«Жорес мёртв, это война». Революционна не война, революционен мир
23 ноября 1924 года, когда останки Жана Жореса были перенесены в парижский Пантеон, где его мраморный бюст, увешанный крестами Почётного Легиона, теперь украшал этот своеобразный храм республики, и более 350 000 человек выстроились на улицах Парижа, Владимир Маяковский, сопровождавший похоронную процессию, писал:
Ноябрь,
а народ
зажат до жары.
Стою
и смотрю долго:
на шинах машинных
мимо —
шары
катаются
в треуголках.
Войной обагрённые
руки
умыв,
и красные
шансы
взвесив,
коммерцию
новую
вбили в умы —
хотят
спекульнуть на Жоресе.
Маяковского раздражало, что буржуазия превратила Жореса в икону, чтобы присвоить себе его имя, и это после того, как его убийцу Рауля Вийона она оправдала всего 5 лет назад. Это присвоение Жореса ей вполне удалось.
И левые, и правые во Франции сегодня считают Жореса защитником республики, мира и прав человека. Президент Франсуа Олланд, один из главных виновников упадка Социалистической партии, ссылался на Жореса, который проповедовал терпимость к реформам и отвергал «комфорт утопии». Анри Гуайно, советник правого президента Николя Саркози, довёл эту дискуссию до абсурда ещё в 2007 году: «Мы все дети Жореса, Клемансо и де Голля!» Настоящее наследие Жореса — подрывная сила его социалистической концепции — предано забвению.
Если отслеживать дебаты внутри Второго Интернационала, становится ясно, что Жорес стремился преодолеть классическое клише о непримиримости реформ и революции. «Речь идёт о выборе не между реформизмом и революцией», — писал он в конце 1899 года, — «а между мёртвой и живой концепцией революционного действия»[i]. Жорес отверг как пересмотр марксизма немецким социал-демократом Эдуардом Бернштейном, так и схематизм Французской рабочей партии Жюля Геда. Он разработал метод революционной эволюции и изложил его в серии статей, которые стали известны под названием «Études socialistes» («Социалистические исследования»)[ii].
Когда Жорес стал лидером Французской социалистической партии в 1902 году, он применил свою стратегию на практике, поддерживая непосредственные требования рабочих и одновременно настаивая на реформах, которые «постепенно выйдут за рамки капитализма». Жорес считал, что все те, кто определял социализм как преобразование капиталистической собственности на средства производства в общественную, а конец эксплуатации и эмансипацию всего человечества осуществимыми посредством политической и социальной демократии, могут достичь единства. Жорес считал себя наследником французских социалистов XVIII и XIX веков и интерпретатором Маркса. Во имя этой двойной легитимности он дал определение демократии и социализма, решительно отвергая как стерильную революционную фразу, так и любую иллюзию гуманизации капитализма. Жан Жорес диалектизировал отношения между революционной целью — бесклассовым обществом — и средствами её достижения, резюмируя таким образом свою стратегию перехода к социализму, которая включала революционные реформы и одновременно изменение властных отношений.
Жорес считал, что социализм победит, если под давлением рабочего движения ввести в капиталистическое общество «формы собственности, которые опровергнут и преодолеют его, которые возвестят и подготовят новый общественный порядок и своей органической силой ускорят распад старого мира». Таким образом, социалист выступал за немедленную национализацию банков, постепенную экспроприацию промышленных монополий, развитие общественной службы и создание производственных и потребительских кооперативов.
Жорес в 1910 году поддерживал первый законопроект о пенсионном обеспечении трудящихся, хотя и осознавал его ограниченность. Когда в 1911 году правый социалист Эдуард Вайян представил первый проект закона о социальном страховании, Жорес подчеркнул, что реформы не могут обеспечить устранение капиталистических противоречий, но, тем не менее, должны служить «подготовкой». Скорее, они должны лечь в основу «более смелых завоеваний» и пониматься как «зародыши коммунизма, посеянные на капиталистической почве».
Ставший впоследствии у истоков Французской коммунистической партии Шарль Раппопорт отметил в 1915 году, что Жорес «был за реформы, но против реформизма». Действительно, Жорес утверждал, что Социалистическая партия должна поддерживать реформистскую деятельность, которая обязательно подготовит почву для социалистической революции. Для него социализм был «обязательно революционным».
Жорес стал абсолютным врагом французских националистов накануне Первой мировой войны не только как социалист, но и потому что он был пацифистом. Сегодня вряд ли кто-то знает что-либо о нём, кроме его высказывания, что капитализм, как туча, несёт в себе дождь войны, но именно детали его концепции политики мира весьма интересны.
Становление Жана Жореса как пацифиста не было случайностью. Его отец, дядя и брат принимали участие в колониальных войнах, и Жорес восстал в первую очередь против этого семейного наследия. Он выступал в защиту рабочих, основал газету «Юманите» (фр. L’Humanité «Человечество»), боролся с антисемитизмом, защищая от клеветы капитана Дрейфуса, и разработал современную концепцию секуляризма. Его взгляд на человека и человечность стал поводом для многолетней дружбы с писателем Анатолем Франсом.
Для Жореса состояние мира не было временным договором между государствами для создания бесконфликтного периода, который он называл только межвоенным периодом. Его устремления были гораздо дальше — вплоть до достижения подлинного мира.
Ещё будучи учеником средней школы в городе Кастр, в 1874 году Жорес возмущён обращением с автохтонным населением в колониях. Его всё сильнее увлекали вопросы справедливости и мира. Об этом свидетельствуют: его переписка 1878—1893 годов, его лекции и выступления в гимназии города Альби и его диссертация «De la réalité du monde sensible»[iii]. В ней он изложил своё видение всеобщей гармонии, согласно которому все люди призваны сделать эту гармонию возможной и ощутимой. В период с 1885 по 1904 год его идеал мира всё больше обретал форму в многочисленных статьях, лекциях и выступлениях. Он использовал своё участие в Лондонском конгрессе Второго Интернационала в 1896 году, чтобы помочь утвердить социализм именно как антимилитаристский идеал общества.
Его дочь Мадлен позже вспоминала: 30 июля 1914 года, за несколько часов до убийства Жана Жореса — единственный раз, когда она видела своего отца в отчаянии: «с лицом, искажённым болью, и в слезах при мысли, что Франция и Европа на пороге войны, которую он всеми силами пытался предотвратить». Жорес в ту предсмертную ночь задавался вопросом, в чём идея европейской цивилизации, что эта цивилизация должна представлять собой и чем она более не являлась в этот мрачный час истории.
К утру, 31 июля, он набрался мужества, чтобы заново отстаивать мир, как в Национальном собрании, так и в колонке «Юманите». После выхода газеты Жорес отправился на ужин с друзьями-пацифистами в ближайшее Café du Croissant, чтобы обсудить последние события. Он настаивал на созыве чрезвычайного конгресса Второго Интернационала в августе 1914 года, чтобы осудить войну как первостепенную угрозу. Жорес повторил слова, сказанные на конгрессе Интернационала в Базельском соборе в 1912 году:
«Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango![iv]
Vivos voco! Я призываю живых защититься от чудовища, которое появилось на горизонте. Mortuos plango! Я оплакиваю бесчисленных павших, которые лежат там, на востоке, и чей смрад доходит до нас, напоминая о горе. Fulgura frango! Я сокрушаю молнии войны, которые угрожающе прячутся в облаках».
Убитый националистом Вийоном 31 июля 1914 года, Жан Жорес стал первой жертвой Первой мировой войны. Когда его голос умолк, ничто более не могло заглушить грохот орудий.
Актуальны ли философия истории, политическое и пацифистское мышление Жореса в нынешней ситуации? Две ключевые концепции Жореса по вопросу мира — вооружённый мир и мир истинный — интересны и сегодня.
Что такое вооружённый мир? Это выражение — противоречие в себе, которое Жорес рассматривал как таковое. Как предпосылкой мира может быть вооружение для его поддержания, если функция вооружения заключается в подготовке и ведении войны? Именно такой мир характеризует римская пословица «Si vis pacem, para bellum» («Если хочешь мира, готовься к войне»). Вооружённый мир обеспечен лишь мирными договорами и временным равновесием, возникшим в результате предыдущих войн.
Такой мир для Жореса является перемирием, преследующим те же цели, что приводили к предыдущим войнам. Спокойствие, которое оно приносит, обманчиво, поскольку не искореняется недоверие к «чужим» и «врагам».
Таким образом, вооружённый мир — это постоянная нестабильность, когда вражда и конфликты не разрешаются, а становятся латентными, ложный мир для философа. Если человечество хочет освободиться от войны, оно должно отказаться и от вооружённого мира. Поэтому Жорес считал необходимым помочь Европе и всему миру выбраться из этой ловушки. Задолго до дипломатического кризиса 1914 года Жорес выработал свой взгляд на происходящее.
Внимание Жореса (с первых статей и до самой его смерти) было сосредоточено на эльзасском вопросе. Жорес подчёркивал, что Германия нарушила международное право, но в то же время он настаивал на мирном решении, поскольку эскалация могла вновь разжечь франко-германскую войну и втянуть в неё всю Европу.
Позже Жореса беспокоили другие конфликты, например, кризис на Верхнем Ниле — столкновение колониальных интересов Франции и Англии. Он также опасался последствий китайско-японской войны в Корее и русско-японской войны в Маньчжурии: в обоих случаях Жорес призывал к прекращению огня и мирным переговорам, причём как можно скорее.
Интерес ко всем этим конфликтам выходит за рамки сиюминутного, поскольку Жорес анализирует их многочисленные причины: абсолютизм, капитализм и империализм в частности, колониализм, милитаризм, дипломатическое лицемерие, вмешательство в дела других государств, разжигание предрассудков, политический и религиозный фанатизм, шовинизм, расизм, геноцид, роль прессы в развязывании войн, гонка вооружений, которая им сопутствует.
Жорес осуждал концентрационные лагеря, созданные британцами во время англо-бурской войны, так же, как он осуждал эксплуатацию и угнетение колониальными державами автохтонного населения в Африке и Индии. Когда он узнал от британских социалистов о массовых убийствах армян в Османской империи, он попросил их провести расследование. Его соратники ответили, что у них есть прямые свидетельства людей, переживших эти зверства и бежавших в Англию. Как на конгрессе Второго Интернационала в Лондоне в 1896 году, так и в Национальном собрании Франции Жорес обвинял султана Абдул-Хамида в том, что тот нарушил условия Сан-Стефанского мирного договора 1878 года, в котором обещал защищать этнические меньшинства на своей территории.
В вопросе о геноциде армян Жорес был озабочен прежде всего упрямой волей османского султана к истреблению, а также бездействием других государств — геноцид армян стал для Жореса примером беспрецедентной жестокости. Насколько же Жорес был прав, учитывая последующую историю XX века!
Что же включает в себя понимание Жоресом истинного мира? Жорес показал, что истинный мир противоположен миру вооружённому. Должен быть установлен мир, который может предотвратить возвращение к состоянию войны, и обеспечивается он другими средствами, кроме оружия. Такой мир, несомненно, никогда ранее не существовал — это идеал, который должен стать принципом и законом.
Истинный мир не является для философа далёким идеалом, потому что только в нём может быть реализована природа и призвание человека как социального существа. Для Жореса истинный мир — это осуществимое историческое, политическое и социальное условие.
Это универсальный идеал, который проистекает из многовекового стремления человечества развиваться в гармонии и справедливости. Однако эти идеалы, по мнению Жореса, присущие человеку, были парализованы и похоронены в своего рода подсознании горячими и холодными фазами войны, которые составляют историю человечества со времён рабовладельческого строя. «Истинный мир — это на самом деле жгучий и беспрекословный долг разума», — подчёркивает Жорес, — «и особенно сегодня это часть нашего человеческого долга». Поэтому он должен превратиться в категорический императив, который обретает форму нового девиза: «Si vis pacem, para pacem» — «Если хочешь мира, готовь мир». Истинный мир требует солидарности и постоянной борьбы против эгоистических интересов и проистекающих из них войн. Для социалиста истинный мир — это образец человеческого разума и цель конкретных действий.
«Слишком долго люди верили и продолжают верить в фатальность войны», — говорит Жорес. — «Мы должны освободиться от этой веры, которая распространяет этот парализующий миф». Этот фатализм в действительности является лишь конструкцией человеческого разума, но благодаря своему ментальному присутствию он становится принципом реальности. Хотя эта реальность есть не что иное, как результат предрассудков, она продолжает отравлять социальную жизнь, особенно отношения между народами. Необходимо освободиться от идеи фатальности войны, которая представляет собой философское благословление войны, чтобы человеческий дух принял её. Война не является фатальной, считает Жорес, потому что она возникает из-за страстей, слепоты, предрассудков, рутины, которые человечество может преодолеть, а также из-за социальной несправедливости, которую человек обязан устранить.
К этому, согласно Жоресу, человек способен, если он решит, отвергнуть войну во всех её формах с помощью своего разума. Сначала он должен хладнокровно проанализировать угрозы войны, которые являются наследием прошлого. Если действовать убедительно и неустанно, остатки прошлого постепенно исчезнут.
Жорес сам подавал хороший пример, предлагая аргументированные решения текущих конфликтов: в отношении колонизации у него был план мирного развития Мадагаскара, Алжира и Марокко; в отношении недовольства Ирландии, находящейся под английским гнётом, он выступал за независимость, но демократическим путём. Во время Балканских войн 1912—1913 годов он приветствовал образование федерации между соперничающими государствами. В июне 1914 года Жорес призвал к встрече представителей Германии, Австрии, России и Сербии, чтобы предотвратить надвигающийся конфликт арбитражным путём и не допустить войны. Жорес указал на средства, которые можно было бы использовать для этой цели: постепенное разоружение, уважение прав этнических меньшинств, развитие и укрепление институтов и создание международного трибунала против военных преступлений для установления баланса в международных отношениях.
Следует подчеркнуть, что Жорес отводил решающую роль в установлении истинного мира населению отдельных государств, а не их правительствам. Народы, утверждал Жорес, не должны быть равнодушными к международным проблемам и пассивно перекладывать ответственность за них на плечи власть имущих, как это слишком часто происходит.
Прежде всего, продолжал философ, сами народы должны обеспечить защиту своей территории посредством национальной обороны. Жорес чётко определил не только необходимость обороны, но также обязательное ограничение вооружений оборонительными функциями. В качестве образца для своей книги «Новая армия»[v] он взял победу французских революционных войск при Вальми в 1792 году.
Во-вторых, чтобы вести «войну против войны», народы обязаны осмысливать международные события и подвергать сомнению политику собственного правительства: они имеют право влиять на его решения и знать, какие международные меры принимаются, поскольку сами являются первыми жертвами этих мер. Для решения этой задачи им нужно дать возможность заставить свои правительства найти мирные решения.
Через какие инстанции? Через парламенты, а также через Второй Интернационал, который работал на благо мира. Его большая сеть собирала информацию о международных проблемах и информировала своих делегатов и членов. Жорес рассматривал интернационализм как инструмент для достижения истинного мира.
Жорес считал субъектами демократии народы, а не их государственных деятелей. Если правители не могут привести нацию к миру с другими странами, то народы обязаны заставить свои правительства проводить политику мира. Если поджигатели войны откажутся это сделать, то народы имеют полное право объявить всеобщую забастовку, чтобы предотвратить начало вооружённого конфликта, и назначить новые выборы. Также, по мнению Жореса, народы должны преодолеть имеющиеся друг против друга предрассудки и взаимно признать свои различия, будь то исторические, культурные, религиозные или основанные на экономических интересах.
Гуманизм Жореса заключался в первую очередь в признании абсолютной ценности каждого человека и человеческой жизни. Для Жореса связь между справедливостью и правами человека это, прежде всего, связь между социализмом и Французской революцией, которую Жорес показал в своей главной работе «Социалистическая история французской революции»[vi]. Его задачей как социалиста было восстановление подлинной Декларации прав человека и гражданина, чтобы в конечном итоге интегрировать её в концепцию универсальных прав человека. Юридическими средствами для достижения этой цели для него были:
1) право народов на самоопределение и постепенное разоружение, ведущее к разрядке;
2) создание международного трибунала для суда над военными преступниками, а также для разрешения споров о территориях и выплате репараций;
3) заключение международных соглашений для урегулирования экономических споров между нациями и ограничение вооружений.
Что касается принципа мира и социализма, Жорес рассматривает прежде всего тесную взаимосвязь между этими двумя понятиями: нет мира без социализма; но также нет видимого прогресса в борьбе за социализм без усилий по установлению мира. Для наций, испытывающих страх войны, социальная справедливость становится второстепенной.
Жизнь и смерть Жореса свидетельствуют о том, насколько далеки могут быть идеал и реальность, мечта и конкретные действия, будь то диалектика войны и мира или диалектика революции и реакции — на том историческом отрезке, когда большинству представляется невозможным что-либо изменить.
В Франции крайне правые упивались убийством Жореса (ещё 23 июля 1914 года Леон Доде призвал в L’Action française: «Убить Жореса!»), а многие социалисты после его гибели были деморализованы («Жорес мёртв, это война!»). Его наследие доказывает: Жорес не мог предотвратить надвигающуюся катастрофу войны, однако его идеи и действия стратегически способствовали созданию международного права (как, кстати, и его концепция отделения церкви от государства, которая легла в основу Французской Республики и стала образцом для большевиков). Его вывод «Не война революционна, а мир» можно интерпретировать как послание надежды и призыв к исполнению долга, но не к политике умиротворения агрессора, а как когнитивное упражнение для выработки новой тактики — демократической и социалистической — для дальнейшего развития международного права в соответствии с задачами социальной борьбы, ради преодоления эпохи властных элит, смысл существования которых заключается в войне.
Андрей БобДаровский
[i]
[i] Подборка выдержек из выступлений и публикаций Жана Жореса принадлежит автору.
[ii]
[ii] Jaurés J. Études socialistes. — Paris, 1902.
[iii]
[iii] Jaurés J. De la réalité du monde sensible. — Paris, 1902.
[iv]
[iv] Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango — (лат.) Зову живых, оплакиваю мёртвых, сокрушаю молнии. Эпиграф к стихотворению Фридриха Шиллера «Песнь о колоколе».
[v]
[v] Жорэсс Ж. [Жорес, Жан]. Новая армия. / Пер. К. М. Адариди. — Пг.: Петроградский отдел Главного управления военно-учебных заведений, 1919.
[vi]
[vi] Жорес Ж. Социалистическая история французской революции. Т. 1–6. — М.: Прогресс, 1976.
