Председатель профкома завода «Форд» и сопредседатель Межрегионального профсоюза автомобильных работников (МПРА) Алексей Этманов еще совсем недавно был простым рабочим. Рабочим он остается и сейчас, но теперь уже в статусе «звезды» независимого профсоюзного движения России, которым его наградили масс-медиа. Теперь за
Главный редактор Рабкор.ру Алексей Козлов встретился с Алексеем Этмановым и выяснил, с чего все начиналось, чем сейчас живет профсоюз «Форд» и МПРА и какие планы по развитию есть у всей команды.
Вы начинали как рядовой член ФНПР. Сегодня вы заметная медиафигура, лидер самого известного независимого профсоюза. Что заставило создать новый профсоюз и как все развивалось?
В свое время у нас на заводе сложилась такая ситуация: «Я – начальник, ты – дурак! Если ты на меня не так посмотришь, завтра будешь уволен». Это не вина «Форда». Это вина тех российских менеджеров, которые пришли туда работать. И когда я впервые приехал в Бразилию, для меня было большим потрясением увидеть рабочего, который отказался делать то, что говорит ему начальник, потому что это не записано в его контракте. Когда начальник все-таки начал настаивать, то рабочий согласился сделать требуемое, но со словами, что через час они встретятся в профкоме. И начальник тут же сказал, что он все понял, что тот не должен этого делать, так как это не прописано в контракте. Это показатель работы профсоюза, который не раздает путевки, который не лобызается с директором, а отстаивает права и интересы трудящихся. Это сейчас кажется все обычным, но тогда нас это поразило.
Вернувшись, мы решили, что и у нас нужно строить такой же профсоюз. При этом на заводе была только ФНПРовская ячейка, которая разваливалась, все оттуда выходили. Оставаясь в ФНПР, мы решили изменить его, сделать профсоюз похожим на бразильский Союз металлистов. Профсоюз должен так защищать интересы трудящихся, чтобы начальники боялись связываться с рабочими, чтобы честно исполнялись все контракты. Мы поставили эту цель и продолжаем к ней идти уже три года. Но уже отдельно от ФНПР, потому что, как оказалось, от обкома можно удар в спину получить – от профсоюза машиностроителей. Это не вина организации как таковой. Просто у них сидят зубры, получающие зарплату. Они не знают, как защищаются интересы рабочих. Если реформировать ФНПР, то будет огромная польза. Немного перестроить. Там есть достойные люди.
С первого дня мы старались строить демократичный профсоюз. Проводить профсоюзное обучение. Поначалу почти все выходные мы проводили на семинарах. Изыскивали на это средства, возможности. Находили каких-то союзников. И людей учили, и сами учились.
А именно через просвещение, образование мы вывели людей на такой уровень, что все наши первые действия выходили более подготовленными и грамотными, чем у работодателя. Они этого не ожидали.
И мы продолжаем настаивать, что, создавая организацию, мы, прежде всего, должны обучать людей. Не активистов, а всех трудящихся. Всех, кто проявляет хоть малейшую заинтересованность. Предлагать совместную работу.
Самое наше главное разъяснение с самого начало было в том, что профсоюз – это всего лишь инструмент для достижения целей. Не кормушка, создающая какие-то блага. Большинство наших людей это понимает.
На сегодняшний день есть ли, кроме вас, кто-то еще, кто готов проводить такую работу, кто понимает технологии?
Успех нашего профсоюза, отдельно взятой первичной организации, – это скамейка лидеров. И распространение информации. Так же, как и общее принятие решений. Нас, абсолютных лидеров, три-пять человек. Они абсолютно взаимозаменяемы. Убери Этманова, найдется Лесик. Убери Лесика, найдется Астафьев. И еще два-три человека, которые точно так же, без ущерба для организации, смогут работать. Мы поставили работодателя в такие рамки, что невыгодно убирать кого-то, чьи плюсы и минусы в любом переговорном процессе, борьбе известны.
Многие, кто сейчас начинают свою профсоюзную деятельность, ориентируются на ваш опыт…
Мы абсолютно открыты к обмену опытом.
Времени передавать опыт хватает?
Почти все успеваю, но приходится спать по четыре-пять часов. Иногда и сутки не сплю. А когда забастовки начинаются, то и по двое. На энергетиках держался. На самом деле, это уже стиль жизни. И я, и мои товарищи уже не представляем себе другой жизни. Даже в отпуск уйдешь – как-то тоскливо становится. Безделье покоя не дает.
У нас собрались политически активные люди, которые не видели какой-то политической структуры, которая может менять и что-то делать. Амбиции какие-то, скажем, не были реализованы. Мы смогли найти это в профсоюзе. Мы учились. Взрослели. За три года мы достигли того, что многие достигали десятилетиями.
А сейчас вы в каком состоянии находитесь?
Мы растем и развиваемся. Я говорю о профсоюзе МПРА. Мы в свое время сделали ошибку, назвавшись «Профсоюз Форд», потому что сейчас мы ведем работу гораздо более широкую, чем просто профдеятельность по заводу. И такая позиция правильная, потому что важно не замыкаться только на проблемах своего завода.
Когда мы достигли лучших условий абсолютно во всем автомобильном секторе, то на всех переговорах нам просто поставили глухой потолок. Все! У вас лучшие условия, куда вы трепыхаетесь? Логично же со стороны работодателя?
Мы поняли, что если завтра мы не подтянем до своего уровня всех рабочих, все заводы автомобильной сферы, то с каждым разом мы будем стоять все дольше: не 25, а 35 или 55 дней.
Но нам тоже не хочется стоять по два месяца, хочется встать на день, потом принести выписку со счета забастовочного фонда, который бы показывал, что у нас там миллион долларов лежит, и вот так уже начинать переговоры. Потому что как бы работодатель ни кричал о социальном партнерстве, партнерство возможно только с тем, за кем есть какая-то сила, у кого есть какие-то «аргументы», – и тогда будет уважение. Мы свою силу доказали. Они знают, что мы можем так сделать в любой момент, что завод через час будет стоять, если мы не договоримся. Но это на «Форде», а на других предприятиях, может быть, из-за отсутствия команды, я не говорю о лидерах – лидеры есть везде, а именно команды… У нас есть команда: все вовлечены, все знают, что от успеха каждого зависит успех общего дела.
Если говорить конкретно об МПРА, то к какой цели двигаетесь?
МПРА – это наша фишка. Мы двигаемся к нашему идеалу – хотим сделать что-то похожее на CFW, создать объединенный профсоюз автомобильных работников, который будет самым мощным в России. Мы и сейчас считаемся сильным профсоюзом, но, думаю, когда-нибудь мы станем еще больше.
Чем были прошлогодние нападения на вас? Это попытка устрашения лично Этманова, попытка повлиять на действия профсоюза или это, как говорят некоторые, элемент общей кампания давления на политических и общественных активистов?
Это была попытка остановить МПРА, который медленно, но верно растет. Откуда ветер дует, мы еще узнаем, но этот удар направлен на профсоюз. В последнюю очередь мы рассматриваем «Форд». Разберемся еще.
Понятно, что кому-то очень не нравится, когда его загоняют в рамки закона, когда сковывают руки и заставляют исполнять требования законодательства. Наши действия абсолютно везде направлены на то, чтобы поставить работодателя в рамки, по которым он обязан исполнять все нормы законодательства. Обычно они привыкли нарушать закон и не нести ответственность за это. А если кто-то один решит судиться – пожалуйста, судись сколько хочешь, может, выиграешь дело, может, нет, а может, тебя по дороге изобьют. И вот кто-то решил на мне сорваться, чтобы напугать профсоюз в моем лице, разобраться с «говорящей головой». Но это ошибочный подход: ну уберут меня, так другой будет, уберут его – еще один придет. Мы от своей политики не откажемся.
Кстати, о политике. Есть ли в планах расширение деятельности и выход на политическое поле?
Это наша вторая мечта – создать Партию трудящихся или общественно-политическое движение трудящихся, с чего мы, скорее всего, и начнем. Я видел абсолютно демократическую организацию в Бразилии – Партию трудящихся (Partido dos Trabalhadores). И видел, как простые рабочие вечером в пивной обсуждают политику, думают, как демократическим образом можно повлиять на те процессы в стране, которые им не нравятся. Мне бы хотелось попробовать сделать что-то похожее в России.
Один мой знаковый канадец недоумевал: «Алексей, я не могу понять, как вы, русские, с такой историей консолидации рабочего класса, допустили свое сегодняшнее состояние?!». Это говорят канадцы, те, кто учился на наших моделях борьбы! А теперь нам приходится у них учиться этому. Эту ситуацию нужно менять.
И как ваша команда оценивает возможность создания такой политической организации в России? Может ли базой для нее стать профсоюзное движение?
Нет, мухи отдельно, котлеты отдельно. Партия или общественное движение, которое будет представлять интересы трудящихся, – это совершенно отдельная дело, это не работа в профсоюзе. Они могут иметь какие-то общие цели, солидарно выступать.
Понятно, что партия или движение – это иное направление работы, что с профсоюзной активностью ее «склеивать» не нужно. Но будет ли профсоюз солидарен с политической организацией хоть в чем-то? Ведь сегодня профсоюзные активисты без энтузиазма рассуждают о работе на политическом поле.
Во-первых, многие пошли по пути ФНПР – залезли в скорлупу. Еще одна причина состоит в том, что многие рабочие уже много раз обжигались на играх в политику, причем каждый раз их использовали. Рабочие еще не понимают, что можно проводить собственную политику, что можно создать свою политическую организацию, которая будет выражать их собственные позиции, а не вступать с кем-то в блоки.
Почему же мы все-таки движемся в этом направлении? Мы очень много обсуждали эту тему с товарищами. Ведь сегодня нет ни одной партии, которая могла бы собрать вокруг себя большинство трудящихся страны. На платформе КПРФ – в ее нынешнем виде – это невозможно сделать: кто-то обжегся, кто-то не верит, другие еще по какой-то причине не пойдут к ним. Если будут принципы и, скажем так, программные заявления по тем темам, которые близки каждому рабочему, тогда это будет самым массовым, самым широким политическим движением страны. Поэтому-то и нужна новая идея, новая идеология, которая совместила бы в себе марксизм (а без него никуда не деться, потому что противостояние труда как продолжалось, так и продолжается) и другие левые идеи. Просто нужна такая идея, которая объединит большинство. Кто работает, тот понимает, что правые не с нами, центровые не с нами – с нами только левые. Ты можешь не быть коммунистом, но ты уже задействован в эту схему противостояния, ты все равно в ней, и тебе всей своей жизнью доказывать всю эту диалектику. Поэтому остается всего лишь разъяснение, обучение трудящихся и возможность выбора.
То есть двигаться в этом направлении планируете вместе с левыми?
Да, мы всегда работали с левыми. Со всякими: с радикальными левыми, с нерадикальными. Мы не работали только с нацистами и с правыми.
