Массовое строительство «доступного жилья»
Не так давно Дмитрий Медведев заявил о старте программы «Доступное жилье». У меня, признаюсь, возникло ощущение deja entendu: была вроде уже такая задумка. Оказалось — нет, раньше (с 2005-го) была программа »Доступное и комфортное жилье гражданам России», а теперь — «Об обеспечении доступным и комфортным жильем и коммунальными услугами граждан Российской Федерации». Надо полагать, что этот проект будет в два раза эффективнее. О предыдущей программе говорили, что она обеспечена только словами и креслами чиновников, слов-то стало в два раза больше, кресел, подозреваю, тоже.
Вспомнилось: чуть больше года назад, когда мы с приятельницей проезжали мимо жилого квартала «Красного треугольника», я стал рассказывать о строительстве в рабочих кварталах Питера в 20е — 30е годы. Моя попутчица тут же вспомнила своего прадеда, который с началом этого строительства поверил в советскую власть. Он был фрезеровщиком еще до революции, получал огромные для рабочего деньги и снимал трехкомнатную квартиру. В одной комнате жил сам с семьей, в остальных — две другие семьи, в коридоре стояла «теплая койка», которая сдавалась двум рабочим, работавшим в разные смены (теплой она называлась потому, что почти не успевала остыть). Я ужаснулся дикости царских времен и, выразив негодование в адрес давно сметенного режима, пошел домой. В кусок неработающего завода, который я снял «под мастерскую», и в котором жил. Кусок я отгородил разным подручным материалом от других «мастерских», заселенных художниками, монтажниками, студентами, научными работниками, гастарбайтерами, «плохими преподавателями» и прочим «отребьем». Честное слово, я тогда не заметил никакого диссонанса в своих чувствах и действиях. Мне нравилось на заводе: отличная компания, индустриальная архитектура, недалеко от метро… Если бы зимой там не сломалась котельная, я бы остался.
Диссонанс я испытал недавно, когда мы небольшой компанией сняли маленькую двухкомнатную квартиру в Гаванском рабочем городке на Васильевском острове. Поскольку в своей магистерской работе я упоминал об этом «жилмассиве», то в этот раз иронию прочувствовал. Для справки: комплекс этот был построен в 1906-м Товариществом борьбы с жилищной нуждой с целью предоставления в наем квартир и комнат по доступным для рабочих ценам. Рассчитан он был на 1000 человек. Помимо этого в Питере до революции архитектор Кондратьев, близкий к большевикам, построил огромный Дом-коммуну «Порт-Артур».
Для сравнения: в будущем году правительство Санкт-Петербурга планирует в рамках программы субсидировать аренду 150 квартир. Предполагается, что молодые учителя, малоимущие граждане, обманутые дольщики, горожане, работающие в приоритетных для Петербурга отраслях и сферах, будут оплачивать только половину аренды. Что-то мне подсказывает, что у чиновников найдется 150 бедных родственников или скромных собственников квартир, которые будут сдаваться за цену раза в полтора выше рыночной. При этом предполагается, что общий объем финансирования мероприятий программы (на 9 лет) составит 4,05 млрд рублей. То ли большая часть должна пойти на обеспечение чиновников, то ли «малоимущим гражданам» будет предоставлена возможность снять уголок всего за 100-150 тысяч рублей вместо рыночных 200-300 тысяч…
И эта арифметика помогает понять, что же значит проект «Доступное жилье». Вот в Москве жители дома по адресу Бауманская, д.58/25, корп.8. снова под угрозой выселения. Недавно там отключили отопление, газ и горячую воду, неизвестные нападают на пожилых общажников, получивших некогда жилье за годы работы на СССР, сейчас их охраняют социальные активисты, но долго ли они продержатся? Их жилье стало доступно для «эффективных собственников» (общежитие в результате хитрых манипуляций оказалось в собственности какой-то фирмы). И таких общежитий по России немало. В Питере выселяют и студентов крупных вузов, чтобы сдать пару этажей под гостиницы. Сейчас стало получше: студентам обещают предоставить контейнеры для проживания, а раньше многим приходилось искать эти самые контейнеры самим. Я знал одного такого студента, кочевавшего от сквота к сквоту с другими студентами-анархистами (анархизм их вовсе не брожение от сытого безделья, как многим хотелось бы думать). Из зданий их выбивали то полиция, то нацисты. Последнее свое жилище они смогли сохранить в тайне, но вышло недоразумение — работники соседнего автосервиса неверно интерпретировали стрельбу из пневматов по мишеням — решили, что их штурмуют и открыли «ответный» огонь. Работяги, кажется, сами жили в бараках автосервиса. Кстати, один мой сосед по заводу постепенно осел на автомойке, на которой работал. Я тоже очень полюбил свое рабочее место, когда «дома» накрылась котельная. Работа — для многих выход. Один из парней, работавших со мной на стройке, по ночам служил где-то сторожем — за постель и 5 тысяч рублей.
До революции некоторые собственники строили для своих рабочих комнаты и благоустроенные казармы. Был городок Нобелей в Петербурге, было жилье для железнодорожников. Сегодня это редкость, да и там, где предприятие строит «льготные» квартиры для своих работников, ипотеку можно легко потерять, если твое здоровье не выдержало 80-часовых переработок, взятых для выплаты этой ипотеки. Никаких компенсаций, конечно же, никому не выплатят, и счастливый без пяти минут собственник останется бездомным безработным инвалидом.
…Работа дворника — удача для мигранта из зарубежья не потому, что не кидают (кидают и тут), а потому, что дают жилье хотя бы в подвале или расселенном доме. Как-то я оказался в гостях у большой семьи дворников из Узбекистана, они как раз думали — уходить ли на другую работу за 15 тысяч (которые обещали платить прямо-таки ежемесячно) или продолжать работать за нерегулярные 8. Проблема была даже не в том, что на освободившиеся 35 тысяч (разница в сумме зарплат всех пятерых работников) нельзя найти что-то лучше, чем двухкомнатная квартира с дырами в стенах в расселенном доме, а в том, что мало кто согласился бы им квартиру сдать. Они, естественно, остались и до сих пор каждое утро выходят на неравный бой с сосулями-убийцами. Кстати, моя сестра долгое время снимала квартиру, которая до революции была дворницкой. Отличная была квартира.
Конечно, 100 лет назад большинство жителей промышленных городов ютилось в бараках и казармах, в условиях, в которых сегодня живет меньшинство даже трудовых мигрантов (внутренних). Конечно, у большинства россиян есть в собственности «кусочек Родины», доставшийся в наследство от «совка». Но 300 тысяч сдающихся жилых помещений в Петербурге — это 600-900 тысяч человек, которым нечего терять, кроме своих цепей.
Я вовсе не скорблю по «России, которую мы потеряли», просто такое сравнение вселяет в меня надежду, что и эту Россию мы тоже «потеряем», надо только поднажать.
Булат Гильманов
