Как известно, в Древней Греции во время Олимпиад устанавливалось «священное перемирие» («екихирия»), во время которого эллинские государства должны были приостанавливать военные действия. Лишь однажды это правило было нарушено – естественно, воинственными спартанцами. Возможно, нынешние грузинские лидеры считают себя преемниками или даже потомками спартанцев. И правда, ведь среди членов экипажа корабля «Арго», некогда достигшего берегов Колхиды, были спартанцы Кастор и Полидевк. Может быть, Михаил Саакашвили – их далекий потомок? Впрочем, если это правда, то потомок очень далекий – поскольку ненадолго оказавшись поблизости от линии фронта во время августовского конфликта в Южной Осетии, он явно повел себя не по-спартански.
А если серьезно, то «пятидневная война» в Южной Осетии стала очень жесткой проверкой на прочность для очень многих политических сил: для Саакашвили и его армии, для Дмитрия Медведева и его авторитета, для кандидатов в президенты США и европейских политиков, а также многих-многих других. Но, конечно же, последствия этой войны для политиков не идут ни в какое сравнение со страданиями мирных жителей, оказавшихся в зоне боевых действий. При этом до сих актуальными остаются многие вопросы, на которые так и не найдено достоверных ответов.
Михаил Хусейно-швили
Война пока (хотелось бы надеяться, что и совсем) завершилась, однако вопросы остались.
Два главных вопроса переплетаются между собой: почему война началась именно в это время и чем руководствовался Саакашвили при нападении – только лишь собственными соображениями или указанием зарубежных партнеров?
Здесь существует несколько версий. По одной из них, Михаил Николозович специально совместил начало войны с открытием Олимпиады в Пекине. Получилась этакая мелкая месть США Китаю, позволяющая отвлечь внимание мировой общественности от этого важного для китайских властей события. Между тем США оказались одной из немногих западных стран, которые практически не включились в антикитайскую кампанию накануне Олимпиады. Напротив, прибывший в Пекин Джордж Буш как раз собирался сделать ряд уступок Пекину – например, отказаться от поставки очередной крупной партии вооружений на Тайвань. Устраивать мелкие пакости одновременно с крупными уступками – очень странная политика.
Более интересной выглядит версия, что действия Грузии, вызвавшие вмешательство в конфликт России, были связаны с избирательной кампанией Джона Маккейна в США – ведь в конце августа предвыборная кампания в Америке входит в новую активную фазу. Действительно, кандидат республиканцев очень эффективно использовал «грузинскую тему» для своей избирательной кампании. Уверенные, резкие заявления о конфликте на фоне гибкости и частичной растерянности конкурента, Барака Обамы, вновь привлекли к нему внимание американских избирателей. Причем внимание вполне благосклонное. Рейтинги Маккейна сразу пошли вверх и вновь догнали показатели Обамы. К тому же и Рэнди Шенеман, советник Маккейна, в свое время был официальным, оплачиваемым лоббистом правительства Грузии в американском конгрессе. Правда, рост рейтингов Маккейна начался еще в июле, когда штаб кандидата начал активную избирательную кампанию – в том числе используя и негативный пиар против своего конкурента.
Поэтому насколько помогает Маккейну именно грузинский фактор (учитывая, что рядовые американцы с трудом представляют даже, где находится Грузия), сказать сложно. Кроме того, почему тогда грузинская военная операция не была проведена поближе к дате американских выборов, скажем, в сентябре?
Интересно, что почти одновременно с грузино-осетинским конфликтом США и Великобритания значительно увеличили число своих военных кораблей в Персидском заливе. К уже находящимся в регионе американскому авианосцу Abraham Lincoln, вертолетоносцу Peleliu и кораблям сопровождения присоединились авианосцы Theodore Roosevelt, Ronald Reagan и вертолетоносец Iwo Jima, а также британский авианосец Ark Royal.
Может быть, целью Саакашвили было отвлечь внимание от этой операции своих западных союзников? Однако чье внимание он должен был таким образом отвлекать? Иранские военные, прикованные к экранам телевизоров «картинкой» из Грузии, не заметили бы военных кораблей у своих берегов? Или, начнись нападение США на Иран, мировая общественность не заметила бы его, продолжая сочувствовать бедам Михаила Саакашвили?
Другой вариант «иранского следа» «пятидневной войны»: Саакашвили, узнав о планах США в августе-сентябре организовать вторжение в Иран, путем шантажа получил у партнеров в Вашингтоне благословение на вторжение в Южную Осетию. В обмен пообещав предоставить свою территорию, как плацдарм для американской военной операции. Однако возникает вопрос: насколько воюющая страна может быть таким плацдармом? И насколько Грузия способна «шантажировать» США, если живет в значительной мере на американские дотации? Кстати, и история с вторжением в Иран выглядит пока довольно надуманной – концентрация американо-британского флота в Персидском заливе возрастает там периодически в течение последних лет, но никакого вторжения за этим не следует. К тому же очевидно, что вторжение в Иран никак не окажется «маленькой победоносной войной» и вряд ли будет одобрено американскими избирателями, особенно на фоне непопулярной войны в Ираке.
Весьма растерянная реакция большинства стран ЕС, как и самих США, показывает, что начала войны они явно не ожидали. Более того, обратим внимание, что 3 августа, после того, как Цхинвал некоторое время обстреливался из гранатометов, представители американской дипломатии потребовали у сторон прекратить огонь – то есть порекомендовали Саакашвили дать задний ход.
А вот для Саакашвили начало атаки именно в это время выглядит вполне логично. Недавно начался второй президентский срок грузинского руководителя, а главного обещания, на волне которого он пришел к власти, он так и не выполнил. Объединение Грузии так и не произошло. Вспомним, что именно Южную Осетию Саакашвили посетил 3 января 2004 года, еще в качестве кандидата в президенты Грузии. Тогда без согласования с югоосетинскими властями он приехал в грузинское село Тамарашени близ Цхинвала и в своем выступлении перед жителями села заявил, что 2004 год — это последний год, когда Южная Осетия и Абхазия не принимают участия в грузинских выборах.
В то же время президентские и парламентские выборы уже миновали – значит, в случае неудачи военной операции, у Саакашвили еще будет время, чтобы к следующим выборам поражение по крайней мере забылось.
Конечно, сделать такой шаг без всякого совета с зарубежными партнерами Саакашвилли не мог. И тут его положение немного похоже на ситуацию с Саддамом Хусейном во время вторжения в Кувейт. Будучи в то время союзником США, Саддам воспринял обтекаемые фразы своих заокеанских партнеров всерьез, провел военную операцию против соседа и – получил «Бурю в пустыне». Возможно также, что поездки американских и европейских дипломатов в Цхинвал и Сухуми весной этого года действительно были связаны с какими-то широкими обещаниями этим автономиям, что спровоцировало Саакашвили попытаться решить проблему как можно скорее, принудив мятежные территории к принятию уже своих, более жестких, условий. Как бы то ни было, очевидно, что зарубежные покровители явно не собирались защищать грузинского друга.
Проигравшие и победители
Другой важный вопрос об этой войне – кто в ней выиграл.
Очевидно, что выиграли руководители Абхазии и Южной Осетии. Во-первых, они добились признания своей независимости со стороны России, чего не могли достигнуть уже очень давно, а возможно, ждали бы еще долго. Во-вторых, смогли освободить от грузинских войск верхнюю часть Кодорского ущелья в Абхазии и грузинские анклавы в Южной Осетии. В-третьих, конфликт серьезно ослабил грузинскую армию, так что она вряд ли повторит свое нападение в ближайшем будущем.
Очевидно, что дополнительные очки получила Россия. Российская армия столкнулась с регулярными войсками, обученными американскими инструкторами и вооруженными, подчас лучше, чем россияне, и все-таки победила в кратчайшие сроки. Российское руководство показало, что может принимать принципиальные решения, даже если они не нравятся западным партнерам.
Заметный авторитет заработал Дмитрий Медведев. Следует учесть, что если его избрание зиждилось, главным образом, на авторитете Путина, то теперь он начинает нарабатывать собственный авторитет. Правда, теперь его образ никак не совпадает с мифическим «либералом Медведевым», который вернет Россию в эпоху Ельцина. И если для России это даже хорошо, поскольку здесь классические либералы не обладают особым авторитетом, то для международных отношений, конечно, все обстоит сложнее. В конце концов, Владимир Путин ушел с президентского поста и сделал своим преемником не силовика, а гражданского юриста именно ради международного имиджа России. С другой стороны, практика показывает, что западные партнеры гораздо сговорчивее с жесткими лидерами России, чем с мягкими, либеральными и обаятельными.
Конфликт в Южной Осетии подчеркнул важную роль премьера Владимира Путина во внешнеполитических связях. Такая роль главы правительства для постсоветской России не очень характерна – исключением можно считать Евгения Примакова и, пожалуй, позднего Виктора Черномырдина.
Безусловно, большой ущерб эта война нанесла руководству Грузии. Причем ущерб даже больше имиджевый, чем материальный. Фактически были ликвидированы все грузинские плацдармы на осетинской и абхазской территориях, то есть ситуация там вернулась к началу правления Саакашвили. Армия, в создание которой вкладывалось с каждым годом все больше средств, оказалась не способна противостоять российской даже несколько дней. Сам грузинский президент предстал перед телекамерами в положении, явно не соответствующем образу харизматичного лидера.
Впрочем, потерпел ли Саакашвили окончательное поражение? Некоторые эксперты говорят о его скором смещении с президентского поста. Но мы не знаем в точности настроений грузинского населения. Поскольку потери грузинской армии были не очень велики, как и разрушения на собственно грузинской территории, значит, непосредственно населения неприятности войны почти не коснулись. Если это так, значит, среди жителей может иметь место как отторжение перед Саакашвили, так и желание объединиться вокруг него перед «российской угрозой». В истории есть примеры, когда поражения во внешних конфликтах, смягченные пропагандой, позволяли политику оставаться на вершине и даже частично обращать такую ситуацию в свою пользу.
Кроме того, желание грузинского президента превратить Южную Осетию в «чистое поле» практически осуществилось: из республики бежала большая часть гражданского населения, а чтобы вернуть их, потребуется кропотливая работа по восстановлению инфраструктуры в регионе.
«Турецкий гамбит»
Интересно, как показало себя в этом конфликте мировое сообщество. Во-первых, США продемонстрировали, что не собираются защищать своих союзников любой ценой, а это может подорвать их авторитет на международной арене. Во-вторых, как и прежде, беспомощной показала себя Европа, продемонстрировав, что на роль единого или хотя бы самостоятельного международного игрока она явно претендовать не может. В-третьих, Россия неожиданно обнаружила, что реальная политика многих государств далеко не всегда вписывается в традиционные рамки.
Избранию Николя Саркози президентом Франции откровенно противились российские телеканалы, а поздравление с избранием было отправлено в последнюю очередь. Однако Саркози показал себя одним из самых здравомыслящих лидеров ЕС.
Израиль, традиционный плацдарм США на Ближнем Востоке, отказался продавать Грузии дополнительную партию военной техники, поскольку на этом настояла Россия, которая сама неоднократно шла на уступки Тель-Авиву в вопросах поставок вооружений его противникам в регионе.
Турция, один из столпов НАТО, долгое время отказывалась пропускать в Черное море американские корабли, шедшие в Грузию, а турецкие президент Абдулла Гюль и премьер Реджеп Эрдоган поддержали действия России в Южной Осетии. Обратим внимание: Москву поддержали выходцы из считающейся традиционно проамериканской исламской Партии справедливости и развития! Объяснить такое поведение турецких властей крайне сложно. Ведь еще не так давно они были согласны заменить по просьбе Грузии российских миротворцев своими в Осетии и Абхазии. К тому же позиция Турции бьет по ее главному союзнику в Закавказье – Азербайджану, у которого есть собственная «непризнанная республика» – Нагорный Карабах.
Можно предложить три объяснения такому «турецкому гамбиту». Во-первых, положение Москвы с Абхазией и Южной Осетии чем-то похоже на ситуацию Анкары и Турецкой республики Северного Кипра. Возможно, турецкие власти ждут, что если «косовский прецедент» перестанет быть уникальным случаем, он распространится и на турок-киприотов. Во-вторых, в Турции проживает значительная адыгская (черкесская) община, образовавшаяся там еще в XIX веке, после войн России на Кавказе. Абхазы – тоже адыгский народ, а ведь конфликт в Южной Осетии касается и их республики. Возможно, Турция желает использовать «фактор диаспоры», надеясь в дальнейшем усилить свое влияние на Абхазию. В-третьих, грузинские власти крайне прохладно относятся к идее возвращения в Грузию турок-месхетинцев, боясь, в частности, изменения демографического баланса в республике. Такая политика Тбилиси наверняка не по нраву Анкаре. В-четвертых, Турция, после некоторого перерыва, связанного, в том числе, и с курдской проблемой, вновь стала активно интересоваться делами Закавказья. Так, недавно Реджеп Эрдоган предложил создать Союз сотрудничества и безопасности на Кавказе (некий аналог ОБСЕ) при активном участии Анкары. Возможно, сильная и амбициозная Грузия Турции будет только мешать.
Интересно, что очень гибкую позицию в конфликте занял Тегеран. Ситуация в Южной Осетии явно играет ему на руку – какие бы антииранские планы не готовили США и Британия, теперь им явно не до него. Более того, на встрече 13 августа между министром обороны США Гейтсом и министром обороны Израиля Бараком США официально попросили Израиль не атаковать Иран без предварительной консультации.
В осетинском конфликте официальные представители Исламской республики не осудили ни одну из сторон, предложив свое посредничество. Тот факт, что Тегеран давно пытается укрепить связи с Грузией, не раз выражал готовность сотрудничества с ней в энергетической и промышленной сфере, показывает, что реакция Ирана только такой и могла быть. Возможно, в условиях предательства США по отношению к Грузии у Ирана есть шанс укрепить свое влияние в этом государстве.
Не проиграть мир
Итак, конфликт в Закавказье пока завершился. Фактически, ситуация начинается если не с чистого листа, то с «Чистого поля», как называлась операция грузинских войск в Южной Осетии. Впрочем, люди, уверенные в знании грузинского языка, поправляют: российские официальные лица ошиблись. «Цминда Вели» – название операции по-грузински – переводится как «Святое поле». Но игра словами ничего не меняет. Конфликт «обнулил» ситуацию в регионе и привел к появлению новой реальности.
Победа подчас оказывается не менее сложной, чем поражение. Миротворческие силы всегда либо представляют одну из заинтересованных в конфликте сторон, либо просто оказываются беспомощными. Мировая практика показала, что это не инструмент поддержания мира, а способ влияния на конфликт в свою пользу и в пользу своих союзников. Однако на каком юридическом основании наши миротворцы останутся в Южной Осетии и Абхазии? Ведь Грузия обещала выйти из Дагомысских и Московских соглашений. Да и возвращение в Южную Осетию грузинских «миротворцев» теперь невозможно. Получается, прежняя конструкция мира в регионе рухнула. На что будет опираться новая? Очевидно, Грузия потребует появления в регионе миротворцев из стран НАТО или из Украины. На каких международно-правовых основаниях российские войска останутся в зоне конфликта, если понятно, что защитить себя сами непризнанные республики вряд ли смогут?
Другой вопрос, что будет после того, как республики после голосования в Госдуме и Совете Федерации 25 августа признает Россия? Они должны будут бороться за признание и в других странах мира. Но насколько успешной будет эта борьба? Пока об этом сложно судить, хотя неплохим полем работы могут стать исламские страны, которые явно не забыли ни проамериканской политики Саакашвили, ни его участия в оккупации Ирака.
Не проиграть мир – всегда сложнее, чем выиграть войну. Это банально – и поэтому безусловно верно.
Михаил Нейжмаков
