Могли ли финны убивать русских? К истории с Сандармохом.
Вот уже долгие месяцы не стихают споры вокруг урочища Сандармох. Еще в 1990-е годы Ю. Дмитриев обнаружил это массовое захоронение, сразу же заявив, что лежат там расстрелянные большевиками жертвы политических репрессий. Нисколько не умаляя вины сталинского режима за репрессии в отношении граждан СССР, а также используя накопленные автором знания истории советско-финских войн и взаимоотношений, мы попробуем разобраться в этой мутной истории. Однако акцент будет сделан не конкретно на Сандармохе – тут стоит иной вопрос.
Дело в том, что многие либералы всерьез считают, что финны просто не могли проводить массовых казней или иным образом умерщвлять людей по национальному признаку. Чтобы опровергнуть, в первую очередь, данный миф, необходимо детально глубже копнуть историю российско-финского противостояния, а именно далекий 1899 год.
Вошедшая в состав Российской Империи в 1809 году Финляндия долгое время обладала широкой автономией. Неспроста на главной площади Хельсинки, или Гельсингфорса, как называли столицу Великого княжества в XIX – начале ХХ века, стоит памятник Александру II у подножия которого выбита дата – «1863» – год, когда финский язык на территории Финляндии стал официальным. Однако Николай II проводил крайне неосторожную национальную политику, грязная рука которой коснулась, само собой, и слишком «свободолюбивой» Финляндии.
В моей книге «Финский излом. Революционная ситуация и революционные органы власти в Финляндии. 1917-1918 гг.» подробно изложена история русификаторской политики русских властей по отношению к Финляндии. Если проще – ликвидировалась отдельная финская армия, валюта; русский язык вводился в делопроизводство, а из ведения финских чиновников было изъято много вопросов, которые, в принципе, могли решать и они – не такой уж государственной важности были эти вопросы. В частности, уже на втором этапе русификации после революционных событий 1905 года, в ведение Центра был передан вопрос об импорте в Финляндию крыжовника.
Конечно же, финнам это все не понравилось и там появилось мощное оппозиционное движение. Сначала, конечно, мирное, но с 1904 года действовать начали террористы, которых прозвали активистами. И вот тут мы уже переходим к вопросу, который является краеугольным камнем в истории с Сандармохом – испытывали ли финны ненависть к русским и сильна ли была в обществе русофобия? Могли ли финны умерщвлять русских только за то, что они русские? Есть ли этому доказательства? Давайте разбираться.
В 1917 году Финляндия получает независимость. Причем нужно отметить, что большевики Финляндии эту независимость дали без каких-либо прений. Конечно, вероятнее всего, предполагалось, что в Финляндии вскоре свершится социалистическая революция и она войдет в некую единую Федерацию социалистических стран. Такую гипотезу, в частности, приводит С. Хентиля в книге «Политическая история Финляндии. 1809-2009». И в какой-то мере ожидания большевиков оправдались – уже в январе 1918 года в Финляндии происходит революция. Первые столкновения между красными и белыми финнами происходят еще 19 января на мебельной фабрике Матти Пиетинена в Выборге, а в Гельсингфорсе красные берут власть 27-28 января.
По сути, Финляндия, находящаяся в остром экономическом, политическом и национальном кризисах была расколота на два лагеря – сторонников монархии и республики и сторонников социалистического пути развития. Между ними начинается гражданская война. Отсылая всех к большому количеству литературы на тему Гражданской войны в Финляндии (книги М.С. Свечникова, Л.В. Власова, И.И. Сюкияйнена, В.М. Холодковского и др.) обратим внимание на один важный момент.
Победили в Гражданской войне белые, которым очень помогла начавшаяся в апреле интервенция Германской империи. И победители развязали жесточайший террор по отношению к красным финнам (ими было казнено около девяти тысяч красногвардейцев и связанных с ними лиц), однако под кровавую руку финляндской белой гвардии попали и русские.
В книге Ларса Вестерлунда «Мы ждали вас как освободителей, а вы принесли нам смерть», которая доступна в сети Интернет, подробно описывается этническая чистка русскоязычного населения Выборга 29 апреля 1918 года, в ходе которой было убито, по разным оценкам, до 420 человек. Подробнее об этом ужасе можно прочесть в моей статье «Памяти жертв Выборгской резни»:
«Есть список, в котором представлено 327 фамилий убитых в Выборге. Но, вероятно, казненных было значительно больше. По подсчетам Ларса Вестерлунда тогда в Выборге было убито 360-420 граждан. Из них примерно 50-100 убийств было совершено вечером 28 – утром 29 апреля; во дворе Выборгского замка 29 апреля – 10-20; между валами у Фридрихсгамских ворот – 200; 30 апреля – 16 июня – около 100 человек. Среди них больше всего было убито военных чиновников, офицеров и рабочих. Также там было убито 23 подростка».
По сути, хватали людей в тот роковой день чисто по одному признаку – тот, кто говорит с акцентом по-фински – русский. Значит, он – враг и должен быть убит. Так, среди воспоминаний свидетелей тех событий можно найти описанный Йох. Кайкком случай: «один имеющий связь с щюцкором (военизированная националистическая организация в Финляндии – прим. Д.Попова) русский офицер в высоком звании был убит вместе с Ээнокки (брат рассказчика). При полном русском обмундировании он отправился на улицу сказать белогвардейцам слова приветствия, и первый встреченный им солдат без раздумий застрелил его» [1; 31].
Похожие случаи этнических чисток русскоязычного населения происходили во многих городах Финляндии на заключительном этапе боевых действий Гражданской войны, в частности, в Таммерфорсе (Тампере), где было расстреляно около 200 русских. В их числе был Г. Булацель, знакомый К.Г.Э. Маннергейма – главнокомандующего белой армией Финляндии.
В 1918 году, после победы над красными в Финляндии, в головах финских офицеров вновь запылали мысли о построении «Великой Финляндии» – некоего государства, которое объединило бы все финно-угорские народы и в котором проживали бы только представители этих народов. Программа-минимум включала в себя присоединение Восточной Карелии, а вопрос с тем, что делать с находящимися там русскими, каждый финский националист, вероятно, решил для себя по-своему. В ходе вторжений на территорию Карелии в 1918-1922 гг. было убито большое количество коммунистов. 6 ноября 1922 года отряд финнов напал на школу в селе Ругозеро, где проходило торжественное собрание (на следующей день должен был быть праздник Великой Октябрьской Социалистической революции). Белофинны расстреляли всех коммунистов и работников молодого Советского государства, которые были на собрании. Захватив 24 заложника, финны издевались над ними, а затем зверски убили, поглумившись над трупами.
Однако здесь можно возразить – мол, убивали коммунистов, «врагов России», как думает немалая часть современного населения нашей необъятной, поэтому это «не считается». Хорошо, перейдем же к самой главной части данной статьи – истории финского оккупационного режима в Карелии и финских концлагерей для «некарельского» населения.
Начав наступление на советскую территорию в начале июля 1941 года, уже к декабрю была оккупирована огромная территория. Весь перешеек от Ладожского до Онежского озера, а также Карельский перешеек до линии Карельского укрепрайона оказался в руках финнов. На территории Карелии 15 июля 1941 года было организовано ВУВК – Военное Управление Восточной Карелии. И именно на оккупированной территории в концлагерях побывало до 30 тысяч человек только по национальному признаку, из которых, по разным оценкам, от четырех до восьми тысяч умерли. В Карелии действовало 17 финских концентрационных лагерей и спецтюрем, а также 7 лагерей в Петрозаводске.
Вот их список:
Центральная тюрьма п. Киндасово; Территориальная тюрьма Кестеньги; Концлагерь Киннасваара; Концлагерь Колвасярви (Куолоярви); Лагеря для перемещённых лиц (1 ЦВА Восточная Карелия); Концлагерь Абакумов—Бузянская; Концлагерь Хабаров—Клеева; Концлагерь Климанов—Лисинский; Концлагерь Ляпсин-Орехов; Концлагерь Орлов—Сименков; Концлагерь Семереков—Свиридов; Концлагерь Тахуилов—Звездин; Концлагерь Хепосуо; Концлагерь Паалу; Концлагерь Видлицы; Концлагерь Совхоза; Концлагерь Ильинское.;
Лагеря в Петрозаводске:
Концлагерь № 1, располагался на Кукковке (ныне — Старая Кукковка);
Концлагерь № 2, располагался в бывших домах Северной точки;
Концлагерь № 3, располагался в бывших домах Лыжной фабрики;
Концлагерь № 4, располагался в бывших домах Онегзавода;
Концлагерь № 5, располагался в Железнодорожном посёлке (в годы войны — Красная Горка); Концлагерь № 6, располагался на Перевалочной бирже;
Концлагерь № 7, располагался на Перевалочной бирже.
Финны сажали в лагеря в большинстве своём по этническим признакам. Финский национализм, ненависть к русским, да и идеи «Великой Финляндии» не умерли за 21 год существования молодого государства.
В первый день советско-финской войны 1941-1944 годов финская полиция арестовала некоторых русских, которые жили в Хельсинки, Турку и других крупных городах Финляндии. В концлагере в Таммисари в заточении оказалось 300 человек этнических русских.
Вот как Хельге Сеппяля пишет в своей статье «Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах» [2]: «В мае 1942 года, согласно установленным для концлагерей правилам, в ведении военного управления лагерей находились:
— ненациональное население, вывезенное с прежнего места жительства, где его пребывание по военным соображениям было нежелательным;
— политически неблагонадежные — национальные и ненациональные;
— в исключительных случаях — лица, чье пребывание на свободе было нежелательным».
Последний пункт, да и другие, по сути, были расплывчатыми и не давали четкого понимания того, кто под эти пункты попадает, поэтому сажать в концлагеря можно было кого угодно – для этого они и были созданы. Плюс говорилось про то, как должны были быть устроены сами лагеря, и какое в них должно было быть устройство. Те, кто оказались в концлагерях, были обязаны соблюдать строгий порядок и полную чистоту, быть старательными, усердно работать. Разговоры о политике и военных делах в концлагерях строго запрещались, как и общение с посторонними. Тем, кто находился в лагере было запрещено иметь литературу, крепкие напитки, любые виды оружия. Отправление и получение почтовых предметов происходило только через управление лагеря. Неповиновение и попытки к бегству должны были пресекаться любым и самым строгим образом, в том числе и с применением оружия, что давало разрешение работникам лагеря часто применять для наказания различные виды стрелкового и холодного оружия. Продолжительность работы должна была устанавливаться непосредственно начальником лагеря. О делах, связанным с лагерем, посторонним говорить было категорически запрещено, что было обязательным, для всех, кто находился в лагере: и для его работников, и для узников. Наказания также были различными, от работ вне очереди до избиений, простоя и строгого ареста. Телесные наказания мог назначать только комендант лагеря, они могли быть до 25 ударов, хотя далеко не факт, что этот пункт соблюдали все. Телесные наказания для женщин были запрещены, что тоже вполне могло не соблюдаться.
Официальные документы о том, зверствовали ли финны с узниками или нет, толком отсутствуют. Есть лишь рассказы самих узников, на которых большинство исследователей и основывает свои исследования.
Финны, как и немцы, расстреливали узников, иногда на глазах у детей, избивали и женщин, и мужчин, а когда финны оставляли Петрозаводск в 1944 году, то расстреляли некоторых мирных жителей, по официальным финским данным – 7 мужчин. Еды, как и в лагерях для военнопленных, было мало, а та, которая и была, была испорченная и далеко не лучшего качества. Вот как Юрий Михайлович Репников из Лагеря №5 вспоминал о голоде в лагере [3]: «<…>Ну, папа у меня всю жизнь с лошадьми возился в колхозе, крестьянин как говорится. Он где-то на крыше дома нашёл ремень свиной, ну из шкуры свиной, и вот потом мама рассказывала мне, что папа тонко-тонко нарезал этот ремень и из него сделали студень, холодец как сейчас говорят. И вот это мы ели».
Бани были ужасными, с дымом и копотью внутри, люди в ней угорали, а потом их обливали очень холодной водой. Всё это было процессом дезинфекции.
А. Жданов уже после окончания войны с финнами в 1944 году, передал список с именами 61 человек, которых надо было немедленно задержать по подозрению в военных преступлениях. По списку Жданова, с осени 1944 года по декабрь 1947 года задержаны 45 человек, из них 30 были освобождены за отсутствием вины, 14 наказаны лишением свободы и один — штрафом. В. А. Котилайнен и А. В. Араюри которые были военными комендантами, после того, как Финляндия проиграла, бежали из страны Суоми. Этих двух военных комендантов обвиняли в неравном распределении продуктов и использовании детского труда. Вернулись обратно они в 1948-1949 годах и с них были сняты обвинения. По данным финских документов оба они обвинялись в расизме, но в годы, когда они вернулись в Финляндию, расизм не рассматривался как преступление.
«В то же время в отношении финнов к военнопленным было выявлено много жестокостей. По заявлениям бывших военнопленных обвинения были предъявлены 1381 человеку лагерного персонала, из которых подверглись разным наказаниям 723 человека, освобождено от наказания было 658 человек. Обвинялись они в 42 казнях, 242 убийствах. Было семь случаев, приведших к смерти по просьбе самих военнопленных, 10 случаев смерти в результате истязаний, восемь нарушений права собственности, 280 должностных нарушений и 86 прочих преступлений [2]».
Кормили людей плохо. Зарплату, которую платили узникам, трудно вообще за зарплату считать: 5 марок. К примеру, зарплата финского солдата была 12 марок. Людей, невзирая на возраст и здоровье заставляли работать на тяжелых работах. Зимой люди работали в скудной и совсем не согревающей одежде, иногда на страшном холоде. Рабочий день узников финских концлагерей длился с шести утра до восьми вечера. На день выдавали 200-300 граммов плохого, испорченного хлеба, изредка вместе с хлебом давали мороженую картошку и испорченную конину. Бесчеловечное обращение и принудительные работы, особенно в лесу, где оплата была мизерной, сильно изматывали людей. Так было не всегда, в основном в 1942 году – тогда условия в финских концлагерях были самыми суровыми. В 1942 году, когда узники особенно сильно голодали, есть им давали то, от чего сами финны отказывались, а на работы гнали стариков, зачастую женщин и детей. На лесных работах в начале 1942 года было 967 человек, а в начале 1943 года 1582 человека, в большинстве своём женщины. Численность мужчин неизвестна. На лесных же работах работало лишь 2-16% заключённых, сильно измотанных, и в ужасающем состоянии. Бежать из лагеря люди не пытались, так как знали, что наказание за это суровое: расстрел, в лучшем случае избиение. Вообще многие финны прибегали к методам избиения людей плётками, резиновыми палками, и подобным физическим издевательствам.
Однако думать о том, что в финских концлагерях было «сносно» ни в коем случае нельзя. По многим причинам, в основном из-за ужасного питания, смертность в концентрационных лагерях финнов была очень высокой, всё в том же 1942 году она превысила смертность в концлагерях немцев: в финских смертность составляла 13,7%, а у немцев 10,5%. Финны в отношении узников были не менее гуманными, чем немцы, только если последние в открытую убивали узников, обычно на глазах у других, то финны делали это аккуратнее: они убивали славян тихо и без особого шума, в так называемых «переселенческих лагерях», с помощью пыток, холода, голода и изматывающей работы. В начальный период жизни в страшных условиях концлагерей финнов люди умирали семьями, в день умирало по 20-25 человек. В лагере №5, например, в 1941 году было примерно 8000 узников, а в середине 1942 года – около 6000. Особенно высокая смертность была в Кутижемском лесном лагере, там постоянно работали похоронные команды, которые хоронили в траншеях по 40 человек за раз. Голод был страшный, поэтому те, кто нуждался в еде, больные, пожилые и дети умирали повально. Некоторые умирали во время «прожарки» в банях, проводимой в целях дезинфекции. За всё время войны с финнами, в концлагерях побывало до 30000 человек без учёта военнопленных, из которых около 4000 умерли, а 3409 по персональным спискам. По другим данным в финских концлагерях умерло около 8000 человек. Большинство из умерших, ушли в мир Иной как раз в 1942 году, когда были самые страшные условия.
За выход с территории лагеря следовали самые суровые наказания, в том числе и в отношении детей. Охранники изощрялись над узниками, некоторые гнали людей на работу плетью, или заставляли сидящих в лагере самих бить себя плетью. Так Сержант Вейкко заставлял детей хлестать друг друга плёткой.
На каждого узника заводилась карточка, где говорилось, какой он национальности. Среди них были и люди финно-угорской группы (на них личные карточки в основном не заводили), а также славяне. Карелы, находящиеся в концлагерях, обычно сидели там за свои политические убеждения или связь с партизанами.
Считаю нужным привести отрывок из воспоминаний одного из узников финского концлагеря Анатолия Степановича Никонова [3]: «Приехала телега за мной, а я взял и спрятался <…> и не выходили от туда. Приехали значит и не взять никак, мы под фундаментом были, там дырка такая. А когда повели колонну заключённых с работ, ну и там мать моя была в этой колонне. Вызвали её, сказали: «Никонова Вера Матвеевна выйдите из строя», офицер значит, он там по-русски умел разговаривать. Она вышла, он пистолет ей подставил к виску и сказал: «Вот так. Давай считай до трёх, если твой сын не выйдет сейчас от туда, то я тебя застрелю». Ну, она замолилась: «Сынок миленький выйди, пожалуйста!» <…> Мне и пришлось выползти».
Как и немцы, финны угоняли на работы в Финляндию узников концлагерей, где им пришлось работать на захватчиков, дабы спасти свои жизни. После того, как война начала идти к концу, в 1944 году условия улучшились. Так, перед окончанием войны, узникам концлагерей стали платить до 20 марок. Однако условия дисциплины в 1944 году, как пишет Сеппяля, были наоборот ужесточены. «По новым правилам определялись следующие наказания:
— снятие с особо доверенной работы;
— выполнение внеочередных работ до восьми раз;
— выполнение работ без оплаты до 30 суток;
— заключение в карцер; в освещенный до 30 суток и в темный — до восьми суток. При совмещении наказаний — в освещенный карцер до 45 суток, а в темный до 12. Эти наказания могли быть усилены твердой постелью;
— телесные наказания до 25 ударов;
— заключение в дисциплинарный концлагерь [2]».
Финны, к слову, «прославились» не только концлагерями, которым в 1943 году сменили название на «трудовые лагеря», дабы не быть схожими с немцами, но и массовыми убийствами на подобии тех массовых убийств в 1918 году в Выборге или Таммерфорсе. Так, 12 февраля 1942 года отряд финских диверсантов окружил полевой госпиталь №2212, который находился в деревне Петровский Ям. Финны подожгли здания лечебных отделений и хозяйственные постройки госпиталя, а тех, кто пытался выбраться из пылающих зданий, финны расстреливали, не щадя никого. В итоге этой кровавой акции из медперсонала погибло 28 человек, пять человек были ранены, а двое обморожены. К тому же был и один неопознанный труп, вероятно, гражданское лицо. Данные события хорошо описаны в книге Петра Репникова «Петровский Ям. Запланированная трагедия».
Плюс, финны иногда препятствовали эвакуации людей из Карелии советскими частями. Так, несколько раз финны обстреливали наши баржи на Онежском озере. 27 сентября 1941 года финнами была уничтожена баржа, в которой плыло несколько сотен эвакуировавшихся граждан. Тогда в районе Ивановских островов затонула баржа, на которой плыли педагоги, учащиеся Дворца творчества, архивы учреждения и музыкальные инструменты оркестра. Судно шло на буксире парохода «Кингисепп». На барже находилась последняя партия людей, которых эвакуировали из Петрозаводска. У Ивановских островов финские батареи открыли по каравану артиллерийский огонь. Один из снарядов попал в баржу, вспыхнул пожар. Спасаясь от огня, люди прыгали в воду, их подбирали шлюпки. Из 119 человек, в основном женщин, стариков и детей, удалось спасти только 78. Погиб 41 человек. После этого экипаж парохода «Кингисепп» доставил людей на противоположный берег Онежского озера в поселок Шала.
По данным финского историка Эйно Пиетола, которые он опубликовал в своей статье «Военнопленные в Финляндии 1941-1944», всего в финский плен попало 64,188 бойцов РККА, а 19,276 из них умерли или погибли во время нахождения в финском плену. С 1 июля 1941 года по 30 июня 1942 года умерло общей сложностью 14,232 военнопленных, или 76,1 процента всех погибших военнопленных. По данным исследования Института военной науки всего военнопленных умерло 18,318 человек. По мнению некоторых историков, всего у финнов было около 24 лагерей военнопленных. Самым крупным из них, пожалуй, являлся Лагерь №6 в Выборге, или как его называют «Лагерь за баней». Довольно известно фото, где советские пленные ремонтируют улицу в Центре Выборга 31 августа 1941 года. Общие же людские безвозвратные потери войск РККА в ходе боевых действий советско-финской войны 1941-1944 гг., по подсчетам автора статьи, составили около 170 тысяч человек (см. Д.А.Попов «Людские потери войск РККА в ходе боевых действий советско-финской войны 1941-1944 гг.», изд. ИТРК, 2019 г.»)
Думаю, большинство людей уже знакомы с историей вокруг захоронения в Сандармохе, но если вкратце – по данным общества «Мемориал» там захоронено 7,4 тысячи человек, расстрелянных в ходе массовых репрессий 1937-1938 гг. Доктор исторических наук из Петрозаводского государственного университета, студентом которого является автор этой статьи, Сергей Геннадьевич Веригин и тоже д.и.н. Юрий Михайлович Килин, признанные специалисты в истории советско-финского противостояния, авторы огромного количества монографий на данную тематику, которые стали популярны в среде интересующихся и пролили свет на невероятное количество ранее никем не освещенных страниц нашей истории, выдвинули предположение, что в Сандармохе помимо расстрелянных большевиками лежат также жертвы финского террора в период оккупации Карелии. Конечно, для либеральной общественности такая гипотеза от именитых историков была как пощечина, мол, «кто смеет поддавать сомнению данные общества «Мемориал»?!». Однако эти данные нужно и должно поддавать сомнению – думаю, после прочитанного выше ни у кого не осталось сомнений в том, что финны могли умертвить огромное количество людей, среди которых могут быть и партизаны, и военнопленные, и узники концлагерей. И их память должна быть увековечена – двух памятных камней в Петрозаводске явно недостаточно, если мы говорим о почти что десяти тысячах умерших в финских концлагерях только гражданских лиц.
Если же говорить лично о С.Г.Веригине и Ю.М. Килине, то оба этих человека очень давно занимаются темой советско-финских войн и взаимоотношений. Если Сергей Геннадьевич большую часть своей жизни посвятил изучению противостояния финской и советской разведок, о чем он написал две книги – «Финская разведка против Советской России» (в соавторстве с Э. Лайдиненым) и «Советская контрразведка против финских спецслужб», то Юрий Михайлович, в основном, занимался т.н. Зимней войной, а самое полное исследование этой войны было написано как раз Ю.М.Килиным в соавторстве с А.Раунио – это книга «Сражения Зимней войны».
Поэтому раскопки РВИО на территории Сандармоха вполне оправданы. Необходимо точно установить – лежат ли там только жертвы сталинского террора или же жертвы финских оккупантов тоже закопаны в мерзлой земле Медвежьегорского района Карелии? И если гипотеза С.Г. Веригина и Ю.М. Килина оправдается, то это будет лишней пощечиной антисоветскому «Мемориалу», а также еще раз докажет, что в Сандармохе должен стоять памятник жертвам финских оккупационных властей.
Денис Попов, историк, автор книг, посвященных Революции в Финляндии и проблематике подсчета людских потерь РККА на финском театре боевых действий Великой Отечественной войны.
Список источников и литературы:
- Вестерлунд Л. Мы ждали вас как освободителей, а вы принесли нам смерть. СПб Изд. «Аврора-Дизайн», 2013. 128 c.
- Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах. Журнал «Север», 1995. № 4-6.
- Док. Фильм «Детство за колючей проволокой», https://www.youtube.com/watch?v=ikwJ1dlzsgA
