Думаю, всем уже известна новость о том, что врио руководителя города Москвы и кандидат в мэры Сергей Собянин отказался от участия в публичных дебатах. Едва ли эту новость можно назвать неожиданной. Действительно неожиданностью стало бы участие Собянина в предвыборных дебатах, такого наша страна не видела с начала 90ых. Тем не менее, кандидат от власти принял ожидаемое решение, что всё же подняло информационную волну, преимущественно в либеральных СМИ. И чего только не наговорили за истекшие сутки политологи, политаналитики, журналисты и разного рода заинтересованная публика: «Собянин не хочет терять рейтинг», «Собянин боится оскорблений со стороны Навального», «Собянину не о чем говорить с политическими карликами» и пр. Идут рассуждения об «инертности» поведения представителей власти, о том, что Собянин пытается поддерживать имидж руководителя-хозяйственника, а не болтуна-политикана. Все это верно, все имеет место быть, но я бы сказал, что эксперты и аналитики упускают главный вопрос: а способен ли Собянин в принципе участвовать в такой процедуре? как политические дебаты?
Не так давно, полгода назад мне пришлось участвовать в организации встречи крупного окружного чиновника с жителями одного из районов Москвы. Я человек в политике не новый и «видал виды», но только тогда смог оценить, что такое русская «потемкинская деревня». Все вопросы, на которые предстояло отвечать большому гостю, были заготовлены заранее в профильных отделах, причем вместе с вопросами были написаны и ответы на них. Приехавший чиновник, естественно ознакомился с ними загодя, но когда заранее «заряженные» жители из зала задавали эти вопросы, то гость даже не удосужился пересказать ответы своими словами, а просто зачитывал их по бумажке. За весь вечер из 27 вопросов, заданных народом власти, только 2 имели несанкционированный характер. Их можно было сразу зафиксировать, так как ответственный чиновник, либо вовсе не отвечал на них, прося помощи у местных коллег, либо отвечал так, что не только слушатель, но и сам чиновник, кажется, не понимал, что он говорит.
За этим маленьким примером лежит большая система: встреча мэра Москвы с москвичами или прямая линия с президентом страны — везде один сценарий. Радостные жители, заслуженный ветераны, пенсионеры, мамаши с детьми, работяги-стахановцы благодарят за все хорошее и просят помочь «в отдельных недостатках». Разыгрывается красивый спектакль с длинными монологами главного действующего лица, краткими репликами его помощников (чиновников поменьше рангом) и отдельными фразами актеров третьего плана — народа. Мы к этому будто бы привыкли, хотя по-детски мы иногда верим в чудо, будто бы большой чиновник приехал специально, чтобы нам помочь, и не знаем, как цинично специалисты организационных отделов по графику планируют выездные встречи своих патронов, подбирают слезные кадры для газет и подходящие моменты для теленовостей.
Всем, кто хотел бы взглянуть на реальную политику, я бы посоветовал найти роман Роберта Уоррена «Вся королевская рать». Америка 20-30-ых гг., мы увидим много знакомого — коррупцию, воровство, махинации. Но мы увидим и кое-что непривычное для нас — политиков. Политиков, которые проворачивают серые дела, воруют, промышляют криминалом, но которые остаются людьми своей профессии. Это те, кто может выйти к избирателям и лицом к лицу ответить на неудобные вопросы, кто может сказать речь перед незнакомой «незаряженной» публикой, кто может выйти на дебаты с непримиримым конкурентом, кто может повести за собой людей. Да, эти люди действуют уловками, махинациями, демагогией, популизмом, софистикой, но они умеют работать с людьми, люди идут за ними, а значит, они политики. Антитеза этому, так называемые «политики», выросшие с эпоху позднего брежневизма и развитого путинизма. Выросшие из этой шинели функционеры, идущие к вершинам через аппаратную борьбу и номенклатурные лестницы, привыкли решать вопросы подковерно и закулисно — проводить нужные решения, пилить бюджет, получать новые назначения. Как следствие, не только среди бюрократов, которые все равно должны обладать навыками коммуникации с гражданами, но даже в среде политиков (губернаторов, мэров, депутатов), которые выбираются на выборах и по должности обязаны вести работу с населением, почти не найти тех, кто имеет реальную поддержку в среде своих избирателей и может вести за собой людей.
В этом качестве мы видим как легко рассыпается рейтинг того же «непотопляемого» Лужкова, а ведь ему рисовали 70-80% поддержки. Его сняли, и никто не вышел на улицу в его защиту. Более того, даже если бы Лужков попытался инициировать такой протест, без известных спектаклей с заготовленными речами, вопросами и овациями, думаю, он был бы обречен на провал. Западные политики ведут за собой людей, их можно снять с кресла, но за ними по-прежнему будут идти сторонники. В России снятый с кресла политик, как правило, лишается всего. В западных реалиях со времен Древней Греции политика — это публичное пространство, в российских, политика делается на восточный манер — политика это то, что думает и говорит властитель.
Вернёмся к Собянину. Уже почти месяц он и его команда пытаются уверить нас, что он политик нового типа, он понимает потребности москвичей и хочет победить на честных выборах. И тут отказ от дебатов, почему? Я думаю, ответ прост и заключается в том, что Собянин не просто не хочет дебатировать или дебатирует плохо, Собянин физически не может выйти на дебаты, он просто не умеет этого делать. Это не его формат: он умеет распекать нижестоящих чиновников, умеет слушать вышестоящих хозяев, смотря им в рот с подобострастием, он умеет выступать на митингах ЕР, умеет выступать на собраниях, куда отфильтровали нужных людей, под телекамеру ТВЦ он может поговорить с рядовым избирателем, который будет стоять смирно, пока мэр будет ему, как идиоту, вдалбливать в голову какие-нибудь прописные истины. Он занимается этим годами, это привычка, выработанная временем. Но он не умеет вести дебаты, не умеет побеждать в спорах с равным, не умеет выступать перед простой массой «незаряженного» народа и вести за собой людей. Такими вещами, по сути, ему никогда заниматься не приходилось, ни в своем регионе, ни в Администрации Президента, ни в Москве.
Собянин — не политик, он бюрократ. И мы видим абсолютную деградацию публичных политиков в России в том смысле, в котором привыкли их понимать на западе. Даже пытаясь легитимировать свою власть, заявляя о честных, демократических, свободных, состязательных, конкурентных, альтернативных выборах, они снова скатываются к заезженной колее плебисцитарных электоральных кампаний середины 2000-ых. Они вынуждены отказываться от дебатов. И, думаю, мало кто усомнится в том, что решать судьбу города снова будут административный ресурс и «заряженный» бюджетник, который всегда знает за кого нужно голосовать. Собянин, как пианист, который «играет как может», мы просим его сыграть увертюру Вагнера, а он наигрывает заезженный мотив, который звучит уже 10 лет, мы просим от него дебатов и честных выборов, а он просто не может нам этого дать. Он этого не умеет, это не про него.
Р.S. Мне можно возразить. Может, Собянин и правда великой оратор, который в одной филиппике уничтожил бы рейтинг Навального и завоевал наши сердца? Может быть, его красноречие превзошло бы Демосфена, Мартина Лютера и Троцкого вместе взятых? Может, Собянин в действительности столь большая политическая величина, что ни я, ни вы, не можем это оценить и ему тошно вести дебаты с какой-то шантрапой? Возможно, вероятность такого есть. Но, как мне часто приходится отвечать заядлым едросовцам на реплику о высокой поддержке населением Путина и «Единой России»: «Откуда нам знать уровень их поддержки? Выборов же не было! Вы боитесь провести честные выборы, проведи вы их, мы бы узнали правду. Но вы их не проводите, вы сомневаетесь в величине вашей истиной поддержки». То же самое и с дебатами — величие ораторского таланта Собянина хотелось бы оценить на дебатах. Отказываясь от них, он выдает свой страх. А трусость — это очень плохое качество для мэра.
