсолютной смене обстановки с учебной на вне-учебную или даже не-учебную. Студент может смотреть/слушать лекцию, при этом вкушая бутерброд и играя в какую-нибудь компьютерную игру. С иронией скажем, что, таким образом, дистантное образование дает поле для развития в каждом студенте способностей Цезаря к одновременному выполнению различных видов деятельности.
Студент или школьник может быть подключен к лекции/уроку на аудиальном уровне, но при этом заниматься своими делами. В традиционной системе образования имела место такая шутка: если вещи студента лежат на парте, значит, он присутствует. Сегодня это звучит примерно так: если учащийся подключен к учебному занятию, значит, он внимательно слушает. Ведь можно подключиться и уйти по своим делам или просто слушать невнимательно, параллельно занимаясь чем-то другим. Контроля нет, преподаватель не получает обратной связи от аудитории, которая может быть аудиторией лишь формально. Сам факт подключения не указывает на наличие аудитории, на действительное, бытийственное присутствие. Лектор сталкивается с риском вещать «в пустоту». Он видит список студентов, которые подключены к вещанию, но не способен проконтролировать, подключено ли к нему их внимание.
При удаленной системе пропадает обучение навыку публичного выступления. В значительно меньшей степени развиваются умения участвовать в групповых дискуссиях и в целом устно излагать свои мысли. «Выпадают» некоторые формы аудиторной/урочной деятельности (экспериментальной или лабораторной работы).
Касательно методов оценки при дистантном образовании выразимся так: представьте себе ученика, который сдает стихи Пушкина наизусть через специальный чат. Нередко студент решает задания, прибегая к помощи других людей, или вообще переадресует кому-либо из близких решение. Бесконтактное взаимодействие создает серьезную трудность при проверке знаний. Может, работает не студент, а поисковая строка Яндекса. Да, есть методы, согласно которым преподаватель, пользуясь видеочатом, следит за тем, чтобы студент самостоятельно выполнял задания. Но эти методы используются далеко не всегда, и они тоже не ограждают от возможности списывания и других фальсификаций. Не во всех случаях получается задавать такие вопросы, при поиске ответа на которые гуглить бесполезно. Переход на дистант расширит поле возможностей для таких форм несамостоятельного обучения (не-обучение), как использование «заместителя» или «загугливание» информации.
Принято считать, что есть профессии, по которым невозможно подготовить посредством заочной формы обучения. На самом деле ни одной профессии нельзя эффективно подготовить путем заочки. Аналогичное можно сказать про дистант. Дело не только в том, что трудно представить себе хирурга, который учился удаленно; современная инновационистика, исходящая от наших властей, позволяет уместить в воображении возможность существования такого «специалиста». Дело еще в том, что и представители иных профессий будут крайне низкоквалифицированными, если их подготовка ограничится удаленным подходом.
Воспитательная функция школы выхолащивается после перехода на дистанционный режим. Можно сколько угодно упрекать традиционную школу в том, что она недостаточно качественно воспитывает. Но воспитывать детей по удаленке в принципе невозможно. И поскольку обучение и воспитание – две главные составляющие образования, следует сделать вывод, что оно теряет одну из них. Значит, само по себе понятие «дистантное образование» является эвфемизмом. А так как обучение тоже весьма страдает под гнетом вездесущей удаленки, этот кирпичик образования также обесценивается, и от образования как такового не остается почти ничего.
Дистант отрицает то, что предусматривает «старая» система – социализацию. Ученик благодаря традиционной школе приобщается к социальному опыту, учится коммуницировать с окружающими, в том числе взаимодействовать с представителями противоположного пола. Он учится правильно общаться, помогать другим, дружить. Полный перевод школы на дистант отбросит в сторону целый комплекс умений и навыков, которые вроде бы не вписаны официально в функции школы, но которые благодаря ей прививаются детям. Этот личностный багаж необходим каждому для вхождения в общественную жизнь. Дистант десоциализирует ребенка. Современное общество и так крайне атомизировано, а в данном случае его атомизация достигнет еще большего уровня.
Нынешние поколения страдают компьютерной зависимостью. Посредством дистанционного образования увеличится время использования ребенком компьютера, что отразится на целом ряде аспектов, связанных со здоровьем. Сюда стоит отнести нагрузку на зрение, ухудшение осанки и т.д.
Чисто психологически учитель/преподаватель станет испытывать меньше эмоций по отношению к ученикам/студентам и соответственно, в меньшей степени будет заинтересован в их развитии. Ведь они из реальных собеседников, из живых людей превратятся для него чуть ли не в фотографии из социальной сети. Он их будет меньше видеть и слышать при разрушении реальности общения. Это отразится на качестве его профессиональной деятельности.
Дистанционное образование сопряжено также с трудностями материального характера. Не у всех детей имеются компьютеры и постоянный доступ к интернету. Доступ к сети может быть плохим в определенном регионе или же сеть может находиться вне зоны досягаемости для отдельных семей. В ряде мест нашей обширной страны (как это ни странно прозвучит для многих жителей крупных городов) отсутствует доступ к интернету. Некоторые семьи находятся за чертой бедности, и у них имеется сложность в обеспечении детей личным компьютером.
Может не хватать домашнего пространства для более или менее комфортной деятельности ученика, которому нужно уединяться в отдельной комнате во время онлайн-учебы. Вот проживает семья из трех или даже четырех человек в однокомнатной квартире, и некуда ребенку податься с компьютером для того, чтобы сосредоточиться на общении с преподавателем. Аналогичные проблемы есть также у школьных учителей и вузовских преподавателей. Стали проявляться трудности со звуком и видеоизображением – пропадает то или другое. Залог «качественного» дистанта – качественная и всем доступная трансляция, которая пока остается дефицитной.
Сегодня раздается огромное количество хвалебных слов в отношении дистантного образования. Так, оно превозносится как удобное, позволяющее вовлекаться в учебный процесс, находясь в любой географической точке планеты. Но обсуждаемые позитивные стороны новомодной методики не отменяют высказанные негативные моменты, не «снимают» их диалектически и даже не способны затмить собой их действительную проблемность и катастрофичность.
Да, в условиях пандемии переход на удаленное образование стал вынужденной мерой, так сказать, необходимым злом. Но реформаторы его именуют благом.
Короче, дистанционное образование не решает уже имеющиеся проблемы, а создает новые. Удаленка не имеет возможности сделать новые поколения более разносторонними в интеллектуальном смысле, более квалифицированными и более состоятельными в нравственном плане.
Остается надеяться, что дистантное образование – исключительно веяние времени, а не дух новой эпохи. Хочется думать, что оно, как и ряд других ослабляющих образование мер, будет отменено. Однако, глядя на то, как планомерно продолжает проводиться неолиберальная политика в целом, возникает убеждение, будто такая надежда – верх оптимизма, который весьма далек от реализма. Поэтому фигурирует на совсем недалеком горизонте вероятность сохранения дистанта, его еще более глубокого проникновения в сферу образования и замещения им традиционной формы. Неолиберальные реформаторы вполне могут использовать пандемию как повод для дальнейшего повержения образования. Ведь им ничто не мешает (в духе описанного Наоми Кляйн «капитализма катастроф») однажды лживо отрапортовать, что эксперимент прошел успешно.
Помешать этому способно только действительно заботящееся о себе и о своих детях гражданское общество. Пока оно слабо и разрозненно. Но когда-то чаша терпения переполняется…
Сайт автора http://ilinalexey.ru/
Литература:
- Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция / Пер. с фр. и вступ. ст. О.А. Печенкиной. Тула: Тульский полиграфист, 2013. – 204 с.
- Король А.Д. Общение и проблемы дистанционного образования // Вопросы философии. 2011. № 6.
- Нелюбин Н.И. Симулякр как единица современной образовательной коммуникации // Век глобализации. 2018. № 3.
