В конце января СМИ сообщили невинную, казалось бы, новость: первый замглавы АП Вячеслав Володин подарил главам регионов и руководителям местных отделений партии «Единая Россия» книги русских философов Н. Бердяева, И. Ильина и Вл. Соловьёва. В середине февраля прошла новость поинтереснее: тот же Володин поручил провести для сотрудников управлений Кремля по внутренней политике семинары на тему «русского консерватизма». Одновременно в сети появилась информация о том, что Ивана Ильина отправляют в «отставку», а новым источником идеологических построений власти может стать философия Николая Бердяева.
Если вся эта информация соответствует действительности, то можно предположить, что власть активно меняет идеологическую стряпню и вместо винегрета «суверенной демократии» готовит нам окрошку «просвещённого консерватизма», в связи с чем кремлёвские умы и взялись за изучение творчества Николая Бердяева. Выбор логичный. Ведь пафосной бердяевской эклектикой при желании можно обосновать что угодно — от анархизма до фашизма. Но в нашем случае, как мне кажется, будет подведена «мощная» база под идею иерархического общества-организма, в котором «каждый должен знать своё место». Для этих целей бердяевщина как будто специально создана.
Тут вам и вдохновенное, я бы даже сказал истеричное богоискательство, но без рискованных заигрываний с Церковью и вообще православием. Бердяевская религиозность, с одной стороны, безапелляционно постулирует божественную природу государственной власти, а, следовательно, подразумевает полное подчинение народа ей. Но с другой стороны, она транслируется вовсе не обязательно через Церковь, а это избавляет путинизм от необходимости слишком тесно сближаться с РПЦ. Короче говоря, через бердяевщину можно обосновать божественность путинской власти в обход РПЦ, то есть использовать едва ли не главный политический козырь Церкви, не оставаясь при этом у неё в долгу.
Здесь мы также встретим рьяную критику всякого рода революционности, что сегодня очень актуально для власть предержащих: «Все революции будили темную и злую стихию в человеке, древний хаос. Никогда не были революции разумны». Любая революция ужасна, считал этот философ, ведь она «всегда хочет разрушить священный гипноз власти». А, согласно Бердяеву, «священный гипноз власти» неприкосновенен, ибо «онтология власти исходит от Бога». Какие тут могут быть возражения?
Далее, здесь содержится очень ценная для нынешнего режима апологетика аристократизма, то есть «реального господства лучших». Это ведь очень соблазнительная мысль Бердяева о данной Богом власти меньшинства. Вот как он это формулирует: «Меньшинство может лучше и совершеннее выражать волю народа как органического целого, обладающего соборным духом. Один может лучше выразить волю и этот дух, чем все человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов, вождей, царей». А в другом месте философ вовсе не скрывает своих симпатий аристократической форме властвования: «Аристократия как управление и господство лучших, как требование качественного подбора, остается на веки веков высшим принципом общественной жизни, единственной достойной человека утопией».
Слышите? Качественный подбор! На веки веков! Примечательно, что буквально через 15 лет после того, как Бердяев описал эту «единственную достойную человека утопию», она была воплощена в жизнь в нацистской Германии. Там был и вождь, выражающий «волю и дух народа», и «качественный подбор» в виде расовой теории, и много такого, на что Бердяеву в 1918 году не хватило бы самой дурной фантазии.
Но самое интересное, на что, как мне кажется, будет сделана ставка в будущей идеологической нелепице, — это исключительный антидемократический пафос Бердяева. Он ведь лютой ненавистью ненавидел любое проявление народовластия. Причём это касалось не только и даже не столько демократии в её лживой форме буржуазного парламентаризма, сколько подлинной демократии в форме прямого народовластия. По мысли Бердяева, она опасна прежде всего тем, что не подчиняется никакому более высокому началу, под которым подразумевается, конечно, власть божественная.
«Демократия как самодовлеющая отвлеченная идея, ничему высшему не подчиненная, есть человекообожествление и отрицание божественного источника власти», — писал философ. Именно поэтому он считал, что «демократия есть нездоровое состояние народа», а всеобщее избирательное право «вызывает величайшие сомнения». И хотя в конце концов Бердяев не призывал полностью упразднить демократические механизмы, он утверждал, что «демократия должна быть, прежде всего, ограничена духовной жизнью и подчинена духовной жизни». То есть, в переводе на человеческий язык, демократия должна быть подчинена тому, что «богом установленная власть» назовёт «духовной жизнью».
Ну и, конечно, фирменная бердяевская тема «свободы». Без этого слова сегодня не обходится ни одна политическая демагогия, а у Бердяева демагоги могут почерпнуть для себя массу полезного. Николай Александрович писал о свободе много. Много и очень путано, из его работ вы ни в коем случае не узнаете, что такое свобода, а только ещё больше запутаетесь в вопросе. Например: «Свобода человеческая достигает своего окончательного выражения в свободе высшей, свободе в Истине». Понятно? Или вот в другом месте: «Свобода предельна, её нельзя ни из чего выводить и ни к чему сводить. Свобода — безосновная основа бытия, и она глубже всякого бытия. Нельзя дойти до рационально ощутимого дна свободы. Свобода — колодезь бездонно глубокий, дно его — последняя тайна».
Но что любопытно, несмотря на глубину этого колодезя и его предельную тайность, в другом месте Бердяев предельно ясно прописывает взаимоотношения демократии и свободы: «Демократия глубоко враждебна духу свободы», «свобода аристократична, а не демократична». Как следствие, «для достоинства человека и для свободы человека необходимо ограничить демократию, соединить ее с другими началами и подчинить ее другим началам». Но каким? Что, по мнению Бердяева, должно гарантировать достоинства и права человека? «Свободу и права человека гарантируют лишь начала, имеющие сверхчеловеческую природу». Прекрасно, теперь-то всё понятно! Это же элементарно, а главное –—демагогически эффективно: начала, имеющие сверхчеловеческую природу!
Можно было бы привести ещё массу примеров бердяевской демагогии, на основе которой уже наши, путинские, сказители былин сварганят зажигательный (или разжигательный) идеологический коктейль. Ведь, в отличие от Николая Бердяева, хоть и заблуждавшегося, но искренне переживавшего за судьбы России, у наших демагогов хоть отбавляй дурной фантазии. Что же до подарков, о которых речь шла выше, то это можно расценивать как сигнал из центра: к проведению какой политики в самое ближайшее время главы регионов должны быть готовы хотя бы морально.
