… бывший привольный узор пера,
карту, ставшую горстью юрких
хлопьев, летящих на склон холма.
И, ловя их пальцами, детвора
выбегает на улицу в пёстрых куртках
и кричит по-английски «Зима, зима!»
И. Бродский
Сколько себя помню – всегда существовало деление на «зимнее» и «летнее». Зимние и летние вещи. Зимние и летние виды спорта.В детстве – шубки, шерстяные носки, валенки. Санки. Рейтузы. Варежки. Зимой все это извлекалось с антресолей. Летом пряталось. Лето – это сезон велосипедов, самокатов, сандалий, панамок.
Зимой холодно. Зимой лежит снег и высятся сугробы. В сугробах ребята делают пещеры, из снега строят крепости. Лепят снежных баб. Потом все это стало как-то таять. И зима, наша знаменитая русская зима, гордость, можно сказать, наравне с хлебом, который бесплатно лежал в столовых, – подумаешь, там, на Западе, на Новый год, снега не бывает, а если выпадет тоненьким слоем, то дети радуются, – куда-то девается, исчезает, уходит. Уходит это белое богатство, полученное нами на халяву.
Зима, единственное чистое в России время года, говорил один писатель, только и есть чистого у нас, что этот сверкающий ровный снег, который хорош и за городом, а в городе покрывает своим слоем грязь, которая обычно обнажена и ничем не спрятана. Снег, по которому можно чертить узоры, волшебный, таинственный, мерцающий. И его уже нет?
А эти зимние атрибуты: сапоги на меху, например – понадобятся ли они еще когда-нибудь? А бесконечные шубы и дубленки, которые как-то обреченно висят в магазинах?
А недавнее, в общем, изобретение, зимняя резина, конечно, пригодится еще на дороге, когда будет мокрый снег и скользко, но много ли будет этих дней? И стоит ли ради них городить огород?
С сожалением разбираю на даче вещи, которые как-то незаметно вышли из употребления: когда в последний раз надевались эти ушанки и рукавицы? О лыжах я и не говорю. Стоят, как памятник эпохе, когда времена года сменялись четко, точь-в-точь, по картинкам в учебнике.
Вот и нынешняя наша зима все больше напоминает осмеянную западную. Искусственные зеленые елки уже нарядили, но зелень прошлогодней травы куда ярче. Толстые надувные снеговики умирают от жары, они избыточны, одеты не по сезону, контрастируют с осенней толпой. Все эти дешевые плакатики, которыми велено украшать каждый киоск, каждую забегаловку, изображающие ветки, покрытые снежной ватой, вызывают лишь недоумение.
Люди успокаивают друг друга: «Зима еще будет, вот увидите. И снег будет, и морозы».
Может, и будут. Но в это почти не веришь.
Зима – это национальная идея, такое же наше всё, как мороз и солнце. Куда же мы без нее?
Интересно представить, что будет с Россией, если в ней не останется зимы. Куда девать русские народные песни, всю эту зимушку, весь этот зимний фольклор? А как изучать в школе времена года? И соответствующую лексику на уроках иностранного языка? А Снегурочки и Снежинки, не говоря уже о Деде Морозе?
На самом деле, исчезновение зимы – серьезная культурная проблема. Уж слишком многое завязано у нас на зиме. Зима и присущий ей холод – один из важнейших мифов нашей истории. Не будет холода, и Черчилль не скажет, что народ, поедающий мороженое в сорокаградусный мороз, непобедим, и французы не замерзнут и не увязнут в русском снегу, и пленные немцы не будут ковылять в коробках вместо сапог со своими подвязанными щеками. Нам без холода никак нельзя.