Сегодняшний уровень развития средств массовой информации невероятно высок. Это имеет целый ряд следствий: с одной стороны, общество начинает «жить глобальными категориями» и получает возможность знать о происходящем, но с другой стороны, это еще и поле для распространения различных идей, и эти идеи далеко не всегда направлены на стабилизацию общества.
Т.Р. Гарр в книге «Почему люди бунтуют» хорошо описал ситуацию конфликта ожиданий, при которой несоответствие жизненных планов и ожиданий населения и текущей ситуации может привести к серьезным столкновениям и конфликтам.
Недовольство тем или иным фактом, подкрепленное материальными обстоятельствами, очень быстро распространяется по сети. Недаром во многих странах решили запретить Faceboook и YouTube, опасаясь революционных волнений. Сами по себе эти ресурсы не представляют видимой угрозы, но как инструмент они позволили тысячам людей из разных уголков света общаться между собой.
Это «воображаемое сообщество» стало неоднородным. Люди с низким уровнем жизни получили представление о том, как живут граждане развитых стран, а те, в свою очередь, получили представление о гигантских диспропорциях в мировом распределении ресурсов. На примере национально-освободительных движений мы знаем, что многие его лидеры прежде чем организовать сопротивление в собственной стране, учились в метрополиях. И именно пример развитых национальных государств послужил моделью преобразований: «первым главным глашатаем колониального национализма стала бесконечно одинокая двуязычная интеллигенция, не связанная союзом с крепкой местной буржуазией. Будучи, однако, интеллигенцией двуязычной и, прежде всего, интеллигенцией начала XX в., она в школьных классах и за их пределами имела доступ к тем моделям нации, национальности и национализма, которые выкристаллизовались из турбулентных и хаотичных опытов более чем вековой американской и европейской истории»[1]
На сегодняшний день, чтобы увидеть модель жизни в других странах, отпала не только нужда куда-то ездить, но и даже выходить из собственной комнаты. Но несет ли это благо государственным институтам? Политическая система стремится к сохранению собственной модели господства, но удерживать её в условиях повсеместного распространения информации становится крайне трудно, если система имеет значительные недостатки.
Роль государственных СМИ в данном случае может свестись к формированию определенного общественного мнения. Несмотря на то, что в конституциях большинства развитых стран существует пункт о свободе печати, вопрос о том, является ли она свободной, до сих пор актуален. Если к началу 20-го века самиздатовские печатные издания могли хоть как то конкурировать с правительственными изданиями, то сегодня это не так. А с появлением телевидения ситуация изменилась коренным образом. Ги Дебор, описывая СМИ как орудие «общества спектакля», пишет: «На первый взгляд, СМИ вторглись в жизнь как простое оборудование для мгновенной коммуникации, очередное удобство — однако это новшество обернулось настоящим Троянским конём, со своими эгоистическими целями и помыслами о саморазвитии. Если уж так вышло, что общественные нужды эпохи, в которую развивается подобная техника, могут быть удовлетворены лишь при помощи этой техники; если управление данным обществом и контакты между людьми больше не могут осуществляться иначе, как посредствам мгновенной коммуникации, то это только потому, что «коммуникации» по сути своей стали односторонними.»[2]
Неравенство, по сути, является взрывоопасным компонентом сегодняшней реальности. И оно не устранимо в глобальном масштабе. Глобальный капитализм является моделью эксплуатации стран периферии странами центра. Р. Пребишь в своих работах показал, что инвестиционная поддержка «развивающихся стран» в той форме, в которой она проводится развитыми странами, не приводит к каким либо положительным результатам. Напротив, она приносит больше выгоды инвесторам, чем экономике зависимых стран. [3] То, что все государства в своем развитии рано или поздно достигнут примерно одинакового состояния — миф, имеющий длительную историю. К. Акамацу, разработавший теорию «гусиного клина», утверждал, что лидирующие страны, переходя на новое технологическое направление, передают свои технологии отстающим. Таким образом, получается модель, при которой развиваются все. Однако даже в этой модели можно увидеть броский изъян: страны, которые плетутся в хвосте, никогда не догонят лидера. Им передаются самые трудоемкие технологии, а место хедлайнера всегда будет занято, поскольку итоговая вместимость рынка требует глобального разделения труда. Эта жесткая иерархия не является результатом чьей-то злой воли или умысла, но естественным условиям поддержания жизни системы. Согласно докладу Всемирного Банка за 2004 год[4], ряду развивающихся стран все же удалось встроиться в мировую капиталистическую систему ( Китай, Аргентина, Бразилия и т.д), но какой именно конкурентоспособный товар они ей предложили? Дешевую рабочую силу.
Подобный порядок вещей требует легитимации. Неолиберальная экономическая модель, основанная на транснациональных корпорациях, порождает свои образы действительности. И согласно этим образам, причиной бедности и нужды не могут быть силы рынка, потому что «невидимая рука рынка» сама является лекарством от бедности и нужны. Вокруг этого строится соответствующий образ, сводящий нужду к субъективным факторам, в которых виновны сами люди. М. Хардт и А. Негри пишут о роли СМИ и неправительственных организаций, оказывающих бедным странам гуманитарную помощь, как об орудиях поддержания империалистического порядка, формирующих определенное общественное мнение: «Такого рода неправительственные гуманитарные организации в действительности (даже если это противоречит намерениям их участников) оказываются одним из наиболее мощных видов мирного оружия нового мирового порядка — своего рода богадельни и странствующие ордена Империи. Эти НПО ведут «справедливые войны» без оружия, без насилия, без границ. Подобно доминиканцам позднего Средневековья или иезуитам ранней современности, эти организации стремятся выделить всеобщие потребности и защитить права человека. В их риторике и действиях враг сначала определяется как нужда, недостаток, лишения (и своей деятельностью они стремятся защитить людей от чрезмерных страданий), а затем признается, что враг — это грех.»[5]
Ноам Хомски в своей книге «Прибыль на людях» пишет о том, что СМИ стали настоящим орудием манипуляции, поддерживающим неолиберальную модель. «Опубликованный в 1992 году доклад ООН по развитию содержал вывод, что разрыв между богатыми и бедными странами, увеличивавшийся начиная с 1960 год, в значительной мере объясняется протекционистскими мерами, принимаемыми богатыми странами…Это растущее неравенство распространяется и в богатых обществах, при чем США лидируют, а Великобритания отстает лишь ненамного. Деловая пресса ликует по поводу «грандиозного» и «ошеломляющего» роста прибыли, аплодируя необычайной концентрации богатств в руках нескольких процентов населения, тогда как для большинства продолжается застой и даже упадок»[6].
Россия не относится к странам с высоким уровнем экономического развития. Длительное время после распада СССР наша страна пользовалась и до сих пор пользуется «рецептами демократии» и экономического развития, предложенными ей развитыми странами. Это имеет прямое отражение в Российских средствах массовой информации. Можно выдвинуть предположение, что одной из главных задач, стоящих сегодня перед официальными СМИ, является демонстрация разницы между тем, как жилось людям в СССР, и достижениями рынка. При этом есть задача показать разницу между разрушительными последствиями перехода в 90-х и началом 2000-х — временем, обозначенным, как «стабильность».
[1] Андерсон Б. Воображаемые сообщества.
[2] Ги Дебор. Общество спектакля.
[3] Пребишь Р. Переферийный капитализм и есть ли ему альтернатива? М.: ИЛА РАН, 1992.
[4] Глобализация, рост и бедность. Построение всеобщей мировой экономики. М.: Весь Мир, 2004.
[5] Хардт М. Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. С.48
[6] Хомски Н. Прибыль на людях.
