Делать прогнозы всегда непросто. Таким попыткам препятствует и сложность вопроса, и многообразие важных факторов, и непредсказуемость поведения социальных субъектов. А занимающихся прогнозами обычно не жалуют. Их попытки кончаются созданием поля, где можно говорить что угодно с минимальными последствиями. Именно это и случилось недавно с СИРИЗой: левые обрели долгожданный оплот для объявления «последнего шанса покончить с мерами жесткой экономии», в то время как правые предостерегали о безответственном «радикализме». Обе стороны снова оказались неправы.
Примечательно, хотя и неудивительно, что едва ли кто из ярых сторонников СИРИЗы потрудился изучить их экономическую программу. Тиражирование определенных ключевых лозунгов привело к объявлению этой партии надеждой будущего Греции, а более детальный анализ предлагаемых ею мер отложили на неопределенный срок.
Выглядело так, как будто левым казалось некорректным представлять СИРИЗу как социал-демократическую партию с прогрессивными взглядами, и они считали необязательным, если не сказать излишним, внимательнее изучить предложенную СИРИЗой программу.
Наш век предпочитает видимость сути, как однажды было сказано, и чем больше иллюзия, тем сильнее ее защищают. Для сегодняшних дезориентированных левых СИРИЗа стала чем-то почти священным, а тон, в котором следует говорить о ее прошлом, настоящем и будущем, определили с самого начала: СИРИЗу представили как небольшую, заслуживающую одобрения, марксистскую партию, «далекую от догматизма сталинистской Коммунистической партии Греции. Она – выразитель чаяний измученного греческого народа, стремящегося сделать глоток воздуха в тисках удушающей политики жесткой экономии. Если кто и критиковал СИРИЗу, то это были ультралевые обитатели «башни из слоновой кости». Парадокс – призывая быть «до боли реалистичными» и приземленными, сторонники СИРИЗы пренебрегали любой действительной попыткой стать таковыми. В поисках лучшего сценария СИРИЗа, по сути, предложила кейнсианские методы борьбы с кризисом, хотя для таких личностей, как Пол Кругман или Джозеф Стиглиц, и это уже было чересчур радикально.
Однако то, что внушает доверие к этим прокейнсианским деятелям (например, их враждебность неолиберализму), скрывает некоторые быстро забытые исторические реалии социал-демократии: отправной точкой является желание заставить капитал рассматривать труд не только как расходы, но и как инвестиции, а рабочих как потребителей и партнеров; отвергается необходимость конфронтации в социальной сфере, напротив, подчеркивается тот факт, что решение проблем, порожденных капиталистическими социальными отношениями, находится в самом капитализме.
Конечная цель социал-демократии – освободить возможности, подорванные неолиберальным упрямством, и доказать, что она сумеет управлять капиталом. Ей не удается понять простой факт: кейнсианство уже пыталось спасти капитализм и потерпело поражение.
Непонятно, почему признавать это считается неприличным.
Еще одна попытка быть социал-демократами
В моей статье в февральском выпуске Brooklynrail я попытался объяснить, что если отбросить весь энтузиазм и стремление выдавать желаемое за действительное, правительство СИРИЗы с самого начала встанет перед необходимостью сохранить средства для реализации своей программы (какими бы минимальными они ни были). Учитывая, что греческая экономика находилась под жестким контролем так называемой Тройки (Еврокомиссия, ЕЦБ, МВФ) в течение последних 5 лет, ее возможности в отношении погашения долгов и госрасходов весьма ограничены. Международные кредиторы в стремлении получить гарантии возврата своих средств ввели меры жесткой экономии и навязали ряд регламентаций. Конечно, последние можно изменить, их трудно будет проводить в жизнь, если возникнет волна протеста и народ начнет (в одностороннем порядке, как это сейчас говорят) кампанию против продолжения выплат, и все это подорвет любую попытку переговоров. Но этого движения не возникло, СИРИЗа дала понять, что не заинтересована в выработке такой повестки. В итоге исход недавних антикризисных переговоров оказался вполне предсказуемым.
Главным аргументом в предыдущей статье было то, что у СИРИЗы нет разменных карт. Она хотела остаться в еврозоне, нуждалась в средствах ЕС (как для выплаты процентов по кредитам, так и для финансирования своей собственной программы) и не желала предпринимать какие-либо односторонние акции. В тоже время СИРИЗа надеялась на смягчение условий платежей и некоторые изменения (таких как «борьба с гуманитарным кризисом»), не ведущих к прямым денежным расходам и поэтому находящимся вне зоны интересов Тройки. Единственной возможной картой в руках у СИРИЗы было всеобщее нежелание выхода Греции из еврозоны (Grexit), так как последствия такого шага могут оказаться совершенно непредсказуемыми и даже катастрофическими для всей еврозоны. Если в последние несколько недель и возникали какие-то вопросы, то главным был такой: разыграет ли СИРИЗа эту карту до конца.
Избрание Яниса Варуфакиса министром финансов нового правительства породило недоверие к предстоящим переговорам и дало журналистам повод накалить атмосферу. Причиной тому стала избранная Варуфакисом тактика ведения переговоров: вместо обдумывания за закрытыми дверями и следования принципам предыдущего правительства (подписание договоров с закрытыми глазами), он предпочел вынести на всеобщее обсуждение проблемы правительства СИРИЗы: было объявлено, что страна с долговой нагрузкой в размере 175% ВВП на 6 году рецессии не может и дальше выплачивать долги. Значит, надо искать другие пути выхода из кризиса, и если об уменьшении долга не может быть и речи, то остается вести переговоры о продлении сроков выплат. Одновременно нужно избавиться от Тройки как от института влияния и пересмотреть политику жесткой экономии. Спустя несколько дней Варуфакис превратился в настоящую знаменитость, и его гардероб удостоился не меньших комментариев, чем его экономические предложения, поскольку и тот, и другие якобы радикальны и бескомпромиссны. Но это не так.
Варуфакис достаточно умен, чтобы понять: единственный шанс обрести хоть какую-то свободу действий, это заставить европейских лидеров публично выступать оппонентами его здравых методов, рассчитывая представить их полными идиотами.
Никто из этих правых деятелей не смог бы в здравом уме предположить, что Греция способна выплачивать долги.
Его второе провокационное требование об отмене Тройки не представляло угрозы: еще за день до печально известной пресс-конференции Варуфакиса подобное предложение внес член Еврокомиссии Пьер Московичи. Что касается продления сроков выплат долга, то его расценили как вполне резонное, в том числе Финляндия, настроенная негативнее, чем Германия, в вопросе оказания помощи Греции.
К понедельнику 16 февраля, несмотря на все возгласы протестов слева и справа, уже можно было видеть все признаки общего признания вышеизложенного сценария. СИРИЗа смягчила свою предвыборную программу «Салоники», все дискуссии относительно долга свелись к вопросу о его пролонгации, а Варуфакис открыто заявил, что 60-70% предыдущих договоренностей приемлемы для СИРИЗы, так как они включают все те меры, которые сама СИРИЗа намеревалась претворить в жизнь. Игра, где все окажутся победителями, была мастерски подготовлена.
Некомпетентная критика некомпетентной программы
Встреча Еврогруппы в понедельник нежданно-негаданно обернулась полным фиаско. Вместо того чтобы достичь соглашения, основанного на тексте, который более-менее отражает вышеупомянутые договоренности, Греция вдруг столкнулась с требованиями, не одобренными даже правительством Самараса. Оно не только отвергло все компромиссы СИРИЗы, но и потребовало, чтобы СИРИЗа притворилась, будто ее вообще не избирали.
Развитие этих событий оказалось шоком. Не потому, что обесценило демократические процедуры и институт выборов, как об этом сказали некоторые комментаторы, и продемонстрировало намерение Германии унизить оппонентов и сторонников. Дело в том, что в таком резком повороте не было необходимости.
Оставим в стороне впечатляющий образ СИРИЗы как противника политики жесткой экономии и воплощения надежды в Европе. Условия первого отвергнутого проекта соглашения более чем подходили для того, чтобы дать всем участвующим шанс представить себя победителями при одновременном продолжении все той же политики. СИРИЗа могла бы создать иллюзию тяжелых переговоров (получив определенные преимущества), Германия — представить себя как никогда последовательной, а вся Европа — продолжить свою игру «перебрасывания мяча».
Можно бесконечно спекулировать о возможных причинах дипломатического провала. Но это уже неважно. За неделю, полную недоверия, спровоцированной паники, тайных документов, было достигнуто окончательное соглашение, очень похожее на отвергнутое в понедельник. И снова в этой бесконечной саге европейского кризиса вопрос о выходе Греции из еврозоны был снят с повестки дня, финансовые рынки успокоились, и жизнь пошла своим чередом.
Притворное объединение и расхождение
Со стороны СИРИЗы главной целью переговоров стало добиться пролонгации кредитов, которая официально позволила бы им найти наилучший выход из кризиса (или наилучший способ представить свой выход из программы). Кроме того, по неизвестным причинам, запрещение Тройки выглядело неизбежной необходимостью, а Греции оставалось только провести переговоры с нужными «инстанциями». Варуфакис настаивал на том, чтобы не было никакого дальнейшего контроля с их стороны для оценки эффективности проведения реформ. И последнее, была надежда на то, что переговоры приведут к уменьшению ожиданий бюджетного профицита (3% в этом году, 4,5% в следующем) до уровня, отражающего реальные возможности экономики.
С другой стороны европейцы (наделяя Германию ролью плохого полицейского, в то время как другие хотели казаться хорошими) стремились получить письменное подтверждение того, что Греция исполнит свои обязательства (то есть сделает все, чтобы расплатиться по кредитам, и продолжит политику жесткой экономии), что она не начнет реализацию программы-минимум, которая идет вразрез с этими обязательствами и воздержится от односторонних действий. Окончательный текст документа, подписанного 20 февраля, показывает, что никто в ходе «конфликта» не пострадал.
Греции позволено оформить свою программу реформ, но ее должны одобрить европейские институты. Бюрократы Тройки лишены возможности часто приезжать в Афины для оценки реализации программы, так как Греция сама будет направлять им сведения о результатах своих действий. Денежные средства продолжат поступать для выплаты процентов по кредитам — но только по результатам оценки.
В окончательном варианте цель бюджетного профицита в 3% уменьшена до 1%, что посчитали «подходящим» для 2015, что бы это ни значило. СИРИЗа дала согласие не принимать никаких односторонних решений и выиграла таким образом четырехмесячную пролонгацию, во время которой ее не будет тревожить Европа. А сама переходная ситуация получила название «моста».
Нельзя забывать: эта сделка компрометирует СИРИЗу (и еще больше ее сторонников) и со временем может разрушить единство и народную поддержку, которой сейчас пользуется правительство.
Но это было ясно еще задолго до подписания соглашения. Если бы кто-то потрудился прочитать первоначальный документ, подготовленный Варуфакисом для подписания в понедельник, стало бы очевидно, что большая часть того, что так радовало левых (без явной на то причины, между прочим), было уже за скобками.
Несколько комментариев для уроков на будущее
Большая часть комментариев после нескольких недель затишья ставила целью разобраться, что же произошло. Самые простые версии указывали на нежелание Германии согласиться хоть на какое-нибудь отклонение от своей экономической программы и одновременно на ее возможность навязать свою волю всей Европе. СИРИЗа воспринималась как угроза проводимой Германией политике жестких мер, мириться с которой можно только через национальное унижение. В более изощренных версиях приводились аргументы о том, что неподчинение Греции подтолкнет более значимых европейских игроков бросить вызов этой политике, возможно, с лучшими шансами на победу.
В любом случае, все объяснения сводились к тому, что компромисс СИРИЗы вызван ее неспособностью противостоять давлению со стороны ключевых игроков в Европе, в то главным мотивом ее капитуляции названы широко обсуждаемые первые признаки бегства банков.
Все комментарии содержали одни и те же выводы: блеф СИРИЗы не вызвал сочувствия у опытных немецких экономических советников, экономика Греции оказалась слишком ослабленной, чтобы выдвигать требования, а влияние Германии слишком очевидным, чтобы позволить какие-либо отклонения от проводимого курса. Сейчас СИРИЗа должна попытаться оправдать заключенные договоренности перед своими избирателями и подготовить их к худшему.
Ни одну из приведенных версий нельзя назвать совершенно достоверной, но во всех них есть одно главное заблуждение: они трактуют недавние события, в корне игнорируя ту глобальную среду, в которой разворачиваются все дискуссии и переговоры, а именно продолжающийся экономический кризис в еврозоне.
Что есть кризис?
Возможности борьбы с падением уровня жизни и обнищанием, вызванными капиталистическим кризисом (и его управлением), не стоят на повестке дня встреч высокопоставленных членов Еврогруппы и ЕЦБ. В лучшем случае эти встречи не только демонстрируют усилия по оправданию и укреплению легитимности данного политического класса, но и отражают существующую динамику развития и противоречивость протестов. Если не будет протестов, которые бы заставили политиков выступать посредниками в кризисном процессе и управлять конфликтующими интересами, эти встречи будут удобны только политикам, идущим на очередные уловки.
В Греции не наблюдается подъема сопротивления. Важно и то, что в других частях Европы тоже нет борьбы, участники которой могли бы объединить усилия для объявления Еврогруппы отжившей структурой. Переговоры на европейском уровне отражают дискурс, сфокусированный вокруг разных подходов к тому, как управлять капиталистическими процессами, а более конкретно, как справиться с текущим экономическим кризисом.
Именно через эту призму надо понимать «провал» недавних переговоров. Указывать только на высокомерие Германии и слабость Греции значит неправильно понимать суть проблемы, в основе которой не обиженное национальное самолюбие, а противоборствующие стратегии антикризисного управления.
При каждой возможности Варуфакис демонстрировал, что его программа не только выведет Грецию из тупика, но и предоставит в целом пути выхода из европейского кризиса. По мнению Варуфакиса, политика жесткой экономии была под прицелом не только в связи с ее разрушительными последствиями для греческой экономики, но и по причине ее губительности для всей Еврозоны. Вместо этого была предложена кейнсианская модель «перераспределения средств», которая бы скорректировала структурные перекосы и перенаправила избыточные доходы профицитных стран (таких как Германия) в пользу экономически подавленных (таких как Греция).
Помимо всего прочего, этот подход демонстрирует своеобразное понимание европейской интеграции, ее реформирование и агрессивный способ борьбы с кризисом. Он также подвергает сомнению приоритет краткосрочного экономического преимущества над долгосрочным устойчивым капиталистическим развитием.
Предложения СИРИЗы об альтернативной капиталистической стратегии управления кризисом отклонили, указав, что текущая форма управления кризисом, хотя и производит некоторые «статистические отклонения от нормы» на юге, все же является главенствующей и неоспоримой.
Оставим за рамками данной статьи вопросы разработки кейнсианских «путей выхода из кризиса» или поисков способов спасения капитализма от внутренних противоречий. Достаточно сказать, что кейнсианская модель не желает признать, что ее способ капиталистического управления уже провалился и что именно эта модель частично ответственна за продолжение падения доходности капитала, что привело к кризису.
Горькая победа
Во время массовых выступлений в Афинах в 2010 и 2011 годов на улицах и баррикадах нередко слышались крики типа: «Почему мы, греки, стоим по разные стороны баррикад?» (упрек относился и к полицейским, «Мы боремся и ради вас», – кричали некоторые). Приход к власти СИРИЗы привел на самом деле к закреплению это нелепой ситуации, вместо того чтобы покончить с ней. Как результат, мы видим объединение вокруг идеи национального единства и «национального освобождения» от Германии, а кризис и выходы из него представлены как вопрос национального самоуважения. Для всякого, кто сохраняет хоть какой-то здравый смысл, призывы к патриотизму – это явление прямо противоположное сильному социальному движению, способному бросить вызов императивам капитала. История показывает, что нет более серьезного препятствия развитию классовой борьбы, чем объединение вокруг национальной идентификации. Но это именно то единственное, что удалось СИРИЗе.
Однако такое развитие ситуации не просто идеологическая победа левого патриотизма, а прямое следствие траектории развития Европейского Союза. Формирование европейских наций шло веками в ходе развития международной торговли, политического объединения, культурного обмена и войн; экономическое развитие ЕС и европейский кризис снова указывают на якобы изжитые архаизмы. Здесь нет никаких отклонений. Как говорит Жиль Дове, «одна из целей либерализма после 1980 года была в том, чтобы покончить с ограничительными национальными рамками: самый сильный английский союз всегда будет менее влиятелен в Брюсселе, чем в Лондоне». В результате, как только кризис подорвал фундамент и ожидания, порожденные прошлыми десятилетиями стабильности и роста, пришли в действие центробежные механизмы, уничтожившие европейскую мечту.
Некоторые старые европейские нации сталкиваются с угрозами локальных сепаратистских движений (Испания, Бельгия), в то время как другие мобилизуют своих граждан призывами национальных фронтов (Франция, Греция) против директив ЕС. Под натиском абстрактного влияния «глобального рынка» европейские страны пытаются защитить себя от кризиса, прибегая к протекционизму и ксенофобии. И хотя, возможно, это даст им временную передышку от эскалации социальных антагонизмов, трудно не признать, что все это явные признаки деградации.
Неважно, какие последствия будут иметь для Греции, Германии и еврозоны события прошедшей недели, важно то, что процессы, запущенные кризисом и его управлением, ведут к распаду валютного союза.
Стратегия перебрасывания мяча достигнет своего предела, а способность «притворяться и пролонгировать» не может бесконечно выручать. Независимо от количества кредитных пролонгаций и реакции на них населения, уже и так слишком много потерявшего, пусть не станет неожиданностью, если однажды экономически более значимая страна еврозоны (например, Италия) решит, что ее шансы будут лучше за пределами евро.
Как бы высоко ни оценивали европейские лидеры последнее соглашение с Грецией, и сможет ли СИРИЗа сохранить себя внутри этого компромисса или нет, вывод неизбежен: единственное, чего удалось в конце концов достигнуть, так это убедить страну принять опасное пролонгирование кредитов, и дальше соглашаясь с разрушительными последствиями условий кредитования. С кейнсианскими методами или нет, очевидно, что продолжение сегодняшней политики борьбы с кризисом в случае ее применения в Италии или во Франции уже не вызовет ни у кого глупых усмешек.
