Об этом и многом другом обозревателю Рабкор.ру Михаилу Нейжмакову рассказал руководитель Лесной программы «Гринпис России» Алексей Ярошенко.
Главный секрет борьбы с пожарами
Алексей Юрьевич, в ходе летних лесных пожаров этим летом выгорело большое количество лесного массива. Когда он может восстановиться?
Смотря, до какого состояния. Если сгорел столетний лес, он и вырастет через 100 лет. А если говорить о появлении сомкнутых лесов, то это зависит от региона, природной зоны. В основном за 5-7 лет там появится какой-то лес. Хочу обратить внимание, что в этом году в России лесов по площади сгорело меньше, чем обычно сгорает летом. Наибольшую площадь пожаров обычно дают леса в Сибири и на Дальнем Востоке. А в этом году их сгорело меньше, так как там почти все лето было сравнительно прохладным. В последние годы в принципе горело много лесов. Просто, когда горит далеко, большинство людей это не замечает.
В кулуарах 6-го Байкальского экономического форума была озвучена идея, что рост числа пожаров связан с недостаточной промышленной эксплуатацией лесов…
Проблема не в том, что недостаточно промышленной эксплуатации. Если бы у нас было нормальное лесное хозяйство, тогда можно было бы леса эксплуатировать интенсивнее. А сейчас, когда восстановления лесных ресурсов не происходит, эксплуатация избыточная. Проблема связана с тем, что у нас нет лесного хозяйства. Даже та система, которая существовала 5-10 лет назад, исчезла с принятием нынешнего Лесного Кодекса.
Вы говорили об отсутствии в России лесного хозяйства – что это значит?
На бумаге у нас лесное хозяйство, конечно, есть. Если же говорить о жизни, то даже в советское время лесное хозяйство у нас велось нормально в малолесных регионах (например, средней полосе Европейской России). В многолесных регионах, где велась промышленная заготовка древесины, применялись методики для борьбы с противозаконными рубками и пожарами, но вот эффективной методики восстановления лесов не было. В результате, там, где шло активное освоение лесов, хвойные леса сменялись лиственными, то есть шло их качественное истощение. Ведь деревообрабатывающим предприятиям нужна хвойная древесина. Осваивались территории самые удобные с точки зрения доступа. Но все-таки леса как-то сберегались и хотя бы на 25-30 лет шло разумное планирование их использования.
В 1990-е годы была попытка построить эффективную, экономически самодостаточную модель управления лесами. Она не очень удалась, так как потоки государственных денег на лесное хозяйство резко сократились, а самостоятельно зарабатывать себе на жизнь в условия истощения лесов лесхозы смогли только в результате нарушения правил и принципов лесоводства.
Начиная с 2000 года, пошла быстрая деградация отрасли. Тогда была ликвидирована Федеральная служба лесного хозяйства. Кадровый голод в отрасли был одной из основных причин беспорядка. Дальше пошла чехарда законодательства. В результате, нормальной работы в лесу нет, а ворох бумаг растет. Мы проводили опрос среди специалистов лесного хозяйства и выяснили, что ¾ времени они тратят на подготовку бюрократических документов.
Какие регионы больше всего отличились по объему нарушений лесного законодательства?
Трудно сказать. Какие-нибудь 5-10 лет назад можно было выделить зоны правового нигилизма. В основном те, что примыкали к границам – Дальний Восток, Кавказ и Северо-запад (хотя там все было чуть более цивилизованно). А сейчас уже такой четкой географической привязки нет. Ситуация плачевная по всей стране, так как нет четкого лесного законодательства. Есть отдельные регионы, которые смогли сохранить те или иные элементы старой системы, там ситуация чуть лучше.
Например?
Возьмем ситуацию с пожарами этого лета. На всем юге средней полосы Европейской России погодные условия были примерно одинаковы – везде засухи. Но посмотрите – в Брянской области много случае возгораний, но крупных пожаров мало и их тушение происходило в течение нескольких дней, нигде ситуация не выходила из-под контроля. Это очень важно, ведь там много радиоактивных лесов. Зато в Воронежской области были и крупные пожары, и сгоревшие деревни. В чем разница? На Брянщине удалось сохранить специализированную лесную пожарную службу (там работает около 200 человек на область, но они смогли сохранить ситуацию под контролем). Это противоречит новому лесному законодательству – теперь специализированных противопожарных лесных служб нет, так как надо на конкурсной основе каждый год размещать заявку на организацию тушения пожаров.
То есть на всероссийском уровне такой службы нет?
Нет. Раньше была централизованная система авиалесоохраны, подчинявшаяся сначала Федеральной службе лесного хозяйства, потом соответствующему федеральному агентству. Тогда можно было в течение суток принимать решение о переброске сил из региона в регион. А в этом году для принятия решения на переброску людей из сибирских и дальневосточных регионов ушло около месяца. Была и централизованная система ведения лесного хозяйства, сейчас же лесхозы деградировали.
Лесной Кодекс абсурден не только с экологической, но и с экономической точки зрения. Если до его введения в лесном хозяйстве работало 200 000 человек, то сейчас около 50 000 и идет их постоянное сокращение. Идет выбивание людей, которые могли грамотно бороться с пожарами. А заменить грамотных лесных специалистов кем-то еще (армией, МЧС другими непрофильными структурами) не получается – человек должен в лесу свободно ориентироваться. У лесных пожаров своя специфика. Известны случаи, когда бойцы МЧС терялись в лесу, и лесникам приходилось их спасать.
Сейчас нет лесных обходчиков.
Лесные бюрократы вместо лесных сторожей
Значит, никто не отвечает за конкретные участки леса?
Да. Лесника, как профессии, больше нет. Есть лесничие, которые должны осуществлять лесной надзор и контроль. В основном это касается юридических лиц и не подразумевает постоянного присутствия человека в лесу. У нас лесных сторожей нет, остались офисные бюрократы. Лес по факту безнадзорный.
У нашего Лесного Кодекса были зарубежные прототипы?
Нет. Есть легенды, что в его основу легло лесное законодательство США или Канады, но на самом деле наш Лесной Кодекс строгих аналогов в мире не имеет. На лесное законодательство западных провинций Канады обращали внимание при разработке российских Основ лесного законодательства 1993 года и Лесного Кодекса 1997 года. Какие-то их элементы перекочевали в нынешний Кодекс. Но при его непосредственной подготовке зарубежный опыт почти не учитывался.
В странах со схожими климатическими условиями аналог лесничих есть?
Там другая система. В Канаде сильно отличается ситуация по провинциям. Южные леса вовлечены в хозяйственную деятельность, а северные рассматриваются как дикие. На юге у них есть аналог наших лесничих и лесная охрана. Она немного по-другому используется, чем у нас в советские времена. У них много возложено на арендаторов – это и у нас взяли в 1990-е. Но и у них это не всегда работает и многие функции (скажем, борьбу с пожарами) берет на себя государство. У нас на арендаторов возложено даже больше.
Борьба с пожарами в России тоже лежит на арендаторах?
На них у нас возложена подготовка к тушению и пожарное обустройство. Но есть лазейки, которые в этом году позволили многим увильнуть от этих обязанностей. Они таковы, что поначалу арендатор может ничего не делать. Все эти мероприятия проходят по проекту освоения лесов. Вот, когда он проект сделал, с него можно спрашивать. На него возложено противопожарное обустройство лесов, но не само тушение. Правда, органы власти в ряде регионов пытаются и тушение возложить на арендаторов, но по факту это не очень работает. Кроме того, у нас в аренде находится 1/6 часть лесного фонда.
Это хорошо или плохо?
У нас хромают качественные показатели, а не количественные. Плохо то, что арендаторы (за редкими исключениями) ведут себя в лесу, как временщики. Они не планируют ничего больше, чем на 2-3 года. Если арендатор привязан к переработке, он, конечно, будет учитывать некоторую перспективу и то не всегда. Многие арендаторы думают, как просуществовать еще немного и повыгоднее продать свой бизнес. Лесное хозяйство в России умирает.
Что надо изменить, чтобы переломить эту тенденцию?
Несколько вещей. Прежде всего – лесное законодательство. Каждый из ключевых положений Лесного Кодекса уже может убить лесную отрасль. С нашей точки зрения главная проблема – отсутствие лесной охраны. Нет определения незаконной рубки – если поймать нарушителя, он уйдет от ответственности. Российский рынок наполнен относительно дешевым ворованным лесом, законопослушный лесопользователь неконкурентоспособен или выживает, нарушая лесное законодательство. У нас нет специализированных лесохозяйственных предприятий, которые могут выполнять работы для государственных нужд. Раньше этим занимались лесхозы, за которыми были закреплены леса и они делали некоторые работы прибыльные, а некоторые убыточные – одни покрывали расходы на другие. Понятно, что система имела массу недостатков, но задачи решались. Те же противопожарные разрывы делались, лесные питомники содержались. Сейчас этого по закону нет. К тому же, почти все деньги от использования лесов идут в федеральный бюджет, на местах ничего не остается. Кому восстанавливать сгоревшие леса? Где выращивать посадочный материал, если питомники развалились?
От Химок – к Финляндии
Чем же руководствовалось Правительство при создании Лесного Кодекса?
Им сказали, что вроде бы в России очень много леса, можно рубить 550 млн. кубометров в год. Если использовать такой объем древесины, как норвежцы и шведы, это превысит доходы страны от нефти и газа. Первоначальная мысль, которым руководствовалось министерство экономического развития и торговли Германа Грефа: давайте передадим леса в частные руки, а за государством оставим две основных функции: брать деньги и определять правила. Это вызвало сопротивление со стороны общественных организаций, специалистов и регионов. В итоге, один из принципов Кодекса поменялся: частная собственность сменилась арендой. И применяют то, что получилось.
А в чем заключается подход к лесному хозяйству в упомянутых Финляндии и Швеции?
У них тоже подходы разные. Мы говорим «скандинавская модель ведения хозяйства», они же удивляются: как можно обобщать, ведь разница между практиками скандинавских стран огромна. У финнов, например, многое завязано с семейной собственностью на леса. Но государство все это регулирует, там очень жесткий подход к охране от пожаров, просто разведение костра в лесу рассматривается, как поджог. У них был изрядный хаос в лесах в начале 20 века. В частности, в Финляндии, которая была частью Российской империи, хаос был больше, чем в Европейской России. Но, начиная с 1930-х годов, у них действует система поддержки лесного хозяйства, огромные средства выделяются на поддержку лесов (восстановление и уход), датируются и многие мероприятия частников. В зависимости от того, корпоративные леса или фермерские, зависит размер дотаций. Там государство вкладывается в лесное хозяйство, у нас – больше в лесную бюрократию.
Некоторые эксперты считают, что в ближайшем будущем леса в Европейской России могут быть сведены примерно на 10-12%…
Проблемы исчезновения лесов по площади, кроме лесотундры, у нас нет. Старые леса исчезают медленнее, чем появляются новые на заброшенных сельхозугодьях. Ситуация в сельском хозяйстве у нас хуже, чем в лесном. А если в детали вдаваться – лесопарковый пояс Москвы у нас теряет 2-2,5% площади ежегодно, идет фрагментация, появляются заборы, мешающие людям попадать в леса. Это уже 7-10% в год – большая потеря.
Это плохо для экономики лесного хозяйства или экологии?
Чем сильнее истощаются дозволенные к вырубке леса, тем больше у лесопромышленников желания вырубать лесопарковые зоны.
Леса наши делятся на эксплутационные, резервные и защитные. Последних около 25% – это леса, имеющие наибольшее значение для людей с точки зрения сохранения природной среды, они были исключены из промышленного использования. Попытки начать вырубку зеленых зон вокруг деревень вызывают конфликты с населением. Они бы и не рубили вблизи деревни, но больше ничего не осталось. Отдай это лесопромышленником – они еще лет 5 поживут, не отдашь – они помрут через 1-2 года.
В связи с вырубкой лесов у населенных пунктов… Сейчас много говорят про Химкинский лес. Какие экологические нормы были нарушены теми, кто решил расчистить его для строительства автотрассы?
Там самое главное нарушение заключалось в самой идее проложить дорогу целиком по лесу. Он ведь государственный, то есть бесхозный, его выкупать не надо. Лес важен для населения, но он принадлежит государству, которое, по факту, интересы этого населения не выражает. А ведь это второй по ценности (после Лосиного острова) лесопарковый пояс в окрестностях Москвы.
Самое главное нарушение было совершено на этапе перевода из лесных земель в нелесные. Нельзя было исключить земли из состава лесопарка. Ведь было 9 других вариантов размещения трасс.
Это нарушение повлекло за собой все остальное. Они вывели эти земли из состава земель лесного фонда, но не вывели лес из разряда защитных лесов. На лес все равно распространялось действие Лесного кодекса – нужен был проект освоения лесов, экспертиза, все документы. Без этого они не могли там ни одного дерева срубить – это незаконная рубка. Власть должна соблюдать законы, которые она сама пишет. Плюс – на территории городского округа Химки требуется использование порубочных билетов, без них нельзя было срубить ни одного дерева.
Наша задача – чтобы лес был сохранен. Пока такая возможность есть. Вырубленная площадь сейчас занимает примерно 1,5% массива. Главная проблема в том, что дорога рассечет лес на отдельные части и это повлечет деградацию лесопарка. Зона сильного влияния трассы охватывает почти весь лес.
Много денег – и ничего
На постсоветском пространстве можно выделить полюса наиболее и наименее эффективного лесного хозяйства?
Если говорить о сильном развитии управления лесами, то это только Прибалтика. Правда, до этого они лет 15 хромали, вводя у себя европейскую модель с частной собственностью на леса. Если брать остальное постсоветское пространство, то там в лучшем случае удалось сохранить более-менее работающую старую советскую систему (Украина, Белоруссия, Казахстан). С точки зрения охраны лесов от пожаров это хорошо работает. Вот, в Белоруссии в этом году, хотя была засуха, пожаров ни лесных, ни торфяных почти не было, хотя у них леса более сухие. У них старая модель работает эффективно. Однако из всех бывших советских республик такого хаоса, как в России, нет больше ни у кого.
Значит, чтобы лесное хозяйство работало, без активного участия государства не обойтись?
Без этого не обходится ни одна страна с развитым лесным хозяйством. Это экспериментально доказанный факт. Только это должно быть не участие чиновников в бизнесе, а мудрая государственная политика в охране лесов.
Рослесхоз не так давно перевели под прямое управление Правительства. Сменили руководителя этого ведомства. Это что-то меняет всерьез?
Меняет, но незначительно. Были некоторые иллюзии насчет нового главы Рослесхоза. Но вот уже первые недели показали, что это такой же непрофильный чиновник, который к лесу не имеет никакого отношения. Главная его задача как можно дольше удержаться на высоком посту. Зато он знает русский язык достаточно хорошо, у его предшественника с этим было хуже, но это не принципиально. Переподчинение Рослесхоза Правительству – наверное хорошо. В реальности все ведомства, до этого ответственные за лесное хозяйство, тянули одеяло на себя, не было ни нормального взаимодействия, ни нормального контроля. Мы сами добивались восстановления самостоятельной службы лесного хозяйства уже 10 лет, но за это время многое изменилось и прошлое сразу не вернуть. Какой бы система не была, когда абсурдно законодательство, она работать не будет.
Прошли лесные пожары – и не хватает не только людей в лесу, но и оборудования. В лесхозах пожарные машины или трактора 1970-х годов выпуска -не редкость. А сейчас бешеные деньги идут на обновление авиационного парка МЧС. Но ведь 99% лесных пожаров тушатся без применения авиации, авиация здесь вторична. Она нужна, когда ситуация совсем вышла из-под контроля, и то без наземной поддержки она не дает вообще ничего. Правительство выделило МЧС деньги на 8 самолетов и 5 вертолетов – это в сотни раз превосходит объем финансирования лесного хозяйства. А профильная лесная пожарная система продолжает деградировать.
Насколько затопление торфяников поможет борьбе с пожарами?
Пожары это, конечно, не прекратит. В этом году по данным МЧС торфяных пожаров было чуть ли не 1000, но это потому, что они иногда по 30-40 раз могли тушить один и тот же торфяник. В реальности таких пожаров было несколько десятков. И только один был на неосушенном торфянике (он погорел недели две и потух сам). Можно торфяники привести в состояние, когда они гореть не будут. Это можно сделать, если на это будет выделено не очень много денег. Если денег будет выделено много – шансов нет, все просто разворуют.
