Информационная война, начавшаяся между московской мэрией и федеральными телеканалами в середине сентября, затягивается, демонстрируя, что ее участники оказались в своеобразном политическом тупике. Аналитики, прочившие со дня на день уход Юрия Лужкова с поста мэра, оказались посрамленными. Мэр в отставку уходить не собирается, а президент указ об его увольнении не подписывает. Однако за перипетиями взаимных обвинений и внутриаппаратных склок, понемногу превращающихся в тему публичной дискуссии, часто забывают главный вопрос – почему все это происходит. И почему именно сегодня?
Московская пирамида
Борьба за власть в Москве, как и большинство других политических конфликтов при капитализме, вызвана столкновением материальных интересов. В данном случае – совпадением двух кризисных процессов, происходящих на локальном и на федеральном уровне. Столичная мэрия на протяжении без малого двух десятилетий делала ставку на развитие строительного бизнеса, с которым, в свою очередь, оказались теснейшим образом связаны банки, торговцы недвижимостью и сама бюрократия, давно превратившаяся в сообщество акционеров и деловых партнеров группы привилегированных компаний. В результате проводимой политики столичный строительный комплекс не только развивался в совершенном отрыве от объективных потребностей города, но и разросся до масштабов, никак не соответствующих реальным процессам, структурам, потребностям и возможностям городской экономики. Поддержать его дальнейшее развитие можно лишь за счет постоянных финансовых инъекций из городского бюджета, причем, как и в любой финансовой пирамиде, необходимость в дополнительном капитале непрерывно растет.Прекращение или даже сокращение этой финансовой подпитки приведет к неминуемому краху, жертвами которого окажутся не только жена мэра Елена Батурина и ее корпорация «Интеко», но и многие другие компании. Разумеется, пирамида все равно рухнет рано или поздно. Но до тех пор, пока Лужков остается у власти, у московской олигархии сохраняется иллюзия, будто оттягивать этот момент можно бесконечно долго, используя политические и финансовые возможности мэрии.
Беда в том, что деньги нужны не одному лишь столичному мэру. Острая необходимость заткнуть разрастающиеся финансовые бреши появилась и у федеральных властей. Летние пожары и засуха продемонстрировали, что попытки удержать под контролем бюджетный дефицит будут обречены на провал, если только не начать серьезное перераспределение ресурсов в масштабах всего российского бизнеса. И в первую очередь – в Москве.
С точки зрения рациональной экономики тратить средства на спасение столичной пирамиды – совершенно бессмысленно, поскольку в случае, если наступит вторая волна кризиса, эта система все равно рухнет. А надвигающиеся неприятности остро ощущаются не только в Москве, но и по всему миру. Глобальное экономическое восстановление забуксовало, и правительства сходятся на том, что резкое увеличение государственных вливаний в экономику необходимо просто для того, чтобы удержать имеющиеся результаты (как в сказке про Алису: нужно очень быстро бежать, чтобы остаться на месте). Но где взять деньги? Более того, в правительственных кругах Западной Европы нарастает ощущение, что вторая волна кризиса является меньшим злом по сравнению с бесконечным наращиванием бюджетных расходов, направленным на ее предотвращение. В первом случае предстоит банкротство большого числа компаний, но во втором случае появляется угроза банкротства целых государств, после чего кризис все равно разразится с новой силой.
Другим фактором, приведшим к столкновению мэрии и президентской администрации, стал обнаружившийся летом кризис управления. Выяснилось, что региональная власть, несмотря на формальную процедуру назначения губернаторов, центру не слишком подчиняется. Это почувствовал на себе не только президент Медведев, но и премьер-министр Путин, который раз за разом устраивает публичные разносы губернаторам, после чего все остается по-прежнему. Указания правительства не исполняются, выделяемые деньги на местах принимают с благодарностью и тратят по своему усмотрению. Не помогают ни селекторные совещания, ни веб-камеры на каждой новостройке, ни инспекционные поездки по родной стране. Премьер может метать громы и молнии. Васька слушает да ест.
Выяснилось, что при отсутствии эффективно организованного и всепроникающего, отделенного от местных структур, аппарата федеральной бюрократии номинальная централизация власти не только не дает ничего, но в некотором смысле, наоборот, превращает центр в заложника региональных начальников, за которых он формально отвечает, не имея возможности их контролировать. А право президента назначать и снимать губернаторов превратилось в некое подобие «королевской прерогативы», существовавшей в доминионах Британской империи – за всю историю ею воспользовались всего один раз, в Австралии, да и то с таким скандалом, что страна чуть было не превратилась в республику. Так и в России – даже решив избавиться от того или иного регионального лидера, центр вынужден вести с ним сложный торг и переговоры, тогда как по закону для решения вопроса достаточно листка бумаги и ручки с чернилами.
Необходимость укрепить контроль над региональными элитами заставляет администрацию президента вступать в конфликты, причем главным противником оказывается, как и в 1999 году, мэр Москвы, традиционно подающий пример другим местным правителям. Если даже в столице не могут справиться, как же рассчитывать на восстановление контроля над дальними регионами?
Давление федеральной власти на московскую мэрию было вынужденным и неизбежным. И оно могло бы принести успех в иных обстоятельствах. Но в условиях нарастающего кризиса мэр и его команда оказались неожиданно упрямы. И дело не только в характере Юрия Лужкова и его бойцовских качествах. Но и в его объективной ситуации. Отступить или тем более – уйти в добровольную отставку, значит обречь на разрушение всю построенную им пирамиду столичного бизнеса.
Тупик
Начав борьбу с Лужковым, федеральная власть сразу же совершила роковую ошибку, почему-то решив, будто принудить мэра к капитуляции можно с помощью пропагандистской атаки. Фильмы, показанные по телевидению, мэр проигнорировал. Поскольку же за этими фильмами никаких административных санкций не последовало, то подобная пропаганда лишь продемонстрировала слабость и нерешительность центральной власти. . Пропаганда может являться средством, обеспечивающим успех политики, но она не может заменить собою политику. Тем более, когда непонятно, кому пропаганда адресована. Москвичам? Но ведь не от них зависит судьба назначаемого столичного мэра. Всей остальной стране, которая Москву и так терпеть не может? Но как ее реакция повлияет на исход конфликта? И будет ли она на руку центральной власти, или люди, посмотрев все эти фильмы о казнокрадстве и коррупции, получат очередной аргумент в пользу того, чтобы не доверять власти вообще? А главное, если после таких обвинений мэр остается на своем посту, это свидетельствует о том, что он выше и Кремля, и закона.
Со своей стороны, Лужков ответил несколькими точными, хорошо рассчитанными ударами. Он мобилизовал на свою сторону столичную организацию «Единой России», продемонстрировав фактический крах многолетних усилий по созданию «прокремлевской» партии власти. Региональные правители по всей стране уже повторяют его методы, подчиняя себе местные отделения господствующей партии, которая из инструмента, предназначенного для проведения воли Кремля, может превратиться в средство противодействия его планам. После этого поддержку Лужкову явно или несколько двусмысленно начали высказывать самые разные фигуры от «оппозиционера» Зюганова до столичного раввина и от боссов официальных профсоюзов до нижегородского губернатора Шанцева. А главное, демонстрируя откровенное нежелание считаться с президентом, Лужков начал провоцировать раскол в правящем тандеме, противопоставляя президента премьер-министру.
От одних только заявлений столичного мэра тандем не расколется. Какие бы противоречия ни существовали в тандеме, его раскол имел бы слишком драматические последствия для всей системы власти. Лужков, будучи практическим политиком, это прекрасно понимает. Но его выступления имеют явный пропагандистский эффект, причем эта пропаганда, в отличие от фильмов, демонстрируемых федеральными телеканалами, имеет четкий адрес – запутавшееся и дезориентированное среднее звено бюрократии.
В ситуации кризиса Путин выбрал метод, неизменно приносивший ему успех в прошлом: промолчать, выждать, а потом, когда ситуация прояснится, выступить с жестким заявлением, подводящим итог всей ситуации, демонстрирующим, что все под контролем. Увы, на сей раз дело пошло несколько иначе, поскольку из-за нерешительности президента и упрямства мэра ситуация затягивается, а вместе с тем затягивается, становясь все более двусмысленным, и молчание премьера. Поскольку премьер-министр не выступает сам, он дает возможность Лужкову выступать как будто бы от своего имени. Мэр Москвы такой возможностью виртуозно пользуется, стараясь превратить премьера в заложника его собственного молчания. Можно апеллировать к среднему звену бюрократии, мобилизуя его в своих интересах, подчеркивая, что речь идет не о бунте против высшей власти, а всего лишь о попытке вмешаться в борьбу между ее представителями.
Как всегда, параллельно с информационной войной в публичном пространстве не прекращались закулисные переговоры между конфликтующими сторонами. Но и здесь федеральная власть поставила себя в слабое положение. Дав понять Лужкову, что его не хотят увольнять, а ждут от него прошения об отставке, президент и его окружение также добровольно поставили себя в положение заложников мэра. Тем временем из кругов, близких к столичному правительству, начали выходить «утечки информации», согласно которым Лужков все-таки согласится покинуть пост градоначальника, но лишь при условии, что на эту должность назначат верного ему человека, перестановок в администрации Москвы не последует, а фактическая власть над столицей останется у него в руках. В конце концов, при современном развитии коммуникаций руководить процессом можно и из имения в Австрийском Тироле.
Подобные соглашения, как показал опыт прошедших лет, даже если их и заключают вполне искренне, рано или поздно нарушаются. Однако в данной ситуации компромисс на условиях Лужкова, по форме будучи успехом президента, по сути будет означать поражение федеральной власти. Ведь борьба идет все же не из-за личности, а из-за контроля над финансовыми потоками, причем – не через много лет, а сейчас, немедленно. Вот к этому-то контролю представителей центра и не допускают.
Вакуум
Не решившись прибегнуть к административным мерам против Лужкова, федеральная власть внезапно обнаружила, что оказалась в социально-политической пустоте. Адресованные в никуда пропагандистские фильмы и многозначительные прогнозы экспертов, пытающиеся приписать Лужкову совершенно чуждое ему намерение капитулировать, каждый раз лишь демонстрируют отсутствие у противников мэра сколько-нибудь ясного плана борьбы, а главное – представления о том, как выходить из сложившейся ситуации.
Между тем, одним лишь московским кризисом дело не ограничится. В связи с социальным кризисом, нарастающим по всей России, федеральная власть очень скоро окажется перед выбором: свалить вину за происходящее на местных правителей или принять ее на себя. В первом случае, разумеется, у власти появляется шанс использовать разворачивающуюся драму, чтобы попробовать хотя бы частично восстановить свое влияние в регионах. Но на кого она может опереться? Как ни парадоксально, Кремль мог бы использовать в своих интересах некоторые социальные движения. Однако этого не происходит – конфликтуя с региональными правителями, центральная власть одновременно продолжает давить социальные движения, направленные против этих же начальников. Типичным примером является продолжающееся пребывание под стражей Гаскарова и Солопова, защитников Химкинского леса, за который теперь вступился и сам президент Медведев, не говоря уже о пропагандистах с официального телевидения.
Разумеется, такая позиция властей легче всего может быть объяснена «марксистской» ссылкой на общность классовых интересов. В конце концов, и местные власти, и их федеральные соперники тесно связаны с интересами капитала (хотя, как правило, разного). Однако история знает немало межклассовых блоков в духе Народного фронта, не говоря уже о периодах бонапартистского лавирования власти между классами. И если сегодня федеральная власть не способна проводить бонапартистскую политику, то главную причину надо искать в том, что власть, привыкшая действовать административными методами и пропагандой, оказывается не готова работать политическими методами и принимать политические решения. Под разговоры об «управляемой демократии» происходило постепенное сползание к неуправляемому авторитаризму, при котором сама высшая власть постепенно утрачивает контроль над процессом.
В свое время Маркс писал, что Турция, несмотря на номинально абсолютную власть султана, на практике является федерацией дурно управляемых республик. Эволюция российского государства явно идет в ту же сторону. Ясно, что в сложившихся обстоятельствах события будут развиваться стихийно – и скорее всего, по самому неблагоприятному для власти сценарию. К сожалению, нет оснований полагать, что данный сценарий окажется менее катастрофическим для страны и общества.
