Религия, эволюция и прогресс — кто третий лишний?
Тут г-н Малофеев потребовал запрета преподавания теории эволюции, утверждая что она ненаучна и безбожна https://t.me/kvmalofeev/2965. И представитель “Студентов РГГУ против Ильина” (САФ) спросил, что я об этом думаю как исследователь-биолог.
Самый короткий отзыв — это глупость и/или ложь, в зависимости от степени информированности г-на Малофеева. Поскольку учился он в СССР, где научное просвещение было на высоте (антиэволюционное мракобесие у нас заимствовано с Запада, от тамошних правых, и стало наступательным лишь с 2000-х), ещё и в школе города биологов Пущино, полагаю второе. Написанный им короткий текст уникален тем, что там ложны (или лживы) все утверждения без исключения.
а) Дарвинизм, если коротко, это представление о ведущей роли отбора в эволюции, новые приспособления и новые формы (виды, рода etc) создаются только отбором, внеотборные факторы (дрейф генов, отдалённая гибридизация, комбинаторная изменчивость и пр.) лишь поставляют отбору “сырьё”, только отбор играет творческую роль в эволюции. В этом смысле теория Дарвина — “эволюция путём естественного отбора, или выживание благоприятствуемых форм в борьбе за существование” (как звалась его великая книга) не только не “опровергнута в середине ХХ века”, но и наоборот, тогда она сняла возражения, которые в начале ХХ века были к дарвинизму у более молодых дисциплин генетики и палеонтологии.
К слову, одновременно с Дарвиным ту же теорию создал и подтвердил данными совершенно другой человек, Малофееву неизвестный — исследователь тропических лесов, коллектор-зоолог Альфред Рассел Уоллес, и в сообществе естествоиспытателей они докладывались в один день. Приход к одним прорывным открытиям совершенно разных людей, на разных основаниях, независимо друг от друга — очень веский довод в пользу их истинности и объективности выводов, из них следующих.
б) Одновременно в трёх группах стран — США-Англии, Германии и СССР — в 20-30е гг. современный синтез (синтетическая теория эволюции, СТЭ), в основе которого те же дарвиновские представления, усиленные (а не опровергнутые!) данными генетики. Возражения Данилевского и других — Льва Семёновича Берга или фон Бэра — увы, сейчас имеют лишь исторический интерес: кажущееся несовместным с теорией эволюции или необъяснимым тогда сейчас ею успешно объяснено, и неслучайно последний юбилей главной книги Дарвина “Происхождение видов” широко отмечали у нас в 2009 г. независимо от отношения к религии.
Об этом можно прочесть в лучшем популярном изложении СТЭ — “Дарвинизме 21 века” Бориса Борисовича Жукова, написанном в память и в развитие одноимённого руководства по теории эволюции, написанной генетиком Б.М.Медниковым.
Сегодня генетика и молекулярная биология укрепляют и развивают дарвинизм, а не противоречат ему, как было лишь до 1920-х гг. и было развитием науки преодолено, в значительной степени благодаря русским учёным, ученикам Н.К.Кольцова и С.С.Четверикова.
в) “безбожный дарвинизм” — прямая ложь, крупнейшие эволюционисты были верующими, отцами-основателями СТЭ были в том числе 2 великих русских биолога, практикующие православные — Феодосий Добржанский и Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский (второй после войны помогал ковать атомный щит державы, исследуя генетические последствия радиации). Добржанский для американских учителей, где был силён креационизм, написал специально статью, объясняющую почему эволюция — факт, её дарвиновское объяснение, т.е. через отбор научно, и христианам (и вообще верующим — теорию эволюции преследуют все клерикалы, это их настоящий экуменизм) не следует этого чураться. Стоит обратить внимание на её публикацию (вопреки тезисам Малофеева), на православном сайте. Многие из современных наших эволюционных биологов, прочитав которые, можно самому составить суждение о дарвинизме (скажем, среди авторов “Доказательств эволюции для верующих и неверующих“), также вполне практикующие православные.
Другое дело, что все науки, а биология особенно (поскольку как говорил Добржанский в приведённой выше статье, “в биологии всё имеет значение лишь в свете эволюции”) в процессе добычи нового знания подвергают религиозную веру испытанию, которого она не выдерживает. Поэтому среди учёных доля верующих устойчиво ниже, чем в населении, а среди биологов особенно. В этом смысле дарвинизм и шире — идея эволюции, не оставляющая места для Творца и Судии этого мира — и правда опасна для институциональной религии, но лишь в силу, как показал известный социолог науки Декандоль, человеческой слабости самих верующих. Внутренне сомневаясь в крепости своей веры, они боятся что её оскорбит новое знание (скажем, о происхождении человека, реконструированном сейчас подробно и точно), и “наступают на горло собственной песне”, либо отказываясь от исследований в этой области, либо пробуя это новое знание дискредитировать — что неизменно оказывается попыткой с негодными средствами.
Заурядные верующие и/или исследователи здесь напоминают героев одной еврейской истории, где цадик отказывает хасидам, пришедшим к нему просить молитвы о дожде. — Нет в вас веры! Как так? Верили бы в бога полной верой, пришли бы с зонтиками.
Также и гг., требующие запретить преподавание в школе (а затем видимо, в ВУЗах?) одну из наук, общепризнанную и бурно развивающуюся во всём мире, достижения в которой составили славу России, ставшей “второй родиной дарвинизма” ещё при царизме, выдают лишь слабость их собственной веры, боящейся нового знания, отсюда устойчивое желание “апеллировать к городовому”. У Добржанского и Тимофеева вера была покрепче.
г) Дарвин не “не был безбожником”, он им стал — видя во время своих путешествий и в Англии то социальное зло (рабство негров, истребление индейцев, муки бедности и пр.), с которым религия предлагает смиряться, и которое создаёт ей проблему теодицеи, неразрешимую в её рамках. Поэтому ряд его писем был раньше опубликован по-русски, чем на родном языке — в Англии (как и в других странах Европы и США) мешала работавшая тогда статья за богохульство. Сам он с этим злом мириться не хотел, и как мог, действовал против него, не мог он смириться и с тем, что масса хороших людей, его отец, друзья отца, его брат и друзья и пр. — за одно лишь неверие будут подвергнуты вечным мукам.
Эта токсичная амальгама терпимости к настоящему злу при бессмысленной жестокости в ответ на неверие отвращает от религии лучших людей всякого общества — добрых, сострадательных, помогающих ближнему и т.д. И наоборот: социальный прогресс на научной основе эти проблемы решает, начиная с того, что приучает людей не мириться с этим (главным!) злом, а противостоять ему силою, прежде всего силой научного знания и его распространения в массах. И всякий, кто хочет массы какой-то части этого знания лишить, объективно вредит своей стране, не может быть (и даже зваться) её патриотом.
Действительно, религиозность не способствует процветанию общества, чем она выше, тем выше уровень разного рода “социальных язв”, если анализировать выборку стран и даже группы с разной религиозностью внутри страны. Увы, во многих странах “осатанелого Запада” социальная ситуация лучше, отношения человечней, доверие между людьми выше, чем в нашем Отечестве, что положительно связано с развитостью социального государства и отрицательно или (реже) никак — с религиозностью. И если верить или не верить — частное дело личности (как потребление алкоголя, переход улицы на красный свет и другие опасные практики), то запрет на преподавание каких-то наук (естественных и технических особенно) просто социально опасен.
