16 августа (3 августа по старому стилю) исполняется 110 лет со дня рождения Андрея Кранихфельда, лидера молодёжной организации партии меньшевиков – Российского социал-демократического союза рабочей молодёжи (РСДСРМ). Племянник Юлия Мартова, Андрей Кранихфельд был, тем не менее, самостоятельной политической фигурой, ведший политическую борьбу в условиях постоянных арестов со стороны советской власти. Кстати, родственных отношений с лидером меньшевиков Андрей Сергеевич несколько стеснялся, хотя и безмерно уважал своего дядю.
Нелегальный лидер
Кранихфельд был душой и организатором воспитания социал-демократической молодёжи в 1920-е годы, вспоминает бывший активист РСДСРМ, член Заграничной делегации РСДРП Борис Сапир. «Сам не оратор, он подбирал подходящих товарищей, снабжал их информацией о характере предстоящих собраний и о связях, имевшихся в распоряжении союза на соответствующем предприятии, – написал он в книге «Мартов и его близкие». – Он же инструктировал посылаемых агитаторов о политическом содержании предстоящего выступления».
Судьба Андрей Кранихфельда была крайне трагичной. Он вступил в политическую борьбу в возрасте 16 лет, уже после Октябрьской революции, переехав в Москву из Санкт-Петербурга. В 18 лет стал одним из лидеров социал-демократической молодёжи, в 19 лет впервые арестован. С 20 лет непрерывно находился либо под арестом, либо в ссылке. Самое длительное время вне арестов и ссылок он провёл в 1929 году в Саратове, живя у своего дяди – Сергея Осиповича Ежова (Цедербаума) – родного брата Юлия Мартова.В октябре 1930 года Кранихфельд был вновь арестован как раз за связи с ним и вплоть до расстрела в 1938 году вновь был постоянно в ссылке либо под арестом.
Впрочем, по воспоминаниям Бориса Сапира, в 1923 году у Кранихфельда было самое счастливое и плодотворное время за всю жизнь: ему удалось бежать из-под очередного ареста, он находился на нелегальном положении с января по сентябрь и был арестован в Ирпене близ Киева чекистами под занавес съезда РСДСРМ. За этот период он стал секретарем нелегального Центрального Организационного Бюро РСДСРМ, выпустил под своей редакцией один номер «Юного пролетария» и шесть номеров «Бюллетеня» (печатные органы Бюро), подготавливает нелегальный съезд молодых социал-демократов в Ирпене.
Умереть в 36 лет за идею, увидя крах своей партии, будучи постоянно преследуемым со стороны властей, проведя половину жизни «за казённый счёт», – это поистине трагедия. Быть фактически забытым – это трагедия вдвойне. Фактически, связный рассказ о жизни Андрея Сергеевича Кранихфельда сохранился только благодаря его товарищу по борьбе Борису Сапиру, который был арестован в одну ночь с ним 23 февраля 1922 года, но сумел бежать из Соловецкого лагеря и эмигрировать в Европу.
Не по зубам
Ситуация молодых социал-демократов 1920-х резко контрастирует с положением их современных собратьев. Нас никто не преследует, не сажает в тюрьму. На нас вообще почти что не обращают внимания. В чём разница?
В ходе недавнего летнего лагеря белорусской организации «Молодые Социал-демократы – Молодая Грамада» была смоделирована ситуация, когда молодые левые активисты были вынуждены действовать в условиях резкого послабления политического режима. И если в двух командах в чётко обрисованных политических условиях и полной демократизации смогли провести активную привлекательную кампанию (пусть и популистскую), то в ситуации, когда правил почти не было, а была только эфемерная цель, они не смогли ничего.
Моделируемая ситуация была следующей: в государстве президент-диктатор отстраняется от власти, оставляет власть своему более демократичному преемнику. Он проводит предвыборную кампанию, вполне демократическую, но с использованием прежних бюрократических инструментов. В итоге социал-демократы даже не смогли сформулировать своей программы, не были поддержаны народом (в лице двух экспертов), не смогли выступить в прямом эфире телевидения и с треском проиграли выборы.
Эта игра при всей своей вялости чётко показала, что рядовые активисты, пришедшие в движение в поисках идей для лучшей жизни, не смогли найти ничего определённого, что они сами были бы в состоянии транслировать своим возможным сторонникам. Ведь главное – это не просто демократия (а демократия – это только метод принятия решений и формирования власти, а не идеология), а чёткие экономические и политические требования, а также основанная на этом критика действующего режима.
Социал-демократы могли критиковать и ситуацию в промышленности, которую было возможно передать из государственной собственности в руки местных сообществ и общественных комитетов, но вместо этого она была продана иностранному капиталу. Никак не была освещена ситуация с правами меньшинств и социальных движений, которые в любом изначально авторитарном обществе пусть и замалчиваются, но при этом существуют априори. По сути, социал-демократы не выдвинули никаких внятных требований и никакой позитивной программы.
И самое главное, чего не хватает современному социал-демократическому движению, это политического образования. Мало называть себя социал-демократом, нужно ещё чётко понимать, что вкладывается в это слово. И нужно знать, что когда-то люди проливали кровь за то, что сегодня мы даже толком не можем записать в программу. И совершенно непонятно, почему именно.
Левые активисты в своей массе не акцентируют своё внимание не программных вопросах, равно как и активисты других движений. И когда речь заходит о чётких принципах, на которых базируется движение, оказывается, что их, вроде как, и нет, хотя многие о них говорят как о чём-то само собой разумеющемся, но чётко их при этом не артикулируя.
В результате этого происходит фактическая подмена понятий: молодые активисты, новобранцы политического фронта, не имеют чёткого представления об экономической программе левых, используя для восполнения пробелов то, что знают – неолиберальную модель экономики, которую так восхваляет современная система образования. Для них социал-демократия – это только права человека и демократия. В результате она столь слабо отличается от программ либеральной оппозиции, что получается фактическое смешение. Хотя, разумеется, смешение началось не по вине неофитов, а намного раньше в результате борьбы за увеличение социальной базы левых партий в Европе.
Будучи противниками единоличной и олигархической диктатуры, социал-демократы 1920-х выступали за постоянные социальные преобразования, революционные сами по себе. Социал-демократы 2010-х годов также выступают за социальные преобразования, но навряд ли имеют чёткий их план. Нет чёткой понятной программы – нет возможности агитировать за самих себя, привлекать новых членов. А значит, нет развития. Выходит, Андрей Кранихфельд отдал свою жизнь зря?
Владимир Пешков
