События Арабской весны вызвали бурные дискуссии в левых организациях. Особенно остро переживаются события, происходящие сегодня в Сирии. Часть левых теоретиков поддержали революцию. Другая же часть поддерживает сирийское правительство. Первые солидаризируются с либеральными критиками сирийского режима, напоминая об авторитарных методах управления в стране, о том, что Партия Арабского Социалистического Возрождения давно превратилась в фактический придаток президентской власти, находящейся в руках семейства Асадов. Вторые указывают на поддержку восстания со стороны империалистических государств, солидаризируясь с “имперской ” частью националистов — почвенников, для которых поддержка режима мотивируется общими консервативными установками (любое посягательство на действующую власть есть зло). При этом в обоих случаях уровень аргументации весьма невысок. Данная статья не сможет расставить все точки над i, но должна послужить отправной точкой в исследовании классовой подоплеки конфликта, в контексте общей динамики развития периферийных государств капиталистической Миросистемы.
Положение стран третьего мира является незавидным. Повсюду у них прослеживается ряд общих черт, будь то высокий уровень коррупции, низкий уровень жизни, дуализм экономики (наличие капиталоемких секторов, ориентированных на экспорт, и бедных секторов, ориентированных на внутренний рынок), отсталость общественных институтов, авторитаризм, проявляющийся на местах даже в странах, где на уровне общенациональной политики соблюдаются все демократические правила.
Актуальные аспекты теории накопления капитала Розы Люксембург, ряд положений концепции “зависимого развития” и отдельных теоретиков мир-системного анализа позволяют высветить причины такого контраста между развитыми капиталистическими государствами и “третьим миром”. Причина эта проста, но понимание ее недоступно большинству обывателей. Это не культурные или расовые различия и не запаздывание в развитии, как говорят сторонники концепции “модернизации” (в противном случае мы не объясним рост разрыва в уровне доходов населения стран капиталистического ядра и периферии).
Причиной является неэквивалентный обмен в системе мирового разделения труда. Он позволяет глобализировавшейся буржуазии стран центра выжимать дополнительную прибыль, паразитируя на разном уровне издержек и в первую очередь на различии в стоимости рабочей силы. В ход идут государственные границы, религиозные верования пролетариев разных стран, их культурные различия и прочее. Одновременно, консервируя отсталость периферии, правящий класс «центра» уменьшает расходы на «социалку» развитых стран, добиваясь и там снижения затрат на рабочую силу. Подобная экономическая политика получила название неолиберализм.
То, что экономический рост принимает столь уродливые черты, сопровождаясь явно регрессивными тенденциями в наиболее передовых странах, свидетельствует о серьезном неблагополучии в системе. Фактически буржуазия исполнила свою прогрессивную роль, уже являясь, в современном мире, тормозом развития человечества.
Для слаборазвитых стран это означает два пути. Первый заключается во встраивании в миросистему, второй – в полной или частичной изоляции. Оба варианта несут в себе существенные минусы, но иных вариантов не просматривается. Первый вариант грозит подчинением национальной экономики диктату мирового рынка, со всеми вытекающими пороками периферийного государства. В страну приходят западные инвестиции, но их ценой является утрата контроля государства над экономикой и консервация патриархальных институтов в обществе. Развиваются не те отрасли, которые нужны для дальнейшего прогресса общества, а те, под которые сознательно подготовили на мировом рынке «нишу» лидеры глобального бизнеса, исходя из собственных планов и интересов. Успех возможен и на этом пути — для крупных государств он может выразиться в прорыв с периферии на полупериферию (когда достигается статус региональной державы). Но даже в этом случае противоречия сохранятся, развитие не отвечает потребностям общества.
На Ближнем Востоке классической периферией являются: страны Магриба, Египет, Иордания, Ливан, Йемен, Судан и Оман. Специфическое положение у Аравийских монархий. Структуру общества там можно характеризовать, как крайне реакционную, но уровень жизни населения выше, чем в среднем по региону. Секрет относительного благополучия кроется в высоких ценах на нефть. Правящие династии могут залить потенциальное недовольство нефтедолларами. Но уже Саудовская Аравия слишком велика для этого, поэтому монархия в дополнение к прянику имеет и кнут, а именно развитую систему спецслужб и религиозную полицию.
На Ближнем Востоке особую нишу занимают Турция и Иран. В Турции проект ее модернизации, начатой Мустафой Кемалем Ататюрком, исчерпал себя к 1980-м годам. Прорыва в ряды стран капиталистического центра не получилось. Турция сегодня это промышленно-туристический придаток ЕС. Национальная буржуазия потерпела поражение, и верх взяли ее компрадорские слои. Политически это выглядело как переход о власти от кемалистов (светских националистов) к “рыночным исламистам” из Партии Справедливости и Развития Р. Т. Эрдогана.
Что же до стран, пошедших по пути изоляции, то их список скромнее. Это саддамовский Ирак, Сирия, отчасти каддафистская Ливия (именно ее “полу-включенность” в миросистему сыграла с ней злую шутку), а с 1979 года еще и Иран.
Все вышеперечисленные страны, за исключением Ирана, были просоветскими. Ориентация на СССР в свое время позволила им провести прогрессивные социальные преобразования (создание относительно мощного госсектора, аграрные реформы, развитие промышленного потенциала и т. д.). Но с развалом СССР дальнейшая модернизация оказалась затруднена, что предопределило и в конечном счете предопределяет их дальнейший откат на периферию. С Ираном все несколько сложнее. Удачная конъюнктура при шахе Реза-Пехлеви способствовала успеху модернизации. Настолько, что политические институты стали сковывать ее. Периферийное положение Ирана создало уникальную ситуацию. Ведущую роль в революции 1979 года сыграло духовенство осуществившего к 1990-м годам часть прогрессивных социально-экономических преобразований. Советских догматических марксистов, абсолютизировавших роль низов такая ситуация ставила в тупик. Но это был как раз тот случай, когда, в соответствии с формулой Антонио Грамши, “реакция выполняет программу революции”.
Дальнейшая модернизация своими силами, оказалась для Ирана неподъемной. И в 1990-е годы страна вступила на путь ре-интеграции в капиталистическую миросистему. Выражалось это в сокращении доли госсектора в экономике и приходе к власти президента Рафсанджани. Сложившуюся в ходе революции теократическую бюрократию это не устроило, так как подрывало ее монополию на власть. Потому победа президента Ахмадинежада может восприниматься как консервация сложившегося баланса сил и возврат на рельсы самостоятельной модернизации. Характерно, что во всех странах, избравших изоляцию, бюрократия не является инструментом национальной буржуазии, а самоотчуждается, выступая как самостоятельная экономическая сила, хоть и в тесном симбиозе с буржуазией.
Как известно, события Арабской весны затронули и классическую периферию и страны “изгои”. Несмотря на различия между этими странами здесь имеется общий фактор. Повсюду наблюдалось недовольство значительной части или большинства народа своим экономическим положением. Модернизация стран Ближнего Востока в какой-то мере удалась, повысив уровень запросов своих граждан. Однако старые политические режимы не могут ответить на новые вызовы истории. Перед ними встал выбор: “трансформация или смерть”. Режм Бен Али в Тунисе и Хосни Мубарака в Египте не удержались. Но и пришедшие на смену им “рыночные исламисты”, ориентирующиеся на опыт Турции, не смогли выдвинуть никакой программы экономических реформ, продолжив неолиберальный курс своих предшественников. Значит революция не окончена. В Ливии и Сирии ситуация сложнее, так как эти страны не были полноценной периферией миросистемы.
Процесс синтеза новых органов власти в Ливии не закончился, но страна уверенно сдалась миросистеме. А значит возьмет на себя все пороки периферии. Это нестабильное положение, но сколько оно продлиться пока невозможно спрогнозировать.
События в Сирии пока оставляют повод для социального оптимизма. Неолиберальные реформы Башара Ассада в силу частичной изолированности Сирии, были неполными. Что сузило социальную базу сирийской революции. Фактически бунтуют социальные низы и мелкая буржуазия. Среднестатистический портрет сирийского революционера таков: житель бедного пригорода крупного города, как правило, лавочник или сезонный работник, не получивший качественного образования, суннит. Уровень его доходов постепенно снижался, пока резко не упал в связи глобальным экономическим кризисом, что и побудило его к бунту.
Так как революция происходит в стране “третьего мира”, то она обретает причудливую форму. Для таких слоев населения, в условиях Ближнего Востока, характерно не классовое сознание, а религиозное, что в условиях радикализации толкает их объятия салафитско-джихадистских учений (ваххабизм). Любопытно, что ваххабизм, распространяясь в суннитской среде, выступает для местных буржуа аналогом пуританской этики.
Исламистская идеология протеста отталкивает от повстанцев религиозные и этнические меньшинства, а это почти что треть населения страны, если дополнить социальной принадлежностью повстанцев, то мы увидим и вовсе неприглядную картину. Такое движение не может быстро консолидировать вокруг себя критическую массу общественной поддержки, необходимую, чтобы сломить режим собственными силами. В такой ситуации успех сирийской революции оказывается зависим от внешнего фактора. Однако геополитический баланс не позволяет провести военную интервенцию, а внешняя поддержка восстания в иных формах не приносит ожидаемых результатов.
Подведем итоги.
Текущее положение стран периферии, дает основания полагать, что период нестабильности в регионе не окончился. Страны классической периферии не смогут при нынешних правительствах стабильно развиваться. В то же время страны изгои могут долго агонизировать, но тенденция их встраивания в миросистему прослеживается четко. Но даже, несмотря на регрессивное развитие стран периферии, при анализе арабских революций, следует учитывать важную деталь. Противодействие регрессу не всегда прогресс.
