4 ноября 2008 года в Иране отметили 29-ю годовщину захвата американского посольства. Накануне этого события по новостному каналу Euronews я увидела кадры демонстрации в Иране с сжиганием американского флага и лозунгами «Смерть Америке». Сцена получилась весьма эффектная. Подобные картинки регулярно показываются по европейским и американским телеканалам, а впечатлительная западная аудитория вполне закономерно в ужасе замирает перед экранами, молясь, видимо, о том, чтобы эти страшные дикари были посажены на цепь и обнесены колючей проволокой с пропущенным по ней электрическим током.
То же с газетами. Если в западных и израильских печатных СМИ и пишут об Иране, то лишь как о смертельной и бесспорной угрозе всему прогрессивному человечеству, с которой надо покончить как можно скорее. Несколько заголовков из газет навскидку: «Остановить ядерные устремления Ирана» (The Washington Post), «Современный Гитлер» (The Washington Times, США), «Иранская ракетная угроза» (The Wall Street Journal, США), «Иранский ядерный вальс» (The Wall Street Journal).
Если вчитаться в тексты, то они еще демонстративнее. При этом почти в каждом из них авторы прибегают к прямому запугиванию своих читателей:
«В отношении фундаменталистского, фанатичного и самоизолировавшегося Ирана не может быть никаких альтернатив. Абсолютно ясно, что иранский режим невозможно умиротворить при помощи благоприятной торговой политики и экономических стимулов» («Выбирайте себе врага: Москва или Тегеран» – The Jerusalem Post, Израиль).
«В последние несколько месяцев Соединенные Штаты провели ряд важнейших мероприятий по укреплению безопасности Чехии и Польши (а также других европейских стран, да и всего свободного мира) перед лицом опасности, пожалуй, даже более зловещей, чем та, что исходила от нацистов: перед лицом Исламской Республики Иран».
Дальше – больше:
«…если верить иранским муллам, необходимым условием возвращением Махди и наступлением нового золотого века ислама является нечто вроде Армагеддона. Это означает, что желательно не отмахиваться от угроз, с завидной регулярностью исходящих из Тегерана, от высказываний наподобие того, что Израиль будет "стерт с карты мира", или того, что "желательно и достижимо" обустройство "мира без Америки". Как показала практика, иранские баллистические ракеты способны поражать цели в таких отдаленных от точки запуска местах, как Тель-Авив, ряд локаций в Европе, а также (в случае запуска с корабля) Соединенных Штатах. Если доставить с помощью этих баллистических ракет ядерные боеголовки и взорвать их в воздушном пространстве над территорией государства-жертвы, то результатом взрыва станет разрушение электросетей, что, как сообщила специальная комиссия при Конгрессе, приведет к "катастрофическому" разрушению основанной на них цивилизации. После такой атаки мир действительно может остаться без Соединенных Штатов, так как Соединенные Штаты будут в этом случае возвращены в доиндустриальную эпоху» (О нашей преданности идеалам свободы – The Washington Times, США).
Можно привести еще очень много цитат аналогичного содержания из американских и английских газет – но просто жаль места.
Пожалуй, первое, что поражает мыслящего читателя в этих статьях – однозначность и безапелляционность в оценке Ирана. Формула «Иран – это зло» фактически является аксиомой. «Но почему обязательно зло?» – спросит непосвященный. «А потому», – отвечают американские, английские и израильские газеты. Разобраться, читая эти публикации, в том, что же на самом деле происходит в Иране и его надо опасаться, так же невозможно, как было невозможно судить о реальности по советским газетам. Методы – те же самые: прямая неаргументированная пропаганда. Лозунги вместо фактов. Субъективные оценки вместо доказательств. Штампы вместо анализа.
Однако современный читатель, вооруженный свободным интернетом, разнообразными книжными изданиями и возможностью общаться с очевидцами, вполне может попытаться составить для себя более объемную картину сегодняшнего Ирана. И заодно попытаться понять причины и степень оправданности ужаса западных держав и Израиля перед Тегераном.
Автор публикации в The Jerusalem Post называет Иран «фундаменталистским, фанатичным и самоизолировавшимся». Однако бегло сравним Иран с другим претендентом на региональное лидерство, страной, находящейся с Западом в дружеских отношениях – с Саудовской Аравией.
Саудовская Аравия – сосед Ирана по Персидскому заливу и «коллега» по экспорту нефти, тоже довольно большая страна (ее площадь превосходит площадь Ирана, но из-за пустыни население втрое меньше), ВВП равен ВВП Ирана1, высок уровень грамотности2. Так же, как и в Иране, этнорелигиозные конфликты там устранены. Так же, как и Иран, Саудовская Аравия амбициозна и геополитически активна. Таким образом, Иран и Саудовская Аравия – два самых сильных соперника, оспаривающих региональное лидерство на Ближнем Востоке. При этом ислам в Саудовской Аравии не просто государственная религия, но основа всех сторон общественной, политической и культурной жизни. Более исламизированной страны трудно себе представить.
В Иране мужчины – почти сплошь в европейском платье, гладко выбриты, женщины в одиночку или компаниями гуляют по улицам или спешат за покупками. Девушки в джинсах, удлиненных рубахах и платках, которые у многих по современной моде заколоты на затылке и изящно обнажают пряди волос, пестрые толпы студентов и студенток (никакого раздельного обучения в вузах!), запруженные автомобилями улицы, автобусы, переполненные людьми… В блогах можно увидеть фотографии молодежных тусовок в Тегеране – с кальянами, алкоголем (запрещен официально, но в изобилии, пусть и нелегально, употребляется дома) и девушками, головы которых вовсе не покрыты хиджабом, а юбки гораздо выше колен.
На улицах и в магазинах Саудовской Аравии вы едва ли увидите мужчину в европейском платье, а если и увидите, то это почти наверняка иностранец. Женщин на улице очень мало – они не выходят из дома без сопровождения, обязательной черной абайи до пят и глухого никаба.
Принципы ислама лежат в основе государственного управления и права в обеих странах. Но трудно вообразить себе больших антиподов в мусульманском мире. В Саудовской Аравии вся власть – и законодательная, и исполнительная, и судебная – сосредоточена в руках обширной королевской семьи. Королевская семья не подотчетна никому. Ее можно сместить только путем военного переворота.
В Иране довольно сложная и, на взгляд европейца, даже запутанная схема управления страной. В общих чертах, это почти изящная система сдержек и противовесов, в которой каждая из ветвей и каждое из звеньев подлежит контролю со стороны других ветвей и звеньев. Всеобщие выборы в Иране – норма, при этом мужчины и женщины пользуются равным избирательным правом. Путем прямого всенародного голосования каждые четыре года избирается парламент (меджлис) и совет экспертов, который в свою очередь избирает рахбара, верховного руководителя – потенциально, на пожизненный срок. Президент, второе после рахбара лицо государства, избирается на четыре года прямым всеобщим голосованием.
В Саудовской Аравии в 2005 году были впервые проведены муниципальные выборы, в которых приняли участие лишь мужчины старше 21 года. Каких-либо иных выборов в стране не существует.
В иранский парламент обычно избирается не более десятка женщин из 290 депутатов. Совсем немного. Мало их и в правительстве: все-таки в политической сфере довольно сильно еще противодействие включению женщин в структуры власти.
В Саудовской Аравии женщины к участию в управлении страной не допускаются вовсе, как не допускаются они и в какие-либо иные учреждения – среди работающих лишь 5 % женщин, самый низкий показатель в мире3. Не могут женщины и свидетельствовать в суде. В университетах обучение мужчин и женщин проходит раздельно, при этом женской аудитории запрещено преподавать ряд предметов, а лекции, читаемые мужчинами-лекторами, студентки могут слушать только с экранов, установленных в классах телевизоров.
В иранском парламенте несколько мест в обязательном порядке зарезервированы за конституционно признанными религиозными меньшинствами: христианами, зороастрийцами и иудеями. В сегодняшнем парламенте Ирана один представитель еврейской общины, один – зороастрийской, один ассириец-католик и двое армян (немусульман вообще не очень много в Иране: менее 2 % от всего населения).
В Саудовской Аравии все религии, кроме ислама, запрещены.
В Иране зарегистрированы 223 политические партии и организации, формирующие две крупные коалиции: консервативную и реформистскую. Обе коалиции, а также блок независимых, представлены в парламенте (в текущем Меджлисе консерваторы в подавляющем большинстве – 170 мест из 290). Однако почти все по-настоящему оппозиционные партии находятся в изгнании за границей.
В Саудовской Аравии политических партий не существует.
В Иране несколько телеканалов, как государственных, так и частных – но все под неусыпным оком цензуры. Впрочем, население имеет доступ также к CNN, BBC и Euronews. Очень популярен интернет – Иран занимает третье место в мире по числу блогеров, отчасти потому, что для многих – это, очевидно, единственный способ выразить свое мнение. Иранский кинематограф признается одним из лучших в мире современного киноискусства. Ежегодно иранские фильмы на международных фестивалях получают престижные награды.
В Саудовской Аравии один телеканал – государственный. Театр и кино запрещены – как противоречащие принципам ислама.
В сегодняшней Саудовской Аравии благодаря нефтяным деньгам государство получило возможность дать всем своим гражданам бесплатное образование. Уровень государственных вложений в этот сектор высок – 6,7% ВВП. В Иране, в котором государство также много внимания уделяет образованию, вложения в образование составляют 4,7% – и это самый высокий показатель в регионе после Саудовской Аравии. Однако образование в Саудовской Аравии в основном направлено на изучение ислама – три четверти высших ученых степеней выдается в области исламской теологии (так, по крайней мере, пишет И. Ефимов в своей книге «Грядущий Аттила»). В Иране, согласно Госкомстату страны, около 43 % высших ученых степеней выдается в области медицины, 14 % – в области фундаментальных наук, 14 % – в области инженерии, около 20 % – в гуманитарной сфере. Результатом является полное отсутствие науки и машиностроительной промышленности в Саудовской Аравии и здоровое развитие того и другого в Иране.
Саудовская Аравия – родина Усамы бин Ладена и «Аль-Каиды». Да, и еще пикантная подробность: Саудовская Аравия – единственная в мире страна, в которой смертная казнь приводится в исполнение путем отсечения головы.
Может показаться парадоксальным, но ни американские, ни европейские, ни израильские газеты не кричат, что Саудовская Аравия – это «ось зла», а ее король – это «Гитлер сегодня». Все это адресуется Ирану.
Хорошо, у Саудовской Аравии пока нет ядерной бомбы, без которой на сегодняшний день невозможно настоящее лидерство. Но и у Ирана ее нет – он пока только еще работает над обогащением урана, пусть даже с дальней целью создать атомное оружие. Но у Пакистана, вечно бурлящего и нестабильного, есть совершенно реальная ядерная бомба – но и о нем американские газеты молчат. Пакистан, страна, находящаяся в состоянии перманентного политического кризиса, в которой не смолкают террористические взрывы, уносящие сотни жизней, – свой. Хороший. А Иран, в котором пока – тьфу-тьфу! – не слышно было ни одного взрыва, из которого не вышло ни одного террориста, в котором нет столкновений ни на этнической, ни на религиозной почве и у которого пока нет ни ядерной бомбы, ни ракет, – чужой. Плохой. Почему?
Я вижу несколько причин. Первая – чисто психологическая. Так сказать, иррациональная. Видимо, слишком жив в памяти пережитый ужас от исламской революции – пытки и казни многих представителей шахского режима, гонения на политических противников, тотальная исламизация. Но самое главное – антиамериканские и антибританские лозунги, отказ от сотрудничества с Западом, и в довершение ко всему – захват посольства и удержание американских дипломатов в заложниках в течение полутора лет! Никого не убили, не покалечили – но сам факт насилия произвел ужасающее впечатление! Все это посеяло страх в сердцах людей Запада.
Вторую причину назовем идеалистической. Очень уж западное общество беспокоится насчет нарушений прав человека в Иране. Да, что греха таить, несмотря на отлаженные демократические институты, в Иране есть серьезные проблемы с демократией. Там действительно нарушаются права человека, действительно преследуется оппозиция, неугодных режиму кандидатов в депутаты верховный руководитель не позволяет внести в списки для голосования – так что народ зачастую просто не имеет возможности выбирать тех, кого он по-настоящему хочет (знакомая ситуация, не так ли?). Вероятно, во многом именно поэтому в образованном и политически активном Тегеране на последние парламентские выборы (14 марта 2008 года) пришло лишь 40 % избирателей. (В провинции пришло 60 % – полагают, что, главным образом, благодаря мощному «админресурсу».)
Но позвольте, ведь Иран времен последних шахов Пехлеви был гораздо менее демократичной страной и при этом пользовался полной поддержкой Запада. Безусловно, шахи старались – и делали многое для модернизации страны. Но методы их правления были вполне авторитарными, разделение властей было чисто номинальным. Да и тайная полиция была придумана именно ими. (Важное отличие – режим был светским. Но разве светскость режима – синоним его демократичности? Вспомним СССР – уж на что была светская страна, но демократией в ней и не пахло.) Впрочем, недемократичность шахов внутри страны с лихвой искупалась их лояльностью и уступчивостью по отношению к Западу – в особенности в том, что касалось нефтяных концессий Великобритании и США.
Сегодняшний же Иран самостоятелен в своей внешней политике, не пытается нравиться, не «целует ручку» у «барина» – Соединенных Штатов. Не делится нефтью с западными компаниями. Пытается стать ближневосточным лидером – вытесняя с этой площадки Штаты. И это-то, надо думать, есть третья и главная причина жесткой позиции Запада. Эта самостоятельная и активная политика Ирана более всего и вызывает приступ бешенства. Не нарушение прав человека, которых в той же Саудовской Аравии куда больше, не мнимые угрозы Израилю, а становление мощного экономического и геополитического центра на Ближнем Востоке, проводящего независимую от Соединенных Штатов линию.
* * *
Да, Иран имеет основания претендовать на региональное лидерство. По сравнению с такой страной, как Афганистан, где люди не доживают и до 45 лет, а численность населения, почти поголовно неграмотного, растет в геометрической прогрессии; по сравнению с клокочущим, погрязшим в смуте, ищущим свою идентичность ядерным Пакистаном; по сравнению с сотрясаемым терроризмом и мучительно барахтающимся в нищете Египтом Иран выглядит островком спокойствия и благополучия4.
Но у меня есть сомнения. По крайней мере, относительно того, что Иран сможет стать лидером в мире традиционного ислама. Во-первых, Иран шиитское государство, а для правоверных суннитов, коих большинство, шииты – все равно что для средневековых католиков альбигойцы – достойны лишь того, чтобы быть сожженными на костре. Во-вторых, иранское население действительно слишком… привержено идеалам демократии. Ведь Иран – первое на Ближнем Востоке государство, которое ввело у себя конституционный строй. Это произошло в 1906 году, под сильным давлением общественности. С грехом пополам этот конституционный строй просуществовал в формально неизменном виде до 1979 года, до антишахской революции, которая привела к руководству исламских радикалов во главе с аятоллой Хомейни. Но даже исламская теократия не сломала основ конституционного строя. Напротив, лишь номинально функционировавшие при шахах ветви власти обрели именно при новом режиме относительную самостоятельность. Таким образом, очевидно, что иранский народ давно стремится к демократии и вполне готов ее реализовывать. Европейский же стиль жизни в широком смысле прочно вошел в быт иранцев.
Но эта-та «европейскость» иранцев, с одной стороны, и их шиитское вероисповедание – с другой, есть главное препятствие для превращения Ирана в лидера традиционалистских мусульман. В этом смысле у Саудовской Аравии гораздо больше шансов – и находящиеся на ее территории святыни Мекка и Медина подобны персту Аллаха, указывающему мусульманам всего мира на благословенность этой страны. Прибавьте к этому финансовую обеспеченность и молодое население, и вы увидите, что Саудовская Аравия – кандидат номер один в лидеры консервативных исламистов Ближнего Востока, а может быть, и мира.
У Ирана же, при благоприятном стечении обстоятельств, могла бы быть миссия совершенно особого рода. Мне видится, что Иран, со своей древней историей, которая не прерывалась на протяжении тысячелетий, со своим богатым опытом сосуществования разнокультурных элементов, с давним опытом демократии мог бы стать лидером ближневосточного диалога. Не лидером фундаменталистских мусульман, а организатором диалога и сближения между умеренными религиозными и светскими слоями ближневосточных стран. Иран мог бы стать лидером постепенной модернизации Ближнего Востока не под эгидой Соединенных Штатов5, а на основе традиций и ценностей самого Ближнего Востока. А экономическая, военная и политическая независимость и внутренняя стабильность Ирана – залог успешности его потенциальной миссии. Но одновременно и фактор раздражения для Запада.
Да, на сегодняшний день в Иране под запретом находятся суннизм и бахаизм. Конституционные права имеют лишь христианство, иудаизм и зороастризм. Это, конечно, затрудняет взаимодействие с другими мусульманскими странами – даже с их наиболее умеренными кругами. Однако можно ожидать, что постепенная эволюция исламской республики приведет к снятию этого запрета. А то, что эволюция обязательно произойдет со временем (пусть лишь через 10-20 лет), лично у меня сомнений почти не вызывает – хотя бы уже в силу того, что современная иранская молодежь образована, динамична и вполне открыта миру. Собственно, режим уже стал значительно мягче и демократичнее, чем был в первые годы революции: так, после смерти Хомейни было отменено положение о пожизненном сроке для духовного лидера – теперь рахбар может быть на законных основаниях смещен со своего поста. В 2001 году Иран присоединился к международной конвенции ООН о недопущении дискриминации женщин. Может быть, эта конвенция выполняется на сегодняшний день не в полной мере, но то, что женщины в Иране имеют самые большие права из всех мусульманских стран, признают даже недоброжелатели Ирана.
Правоту моих субъективных ощущений относительно «иранской миссии» подтверждает инициатива бывшего президента Ирана Хатами: в 2000 году он выступил с предложением создания диалога цивилизаций. Эта идея понравилась, и в 2002 году был учрежден Мировой общественный форум «Диалог цивилизаций». В рамках форума прошло уже множество встреч, в том числе и в Тегеране (2003).
Однако я повторю и подчеркну – эта миссия состояться лишь при . Увы, на сегодняшний день существуют факторы, способные сорвать «миссию Ирана». Во-первых, победа на выборах 2005 года консервативного крыла повлекла откат страны назад, к религиозно-патриотическим идеалам революции. Слишком же консервативные ценности и чрезмерная жесткость по отношению к внутренней оппозиции не позволят Ирану выступить в роли инициатора и организатора диалога. Но и насильственное свержение исламского режима, которого жаждет определенная часть радикально настроенной либеральной оппозиции, тоже не даст ничего хорошего. Ибо даже самая «бархатная» революция (которая при сегодняшнем агрессивном руководстве вряд ли возможна) резко ослабит страну и, более того, может ввергнуть ее в пучину смуты. Падение существующего режима в Иране и приход к власти либералов чреват гражданской войной и обострением внутренних, в том числе и религиозных, конфликтов. Из регионального доминанта и авторитетного игрока Иран может превратиться в марионетку Запада – во всяком случае, в глазах соседей Ирана по Ближнему Востоку. Будучи сам нестабилен и неавторитетен, Иран надолго потеряет возможность сыграть ту роль на Ближнем Востоке, о которой я писала выше.
Увы, Запад не понимает, что, разговаривая с руководством Ирана исключительно с позиции силы, равно как и объявляя Иран «осью зла», он лишь усиливает ультраконсерваторов, для которых даже Ахмадинежад становится слишком либерален. А давая деньги «на революцию»6, он рискует создать еще один очаг нестабильности в Азии – словно Афганистана, Ирака и Пакистана ему недостаточно.
Задача Запада должна была бы заключаться в поддержании стабильности внутри Ирана, в укреплении его геополитической самостоятельности и авторитета на Ближнем Востоке – а не абсолютно непродуктивном шельмовании режима и попытках его свергнуть силами неразумных юных радикалов. При прежнем руководстве США взвешенная политика в отношении Ирана была недостижимой мечтой. Может быть, у новой американской администрации хватит ума работать с Ираном в ином ключе?
Елена Шварц
1 Согласно статистике ООН, ВВП Иран на 2007 год составил 191,733 млрд долларов США (в постоянных ценах 1990 года), ВВП Саудовской Аравии – 196,287 млрд долларов. Для сравнения, ВВП Пакистана, еще одного потенциального претендента на лидерство в регионе – 122 716 млрд долларов, ВВП России – 594 967 млрд.
2 Доля грамотных в Саудовской Аравии – 83 % (76 % женщин), в Иране – 82 % (77% женщин). В обеих странах уровень грамотности среди молодежи выше 95 %.
3 Кстати, поскольку женщинам работать запрещено, а нефтеперерабатывающая промышленность и сфера услуг требуют большого числа рабочих рук, Саудовская Аравия завозит миллионами иностранных рабочих из самых разных стран.
4 Я перечисляю лишь крупные страны, поскольку мелкие не имеет смысла рассматривать – хороши они или плохи, роль лидера они играть не смогут уже в силу своих незначительных размеров.
5 Соединенные Штаты пытаются реализовать в регионе проект «Большой Ближний Восток».
6 В 2006 году Кондолиза Райс просила у Конгресса 75 млн долларов на поддержку либеральной иранской оппозиции.