Как я жил в Латинской Америке
Латинская Америка представляется интересным регионом для путешествий, размышлений о чем-то магическом и неизведанном. Помню, Борис Юльевич Кагарлицкий* в одном из своих стримов вспоминал, как в детстве в советской энциклопедии читал про этот «пылающий континент», с интересом смотря на картинки джунглей, городов Латинской Америки, которые были в этой книжке. Однако, в то время ограниченное число полетов и общая ситуация «железного занавеса» не позволяли активно путешествовать по другим странам.
Развал СССР сопровождался катастрофическими последствиями для экономики страны. Однако в 1990-е гг. появилась возможность без ограничений летать в другие страны, самостоятельно посещать консульства других государств и оформлять визы. Появилась возможность, конечно же, но не деньги. Денег у людей не было… Я родился уже вскоре после этих драматических событий – в 2002 году в семье дипломатов. И уже с раннего возраста жил в одной латиноамериканской стране.
Перу
В четыре года я впервые полетел в Латинскую Америку – в Перу. Сначала из Москвы летели во Франкфурт, потом из Франкфурта в Каракас, а из Каракаса в Лиму – столицу Перу. Перу на тот момент только-только вышла из состояния правой диктатуры. Правый президент Фухимори на протяжении всех 1990-х гг., правил страной, проводя в ней террор. Фухимори противостояли партизаны из движения «Сендеро Луминосо». Нельзя сказать, что они были «ангелами» и их методы борьбы отличались от репрессивных методов диктатора. В Перу с подозрением относятся к леворадикалам именно из-за «Сендеро Луминосо», которые проводили такую же жестокую политику на тех территориях, которые они контролировали, убивая не только военных, но и мирных граждан.
Но тогда политика меня не интересовала, это уже придет заметно позднее. Тогда я, будучи ребенком, исследовал окружающий мир. Мы гуляли по Лиме, ездили по стране, особенно мне запомнилась поездка в пустыню Наска. Рисунки на песке меня тогда сильно впечатлили. С семьей ездили по местам былой инкской славы – сохранившиеся дворцы, архитектурные памятники. Даже ездили во «дворец Сипана» – памятник древней культуры Мочика.
Я даже ходил в перуанский детский садик. Хотя я испанского не знал, но при этом, я прекрасно общался с маленькими перуанцами. Помню у нас был мальчик Мигель – такой местный разбойник и Олег – у него папа перуанец, а мама русская. Вот с ними мы общались, играли в машинки, с преподавателем учили алфавит. Собственно, как-то сам я и заговорил тогда по-испански, без его изучения. В детском садике мы, к слову, часто ели желе. Они очень любят его кушать там. Иногда там проходили танцы. Однажды маленькая перуанка пригласила меня на танец, но я очень резко ей отказал. Были и драматичные для меня моменты. В 2007, если я не ошибаюсь, на экраны вышел фильм «Элвин и бурундуки». Мы пошли на него в кино, и я очень переживал за судьбу бурундуков, особенно когда в начале фильма Дейв выбросил их из дома и они начали петь грустную песню для того, чтобы он пустил их обратно. Я так растрогался, что на следующей день в садике, вспомнив этот эпизод, расплакался навзрыд. Преподаватели меня успокаивали и не могли понять, почему я плачу, а я говорил им по-русски: «Почему он не пускал бурундуков домой???».
Так и я жил в Перу около трех лет, каждое лето прилетая с семьей в отпуск в Россию. Но опять же – воспоминания очень урезанные и хронологически плохо выстроенные. С семи до тринадцати лет я учился в России, в московской школе. Тогда никакой командировки не было, да и не могло предвидеться. Однако все поменялось в 2015 году, когда мы полетели в Аргентину.
Аргентина
В Аргентину я уже полетел в осознанном возрасте, интересуясь политикой, хотя и в достаточно узком формате. Тогда в Аргентине победу на выборах одержал неолиберал Маурисио Макри[1], который будет активно противостоять рабочему движению страны. Он возьмет пять кредитов у МВФ, которые страна до сих пор не может закрыть, при нем государственный контроль в экономике, согласно неолиберальным рецептам, снизился до минимума, что впоследствии привело к кризису, когда рабочие стали менее защищенными социально из-за большего проникновения частного сектора в экономику. По этим и многим другим причинам, он и проиграл выборы в 2019 году. Но нельзя сказать, что перонисты[2] в разы лучше неолибералов. Экономическая политика бывшего президента Киршнер (была руководителем страны до Макри) и ее единомышленника Альберто Фернандеса (в 2019 году на выборах победил Макри) не является радикальной оппозицией неолиберализму. Умеренный левоцентристский курс способствует «реформации капитализма», но не его радикальной сломки. Сейчас уровень инфляции в стране – запредельный, а у власти стоит либертарианец Хавьер Милей. Бедную Аргентину ждет новая волна «аргентинского поля экспериментов».
Но, на новое «поле экспериментов» наложатся старые проблемы, которые существуют в стране очень давно. Помню, как только приехал в Буэнос-Айрес в 2015 году сразу же по приезду в глаза бросились «виллы». Немного с иронией, так аргентинцы называют трущобы. Представьте, такие здоровенные мини-города внутри самого города, которые отделены от остального мира колючей проволокой. Там есть своя полиция, даже свои органы гражданской власти. Есть, конечно же и продавцы наркотиков и банды, которые заправляют этими местами. По ночам из «вилл» выходят преступные элементы, которые начинают грабить людей в богатых районах. Классовая ненависть у этих людей запредельная. Помню видели на дороге паренька, который залез в открытое окно такси и украл у женщины… продукты. Была ситуация, когда мы поехали на школьном автобусе на физкультуру и перед нашими глазами трое мотоциклистов разбили окно такси топором и вытащили у девушки сумку с деньгами. И это прямо на светофоре! На моей памяти, каждого моего знакомого и друга в Аргентине хоть раз грабили. И эта тенденция вызвана не тем фактом, что грабители какие-то плохие (хотя в некоторых ситуациях и это тоже), а тем, что уровень социального неравенства в стране очень высокий, государство даже кейнсианскими методами не заботится об обеспечении полной занятости населения, проводя лишь политику поощрения социального паразитирования – предоставление небольших пособий по безработице.
Проблемы проблемами, но сам город Буэнос-Айрес действительно интересен. В отличие от большинства латиноамериканских городов, он максимально похож на европейский. Неспроста его часто сравнивают с Парижем. Я бы больше аналогий привел бы с Испанией или Италией. В городе достаточно неплохо с экологией, много деревьев, парков. В парках можно встретить маленьких попугайчиков, но иногда можно увидеть и небольших соколов, которые охотятся за этими милыми попугаями. Есть много просто хороших и безопасных районов – Пуэрто Мадейра, Бельграно, Палермо. Мне город в этом плане очень нравился, в отличие от не очень зеленой Москвы, жить в Буэносе было комфортнее и тем более культурно более близко, с учетом по сути европейского по архитектуре города.
Мы жили в самом центре города – Реколета. Такой буржуазненький район. Жители ходили в одежде дороже, чем однушка в Москве, я думаю. В районе располагается посольство и школа при посольстве России, куда я ходил. Мне повезло с классом. Я до сих пор прекрасно общаюсь с моими друзьями Филиппом и Максимом. Филипп сейчас живет в Аргентине, а Максим в Испании, к сожалению, большая планета Земля не позволят уже достаточно долгое время увидеться с ними вновь…
Посольская школа – это бывшее здание гостиницы. В середине XX века, если я не ошибаюсь, ею владел какой-то итальянец, пока советское посольство в конце 1940-х гг. не купило эту территорию. Помню эти старые кабинеты, коридоры, тараканов в туалете на 0 этаже… В этом была какая-то своя атмосфера. У нас был свой отдельный актовый зал. Мы играли там спектакли. Однажды, помню, мне дали роль… петуха. Нет, это была положительная роль! Красивая десятиклассница играла роль Курочки Рябы. По сюжету к ней «подкатывали» разные персонажи из русских сказок, но всех она отвергала. И в конце я как главный жених под песню (!) «Натуральный блондин» Баскова в костюме петуха вышел на сцену просить ее руки. Курочка по сценарию в меня влюбилась, мы поженились и конец спектаклю.
Благо в посольской школе было достаточно комфортно учиться с точки зрения учебной нагрузки. Поэтому в Аргентине удавалось помимо учебы в школе и игр в спектаклях хорошо поездить по стране. Нам удалось с семьей поездить по регионам страны. Ездили на запад, посетили провинцию Кордоба – гористая местность с прекрасными пейзажами. Я ездил в дом-музей Че Гевары в Кордобе, где он некоторое время жил в детстве. Видел его мотоцикл, на котором он путешествовал по Латинской Америке. Получилось съездить и на север страны и увидеть водопады Игуасу. Водопады располагаются сразу в трех странах – Аргентина, Парагвай и Бразилия. Самое прекрасное, что увидел – водопады, но самое ужасное – граница Аргентины с Парагваем. Бедные, разоренные деревушки и рядом с ними располагающаяся шахта. В шахте проводят экскурсии для туристов, а рядом с ней нищета. Дети бегали за машинами, помню, и продавали камушки, которые они находили в шахте или рядом с ней. Потом они возвращались в свои лачуги без окон и дверей в прямом смысле слова. До сих пор очень отчетливо помню эту картину. Очень грустно до сих пор я вспоминаю не только этот эпизод, но и пребывание в стране в целом, которое закончилось в 2019 году. Действительно, скучаю не только по друзьям, знакомым, но и по климату, городу, который хоть и имеет многочисленные минусы, особенно с точки зрения безопасности, но все равно, вспоминаешь это время с большой радостью.
Я окончательно улетел в Москву летом 2019 года. Поступил в РУДН по направлению история. Начал уже серьезно интересоваться левой идеей, писать статьи на эту тему, в том числе и научные. Так и прошли четыре года, нельзя сказать, что простые, но безусловно интересные. Я закончил этим летом бакалавриат и начал готовиться к новой поездке – в Никарагуа. Полетел я 4 июля. Последние месяца три я находился в очень глубокой депрессии, и на самом деле, эта поездка изначально планировалась как своеобразным лекарством от сурового недуга. Давно я не был в Латинской Америке, почти 5 лет и поездка в Центральную Америку ожидалось как большое путешествие. Так и получилось!
Никарагуа
Я полетел к отцу, который работает в Никарагуа. Маршрут был такой: сначала из Москвы транзит в Стамбуле из Стамбула в Панаму, и только из Панамы в Манагуа. Суммарно я летел сутки. В Стамбуле я успел пробыть только час в аэропорту, а вот в Панаме был часов 18. Я выходил в город, гулял по Панама-сити. Город очень похож чем-то на Тайбэй – большое количество небоскребов, китайских магазинов и казино. Успели заехать еще в какой-то парк, где располагается старый испанский форт, но немногое удалось посмотреть. Жаль, что не успели съездить посмотреть на Панамский канал. От города он находится достаточно далеко, да и грузы проходят через него только ранним утром или днем. Надеюсь, еще будет повод пролетать через Панаму и съездить посмотреть на канал. Лететь от Панамы до Никарагуа недолго – всего час с небольшим. Сели на самолет панамских авиалиний, немного подождали и вот уже в Манагуа.
Немного про страну. Никарагуа была одной из самых бедных стран Западного полушария. Сейчас ситуация немного поменялась, но нельзя сказать, что в радикальную сторону. Экономика очень сильно зависит от капиталовложений из США, потихоньку в страну начинает приходить китайский капитал, но пока он очевидно проигрывает американскому. Правительство сандинистов[3] уже давно не социалистическое и даже не социал-демократическое. В 2018 году проводили реформы в соответствии с требованиями МВФ из-за чего и начались масштабные протесты в стране. И в целом нынешний Сандинистский фронт национального освобождения уже давно является консервативным движением, с очень слабой социальной повесткой, которая если и проявляется, то только по форме (революционные праздники, антиимпериалистические лозунги), но не по содержанию (экономика остается капиталистической).
Теперь о том, как я исследовал страну. В Никарагуа я жил два месяца. За это время удалось много, где побывать. На Тихом и Атлантическом океанах, на самом крупном озере Центральной Америки – Никарагуа, в старых городах Леон и Гранада, в горной провинции Матагальпа. Но все по порядку. В столице Манагуа много интересного не посмотришь. Можно выделить центральную площадь, на которой находится бывший дворец диктатора Сомосы (сейчас в нем находится этнографический музей), полуразрушенный после землетрясения 1972 года кафедральный собор, мавзолей героев революции и театр имени Рубена Дарио. Недалеко от центра находится порт имени Сальвадора Альенде, но там ничего особенного нет – кафе, бары, рестораны. И по сути, все, вот и все основные достопримечательности столицы. Поэтому, чтобы увидеть страну, не нужно долго исследовать столицу.
Сначала мы поехали в горную область Матагальпа. Там в 1970-е гг. партизанили сандинисты во главе с Карлосом Фонсекой, который был расстрелян в горах Матагальпы в 1976 году правительственными войсками. Там много красивых водопадов и небольших озер. Самое интересное было подняться в горы, на вершинах никарагуанцы там выращивают кофе. Прогуливаясь по ним, нашли небольшую деревушку, там играли в футбол детишки. Рядом с полем стояли советские и современные белорусские тракторы, было очень необычно увидеть их в такой глуши. Успели прогуляться по тропическому лесу, только во время нашей прогулки пошел еще и тропический дождь, поэтому мы преодолевали маршрут достаточно тяжело. В принципе, место мне очень понравилось, хотя и пробыл я там достаточно недолго, сразу же по возвращению в Манагуа мы отправились в новые места.
Мы съездили в Гранаду и Леон. Это прекрасные места, на которых обязательно нужно побывать! Города были основаны испанцами в 1524 году. В Леоне находится самый большой кафедральный собор Центральной Америки, Национальный автономный университет Никарагуа и музей революции. Город очень интересный, но грязный, видно было в том числе, что уровень жизни в Леоне ниже, чем в Гранаде и Манагуа. Поэтому от Леона меньше впечатлений, чем от Гранады. Гранада мне понравилась в разы больше. Нас водил по городу экскурсовод, рассказывал все про город. В 1856 году к власти в Никарагуа пришел американский авантюрист Уильям Уокер. За то время, пока он хозяйничал в стране (вплоть до 1857 г.) он успел вернуть в страну рабство и практически полностью разрушить Гранаду. Город перестраивали около тридцати лет, поэтому по уровню развития Гранада очень сильно отставала от Леона. Только к концу XIX века город наконец удалось полностью восстановить. В центре Гранады находится кафедральный собор, хоть и не самый большой в Центральной Америке, но тоже очень красивый. Экскурсовод водил нас на местный рынок, в этнографический музей. К слову экскурсовод – индеец, рассказывал, что до сих пор не может определиться со своим религиозным воззрением, потому что его мама была свидетелем Иеговы**, тетя баптистом, а отец и вовсе католиком…
Но все же самая интересная поездка была на Карибы. Уже ближе к концу августа мы полетели на остров Корн-Айленд на маленьком самолетике, который летел так низко, что мой телефон ловил сотовую связь. Корн-Айленд находится на востоке Никарагуа. Недалеко от острова находится колумбийская территория – остров Сан-Андре, также рядом располагаются Гондурас и Куба. На Корн-Айленде живут местные индейцы мискито. Они очень дружелюбные и общительные. На острове в школе они учат сразу три языка – испанский, английский и креольский. Хотя я на острове и был три дня, но практически вдоль и поперек успел его обойти. Я посетил церкви баптистов, англиканцев, моравских братьев, адвентистов. Там реально очень много церквей несмотря на то, что на острове живут лишь 1000 человек. Моравские братья очень популярны на востоке Никарагуа. В середине XIX века в Москитию (восток Никарагуа и Гондураса, на территории которой и располагается остров) прибыли гонимые в Европе носители гуситских традиций – миссионеры моравских братьев. И они настолько хороши прижились в регионе, что смогли на равных конкурировать с католическими миссионерами. На острове я пообщался с настоятелем гуситской церкви. Она тоже индеец мискито, которая, кстати в 1985 году была в Москве. Она очень хорошо знает историю гуситов – Ян Гус, Ян Жижка, табориты, миссионеры. Рассказала про все особенности гуситов, хотя потом призналась, что не видит большой разницы между гуситами и протестантами… В целом, жизнь на острове размеренная, спокойная и бедная… Много домов без дверей, окон, много мусора. Мусор соседствует с близлежащими пляжами, на которых отдыхают французы, американцы, русские и латиноамериканцы. Амбивалентность… К слову, на острове работает французская волонтерская группа. Удалось пообщаться со сладкой французской парочкой, которые прилетели на Корн-Айленд из Парижа. Они на острове помогают местным жителям, изучают местную культуру. Поговорили про политику, оказалось, что все французские политические деятели в их представлении радикалы: Меланшон – экстремист, Земмур – фашист, Ле Пен – фашистка, Макрон – фашист. Зато достаточно классно сумели попить с ними никарагуанское пиво «Tona», которое очень популярно в стране. К сожалению, на острове я пробыл лишь три дня и спустя это время я вновь вернулся в Манагуа.
Перед полетом в Москву у меня оставалось пару незавершенных дел: съездить на Тихий океан, на озеро Никарагуа и выступить с лекцией в Национальном автономном университете на тему социальных революций.
На Тихом океане было менее интересно, чем на Атлантическом. Съездил на берег океана я в компании с очень классными людьми, которые на протяжении всей поездки спорили, можно ли «мужикам слушать Юрия Шатунова или нет». Я привел лишь цензурную часть, однако была и нецензурная, часа на два. Это значительно развеселило поездку и добавило новых впечатлений. По большей части побережье Тихого застроено богатыми отелями. Но каких-то интересных мест не так много. Запомнились большие волны, которые накрывали меня. Когда были на Атлантическом океане на Корн-Айленде, волны были небольшими, плавать было даже не совсем интересно. А на Тихом океане можно было с весельем прыгать на волнах. Не самая веселая часть поездки – это отит на следующий день…
Буквально через пару дней мы поехали на озеро Никарагуа. Немножко исторической справки… Во-первых, 5000 лет назад на территории Никарагуа был океан, но из-за сдвига тектонических плит образовалось озеро. Поэтому в озере Никарагуа до сих пор водятся акулы. Во-вторых, на озере располагаются небольшие островки, на которых живут обезьянки, на некоторых из островах построили гостиницы. Есть даже большой остров – Ометепе, до него только плыть часа 2. На нем располагаются два действующий вулкана: Мадерас и Консепсьон. На него мы, к сожалению, не попали, но будет зато повод вернуться в страну, чтобы посмотреть те места, которые не успело глянуть в течение поездки. Озеро Никарагуа, действительно, впечатлило, однако, и навеяло определенную грусть. Оставалась буквально неделя до возвращения в Москву, а улетать из Никарагуа не очень хотелось. Но, к счастью, я сумел успеть сделать еще одно важное дело до возвращения.
За неделю до полета в Москву мне удалось выступить в главном университете Никарагуа – Национальный автономный университет. Удалось договориться о выступлении через русскоговорящего преподавателя университета, которая помимо прочего – тетя моего друга. Вот так вот интересно получилось. Тема моей лекции была: «Социальные революции 1917 и 1979 годов: Россия и Никарагуа». К моему удивлению, на лекцию пришло много людей. Примерно около 50 человек. Преподаватели, студенты, даже человек из местного «КГБ» пришел. Я очень рад, что удалось рассказать никарагуанцам про Октябрьскую революцию, объяснить основные вехи развития левой и революционной мысли, рассказать студентам про марксизм и про мир-системный анализ. Очень приятное ощущение осталось после выступления. Хотя изначально мне говорили, что они не очень соображают в этих «умных вопросах», это неправда – вполне соображают. Поэтому было приятно посетить университет и прочитать им лекцию. Слава богу, что удалось это сделать до возвращения в Москву, потому что само выступление могло сорваться.
1 сентября, в день знаний, я сел в самолет Манагуа-Панама. Я с грустью улетал из Никарагуа. Успел подружиться со многими людьми из посольства, посмотреть много интересных мест. Да и в целом, Латинская Америка является для меня некой второй родиной, прилетая куда я чувствую себя очень комфортно. Однако обратно долететь в Москву оказалось тяжелее, чем лететь из Москвы. На трансатлантическом самолете часто была турбулентность, плюс еда в самолете сильно повлияла на состояние желудка… Но все же долететь без ЧП удалось и вот я снова в Москве.
Закончить эту статью хотелось бы той же мыслей, с чего я и начал. Помните мультфильм «Вверх»? Я его пересматривал в самолете и, по традиции пиксаровских фильмов, пустил слезу. Но это не главное. Помните ли вы эпизод с главной мечтой его умершей жены? Ее мечта – построить дом недалеко от водопада в Латинской Америке. Была у нее еще нарисованная ею картинка с этим домиком. Эту картинку она поместила в альбом своих мечт. Тоже такая своеобразная энциклопедия с картинками. Мечтать – никогда не вредно. Как говорил один классик: «Будьте реалистами, мечтайте о невозможном». Поэтому мечтать полезно и нужно о приключениях, преобразованиях, счастье. Безусловно, для реализации мечты нужно что-то делать, а не только думать, но именно наши цели дисциплинируют нас и делают людьми, способными на многое.
* Борис Кагарлицкий считается российскими властями «иноагентом»
** Свидетели Иеговы считаются российскими властями «экстремистской организацией»
[1] Сейчас члены партии Макри Juntos por el Cambio состоят в коалиции с новым президентом Аргентины Хавьером Милеем
[2] Перонизм – это идеологические течение в Аргентине, которое берет свое начало от традиций политик президента Перона. Который руководил страной в середине XX века (первый президентский срок 1946-1955, второй срок – 1973-1974) Перонизм как идеологическое течение достаточно многостороннее, включающее в себя как левое крыло, которые апеллируют к перонистской традиции синдикализма, так и правое, ратующее за авторитаризм. Сейчас перонистов в Аргентине можно отнести в лагерь социал-либералов, то есть левоцентристов.
[3] Сандинистский фронт национального освобождения – революционная организация, свергшая диктатора Никарагуа Сомосу в 1979 году. Правительство Сандинистов проводило прогрессивные реформы в стране: введение 8-часового рабочего дня, легализация профсоюзов, предоставление женщинам политических, экономических и социальный прав, проведение аграрной реформы, по которой крестьяне получили землю. В 1981 году оппозиция сандинистов развязала гражданскую войну, которая длилась вплоть до 1990 года. На президентских выборах 1990 года кандидат от сандинистов Даниэль Ортега проиграл выборы либеральному кандидату и покинул президентский пост. Сандинисты вернулись к власти в 2006 году. Былую революционность партия потеряла, став достаточно умеренной, местами даже консервативной силой.
