Смерть тиранам! К 230-летию со дня казни Людовика XVI
Иногда парламентариям приходится не только разрабатывать и принимать законы, но и выступать в качестве присяжных. Так, по крайней мере, произошло с французским Конвентом 16 января 1793 года. На заседании, длившемся более суток, решался вопрос о том, какого наказания заслуживает Людовик XVI, и в результате из 721 голосовавших 387 высказались за смертную казнь, 334 – против. 21 января жизнь монарха, которому шел тридцать девятый год, закончилась на гильотине.
Как вожди Великой французской революции, так и рядовые санкюлоты Парижа называли короля тираном, но Людовик XVI плохо соответствовал этому эпитету. Это был ограниченный, медлительный и неуверенный в себе человек, толстый и обрюзгший. Возможно, родись он в семье столяра, лавочника или клерка, он стал бы хорошим работником, любящим мужем и отцом, но для руководящей должности, особенно для поста главы государства, этот человек совершенно не подходил. Но выбора у Людовика не было. Если при республиканском строе люди, идущие во власть, сами принимают такое решение и берут на себя ответственность за свои действия на занимаемых ими постах, то в феодально-монархическом обществе судьба отпрыска из королевской семьи была предопределена.
В 1774 году умер дед нашего героя, Людовик XV. Его правление можно охарактеризовать как расточительное и безответственное, а имя всесильной фаворитки короля маркизы де Помпадур стало нарицательным. Когда 19-летний Людовик XVI взошел на престол, дела страны достались ему в расстроенном состоянии. Экономия и разумное управление могли бы многое исправить, но для этого должны были умерить свои аппетиты аристократия, верхушка духовенства и королевский двор. Правящий класс же не желал поступиться ничем и продолжал без счета тратить деньги на ослепительную роскошь в то время, когда экономику страны сотрясали кризисы, а народ жил в нищете.
Королевское правительство прибегало к самым разнообразным ухищрениям для того, чтобы выколотить необходимые деньги из податного сословия, но государственный долг неуклонно рос и к концу 1780-х годов достиг астрономической величины. Даже королевский двор осознал, что помочь может только дополнительное налогообложение дворянства и церкви. Но такой налог король не мог ввести одним своим указом, необходимо еще было и одобрение какого-либо представительного учреждения. Сначала Людовик XVI обратился к собранию нотаблей, в котором преобладали привилегированные сословия, но принцев, герцогов и епископов возмутило такое покушение на их интересы и их доходы. Оставалась только крайняя мера – созыв Генеральных штатов.
Они были созваны в мае 1789 года при горячей поддержке всего народа, возлагавшего большие надежды на своих представителей. Депутаты от третьего сословия отказались быть послушными марионетками в руках монархии и выдвинули свои требования. Когда же власть попыталась распустить непокорное собрание, на улицах Парижа вспыхнули беспорядки, закончившиеся взятием Бастилии 14 июля. Так началась Великая французская революция.
Пожалуй, только две революции удостоены титула Великих — французская революция 1789 года и Октябрьская революция 1917 года. Немало интересных совпадений можно обнаружить в биографиях монархов, потерявших в результате этих событий свой трон и свою жизнь. Можно упомянуть о супругах Людовика XVI и Николая II. Обе женщины схожи тем, что родным языком для них был немецкий, кроме того, народ не любил и Марию-Антуанетту, и Александру Фёдоровну, не доверял им, а во время войны подозревал в шпионаже в пользу враждебных стран.
Также у Людовика XVI были своя Ходынка и свое Кровавое воскресенье. Если трагедия на Ходынском поле произошла во время коронационных торжеств, то в 1770 году в Париже праздновали не восхождение на престол, а бракосочетание дофина с австрийской эрцгерцогиней Марией-Антуанеттой. Много горожан собралось, чтобы посмотреть на молодую чету, а также из-за бесплатного угощения и подарков, но во время запуска фейерверков часть ракет полетела не в небо, а в праздничную толпу. В результате началась давка, в которой погибло более сотни человек.
После штурма Бастилии во Франции установилась конституционная монархия, и власть короля теперь была ограничена сначала Учредительным, а потом Законодательным собранием, при этом у главы государства оставались широкие полномочия и огромные доходы. В то же время обстановка в стране и особенно в Париже постепенно накалялась, и через пару лет, в июне 1791 года, Людовик XVI вместе с семьей попытался бежать за границу, но в дороге был узнан, арестован и препровожден обратно в свою резиденцию Тюильри. Такой поступок короля вызвал возмущение у огромного количества французов. 17 июля тысячи парижан пришли на Марсово поле для того, чтобы подписать петицию, требующую отречения Людовика XVI. Пока шло собрание, власти города, лояльные королю, стягивали к месту событий войска. Накопив достаточно сил, офицеры стали требовать прекращения демонстрации, а когда народ ответил отказом, солдаты открыли огонь по безоружным людям. На земле на месте трагедии остались сотни убитых и раненых, а руки монарха оказались покрытыми их кровью.
К концу 1791 года у границ Франции сгущались тучи. С начала революции прошло более двух лет, и за этот срок успело эмигрировать немало дворян. Эти люди обивали пороги европейских столиц, в полный голос заявляя о необходимости выступить против «взбунтовавшейся черни», и их слова находили живой отклик в сердцах аристократов и монархов. Австрия и Пруссия начали военные приготовления против революционного Парижа, Англия и Россия склонялись к тому, чтобы примкнуть к антифранцузской коалиции.
Двор Людовика XVI, связанный тысячами нитей с престолами других государств, был крайне заинтересован в начале войны. Окружение короля надеялось силами оккупационных войск окончательно подавить народное движение, уничтожить завоевания революции и полностью восстановить старые порядки. Роялисты прилагали все усилия, чтобы подготовить поражения французской армии и превратить продвижение интервентов к Парижу в легкую прогулку.
Идею войны горячо поддерживали и жирондисты – партия буржуазии, которая, ловко заигрывая с народом, на первом этапе революции смогла добиться значительных успехов и заполучить немало высоких постов, включая министерские. Эти недалекие нувориши надеялись, во-первых, отвлечь таким образом внимание населения от проблем внутри страны, а во-вторых рассчитывали поживиться на завоеванных территориях.
Якобинцы были в ту эпоху демократическим движением, наиболее близким к народу и ратующим за установление республики. Во главе с Робеспьером они разоблачали интриги двора и демагогию Жиронды, обещавшей легкий успех. Но санкюлоты, искренне возмущенные провокациями и угрозами из-за границы, легко поддались на уловки буржуазии, и 20 апреля 1792 года война была объявлена.
Ведомая генералами-предателями и плохо подготовленная французская армия сразу начала терпеть поражения и отступать, причем иногда даже не соприкоснувшись с неприятелем. Положение становилось критическим, над страной нависла угроза разгрома и оккупации. В такой обстановке люди уже гораздо внимательнее прислушивались к словам Дантона, Марата, Робеспьера и других якобинских вождей, так что к середине лета каждому патриоту было ясно, что могущественный союзник агрессоров находится рядом, в самом сердце Парижа. Ситуация подталкивала людей к самым решительным действиям. С середины лета началась подготовка к восстанию, и 10 августа вооруженные жители столицы взяли штурмом дворец Тюильри, а Людовик XVI вместе с семьей был отправлен под арест. Год спустя после расстрела на Марсовом поле народ нанес королю разящий ответный удар, а Франция из монархии превратилась в республику.
Свержение Людовика XVI имело немало важных последствий. Во-первых, после разгрома гнезда контрреволюции внутри страны новая власть энергично занялась вопросами обороны, и уже в ближайшие недели смогла остановить и отбросить на некоторых направлениях внешние силы реакции. Во-вторых, отменялось действовавшее последние два года деление граждан на активных и пассивных по имущественному признаку. Только активные граждане, составлявшие около 15-20% от общего числа, имели право голоса. Теперь же все мужчины Франции старше 21 года участвовали в выборах депутатов национального Конвента, который 21 сентября 1792 года начал свою работу.
Именно Конвент теперь должен был принять решение о судьбе бывшего короля, и это собрание в течение нескольких ближайших месяцев занималось помимо прочих дел и процессом Людовика XVI. Как ни странно, в новом парламенте у него нашлось немало защитников. Из 750 депутатов около полутора сотен оказались жирондистами, а эта партия стремилась сохранить жизнь поверженному монарху. Интересы буржуазии в корне расходились с интересами бедноты, поэтому Людовик был нужен нуворишам в качестве противовеса народным массам, с помощью короля Жиронда надеялась защитить себя от санкюлотов.
Но якобинцы одержали верх по итогу многочисленных и ожесточенных словесных баталий. Они напоминали о жестокости и вероломстве короля, о многочисленных интригах двора, о жертвах, которые принес народ ради свержения монархии. В одном из своих блистательных выступлений Максимилиан Робеспьер указал на то, что главное в процессе Людовика XVI – это не наказание отдельной личности за ее деяния, а решение вопроса о спасении страны и республики. Он напомнил депутатам, что этот процесс сам по себе является предлогом для смут и мятежей, что он приводит к оживлению реакции, к возвращению надежд на восстановление монархии, к ажиотажу всех темных контрреволюционных сил. «Пусть лучше погибнет Людовик, чем сто тысяч добродетельных граждан. Людовик должен умереть, потому что родина должна жить!», – заявил вождь якобинцев. Жирондисты проиграли, бывший король оказался обречен.
Низложение и казнь Людовика XVI являются одним из ключевых эпизодов Великой французской революции, а также важной вехой в истории Европы, да, пожалуй, и всего мира. Народ Франции в лице своих представителей призвал к ответу, осудил и покарал бывшего правителя и тем самым подал пример другим народам. Люди, чьи предки веками терпели гнет феодальных сеньоров, увидели, что можно и должно восстать против диктата аристократов и государей, действия которых ни на йоту не отвечают интересам тружеников. Кроме того, французы в 1793 и в 1794 годах наглядно продемонстрировали, что бывшие адвокаты, журналисты, торговцы и мастеровые могут управлять страной и воевать ничуть не хуже самых родовитых дворян. Санкюлоты за небольшой срок научились отлично сражаться и показали, что способны гнать в три шеи со своей земли любых герцогов, графов, баронов и маркизов, какая бы голубая кровь ни текла в их жилах. Великая французская революция на многие десятилетия стала путеводной звездой для всех горячих сердец, не желающих мириться с деспотизмом, несправедливостью и угнетением, пока еще ярче не засияла «Аврора».
Алексей Куклев
