Имя этого человека долгие годы на все лады склоняла официальная пропаганда как на его родине, в находившейся под властью «гусаковских нормализаторов» Чехословакии, так и в Советском Союзе в период «застоя». В перестроечных идеологических баталиях частенько раздавались обвинения в адрес идейных оппонентов и политических противников: такой-то де является «доморощенным Гольдштюкером». На исходе жизни этот человек стал объектом изощренной травли со стороны властей успешно реставрирующей буржуазные порядки Чехии и верно прислуживающих им либеральных журналистов. 30 мая Эдуарду Гольдштюкеру исполнилось бы сто лет.
Родившийся в бедной еврейской семье в деревне Подбиль на севере Словакии (до 1 января 1993 года чехи и словаки жили в едином государстве), он с детства говорил на многих языках: помимо родного словацкого бабушка научила его венгерскому, за которым последовали чешский, немецкий, французский и иврит, уже взрослым будущий дипломат заговорил по-английски. В семнадцать лет он блестяще выполнил свою первую литературную работу — перевел с немецкого книгу Альфреда Риттера фон Урбаницкого «Электричество на службе человечества» и через год, закончив венгерскую гимназию в словацких Кошицах, стал студентом филологического факультета Пражского «Карлова университета». Именно во время учебы в Праге в 1933 году студент Гольдштюкер стал коммунистом. Его выбор был отнюдь не случаен. «До восемнадцати лет я жил в Словакии, и там в годы становления Чехословакии жилось очень нелегко, особенно когда начался Великий кризис, — вспоминал много лет спустя бывший член Центрального Комитета Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) — Мы, студенты, видели, каково приходилось безработным.
Они жили в полной нищете. Сколько-нибудь серьезной материальной помощи не было. Семья получала десять крон в неделю — в пересчете на британские деньги, это было меньше семи пенсов по тогдашнему курсу. И вот в это-то время к власти в Германии пришел Гитлер. Гибель Чехословакии была предрешена и экономически, и политически… Из этого, однако, не следует, что коммунистические идеи не находили тогда отклика. В ту пору все интеллектуалы были поголовно левыми, и не только в Чехословакии. Русская революция произвела колоссальное впечатление на умы. Шутка ли, государство рабочих и крестьян, никакого угнетения, полная занятость! Я не был исключением. В Пражском университете я возглавил студенческую коммунистическую организацию Чехословакии. Это была единственная интернациональная организация во всей стране. В наших рядах были студенты из Германии, Румынии, Польши — особенно евреи из этих стран, поскольку евреев там в университеты не пускали. С правыми у нас случались столкновения. В 1934 году, когда чешские политики пытались следовать урокам Гитлера, начала создаваться чешская партия национал-социалистического толка. Чернорубашечники устраивали демонстрации, митинги и погромы. Один из митингов состоялся в университете (во главе университетских нацистов стоял сам проректор). Мы протестовали, и нацистские боевики жестоко избили нас. Досталось и мне. Я не мог встать несколько дней… друзья разыскивали меня по больницам и даже на кладбище…».
Компартия Чехословакии сумела стать единственной партией, объединявшей людей труда вне зависимости от национальности: даже социал-демократия делилась на две партии — чешскую и немецкую, не говоря уже о буржуазных партиях. К тому же огромная часть культурной элиты страны чувствовала себя более чем неуютно в мещанской, разделенной на национальные квартиры атмосфере буржуазной республики и тянулась к единственной свободной от предрассудков эксплуататорской морали, интернациональной по своему составу и своим целям и лозунгам партии, каковой на тот момент являлась лишь КПЧ. Поэтому не удивительно, что именно в рядах коммунистов нашли свою политическую нишу крупнейшие чешские и словацкие писатели, поэты, актеры, режиссеры, художники-авангардисты, определившие культурную историю страны в XX веке.
Рост влияния коммунистов, в первую очередь, как наиболее последовательной антифашистской силы, напрямую связан и с личным политическим ростом Эдуарда Гольдштюкера: он избирается в руководство коммунистического Студенческого фронта, а в 1936 году партия поручает ему занять пост секретаря Лиги прав человека, объединявшей в Чехословакии антифашистски настроенную интеллигенцию. Завершение учебы в Пражском «Карловом университете» совпало с Мюнхенским сговором, отдавшем буржуазную Чехословацкую Республику на растерзание нацистам. Поздней осенью 1938 года ЦК КПЧ принимает решение об отправке наиболее перспективных партийных работников за рубеж. На территорию СССР попадают Рудольф Сланский, Ян Шверма и многие иные. Дорога коммуниста Гольдштюкера лежала в другую сторону: вместе с другими товарищами, рекомендованными, по тогдашней практике, НКВД СССР, Гольдштюкер должен был жить в Великобритании и работать в государственном аппарате чехословацкого буржуазного правительства в изгнании. Сперва он редактировал журнал «Молодая Чехословакия», а в 1944 году стал пресс-атташе чехословацкого посольства в только что освобожденной от гитлеровцев Франции. Год спустя вернулся в свободную Прагу на ответственный пост в МИД, продолжая получать и с блеском исполнять важные поручения советских товарищей.
Защитивший в 1942 году докторскую диссертацию в Оксфорде, Гольдштюкер в 1947-49 годах работает первым секретарем чехословацкого посольства в Лондоне, где в круг его обязанностей, в частности, входит анализ ближневосточной политики Великобритании. В те годы советское правительство, преодолевая открытое противодействие британских властей, тесно связанных с арабскими нефтяными монархиями, и неявное торможение со стороны администрации США, содействовало созданию государства Израиль, полагая, что оно станет точно такой же «народной демократией», как Чехословакия или Польша. Как показала практика, расчеты не оправдались, а израильский премьер Давид Бен-Гурион, отодвинув от рычагов власти, а то и просто уничтожив чисто гангстерскими методами сторонников сближения с СССР в государственном аппарате и силовых структурах, твердо взял курс на сближение с США. Но это стало ясно позднее, а пока генеральный секретарь ЦК КПЧ Рудольф Сланский по прямому указанию Москвы превратил Прагу в перевалочную базу по доставке оружия, боеприпасов и прочего военного имущества, по отправке добровольцев — военных специалистов в «армию обороны Израиля». За успех этого предприятия отвечали заведующий международным отделом ЦК КПЧ Бедржих Геминдер и заместитель министра национальной обороны Бедржих Рейцин. На месте координацию усилий обеспечивал Эдуард Гольдштюкер, ставший первым послом своей страны в Израиле.
Превращение Израиля в союзника и верного оруженосца США совпало по времени с массовыми арестами советских чекистов по обвинению в вымышленном «сионистском заговоре в МГБ СССР» и обострением фракционной борьбы в руководстве КПЧ. В сентябре 1951 года президент республики Клемент Готвальд и его зять, министр национальный обороны Алексей Чепичка, отстранив от должности генерального секретаря ЦК КПЧ Рудольфа Сланского, фактически захватили всю полноту власти в партии и стране. В конце ноября Сланский, занимавший на тот момент должность заместителя председателя правительства, был арестован как «сионистский заговорщик и израильский агент», а месяц спустя настал черед чехословацкого посла в Швеции Эдуарда Гольдштюкера. 178 смертных приговоров — вот цена, которую заплатили чешские и словацкие коммунисты за злоупотребления властью и откровенные преступления времен «культа личности Готвальда».
Рост социально-экономической напряженности в чехословацком обществе сопровождался разложением готвальдовского партийно-государственного аппарата. В то время как сам «рабочий президент» в перерывах между запоями то примерял мундир верховного главнокомандующего вооруженными силами, то подписывал смертные приговоры своим бывшим товарищам, то выступал с очередной разоблачительной речью, на нижних этажах власти усиливались недееспособность и паника. Волна арестов вымела квалифицированные кадры, а пришедшие на их место близкие родственники и приятели новых «вождей» демонстрировали свою полную некомпетентность и коррумпированность.
Смерть Готвальда в марте 1953 года, упившегося и простывшего на поминках по товарищу Сталину, дали возможность представителям марксистских сил, сохранившихся в ЦК КПЧ, выправить ситуацию. Уже в 1955 году ЦК КПЧ принимает решение о создании комиссии по пересмотру результатов «политических процессов». Новый министр внутренних дел Рудольф Барак среди первых распорядился проверить «дело Гольдштюкера», к тому моменту осужденного к пожизненному тюремному заключению и направленному в лагерь по добыче урана («Я удивляюсь, почему я до сих пор не умер от рака», — вспоминал уже восьмидесятилетний бывший заключенный). После четырех лет заключения Гольдштюкер был освобожден и полностью реабилитирован, получив работу на кафедре германистики Пражского «Карлова университета», где в 1963 году стал профессором, а в 1966 году — проректором. Показательно, что восстановление честного имени коммуниста Гольдштюкера расценивалось в партии как важнейший показатель «возвращения к ленинским нормам»: именно в таком ключе о реабилитации этого бывшего «махрового шпиона» говорилось в докладе ЦК КПЧ делегатам Национальной партийной конференции, состоявшейся в 1956 году вскоре после XX съезда КПСС.
В те годы Гольдштюкер приобрел известность многочисленными работами о развитии немецкой литературы в Праге, особенно вышедшей в 1964 году книгой «О Франце Кафке», ставшей поворотным пунктом в изучении творчества писателя в социалистических странах, подготовил к изданию после долгого перерыва чешские издания сочинений Кафки, провел в мае 1963 года в замке Либлице посвященную ему конференцию. Твердо отстаивая марксистские эстетические принципы, Гольдштюкер и тогда, и поныне стал излюбленной мишенью для атак либералов. Во время «Пражской весны» Гольдштюкер сыграл видную роль в реализации новой политики КПЧ. Принятая на пленуме ЦК КПЧ в апреле 1968 года «Программа действий» предусматривала усиление равноправия народов Чехословакии путем создания федерации двух равноправных республик, введение альтернативных выборов, избрание советов трудовых коллективов на предприятиях, дальнейшую демократизацию внутрипартийной жизни, создание массового демократического движения в поддержку социализма на базе Национального фронта ЧССР, экономическую реформу. В той ситуации вряд ли было возможно реализовать эти цели в полном объеме, не было готово к этому ни чехословацкое общество, ни союзники ЧССР. Тем не менее, усомниться в искренности мотивов коммуниста Гольдштюкера, ставшего в 1968 году председателем Союза чехословацких писателей, депутатом Чешского национального собрания (так тогда назывался вновь созданный высший представительный орган Чешской Республики) и членом ЦК КПЧ, зная его последующую судьбу, невозможно.
После введения войск Варшавского договора 21 августа 1968 года начался процесс «нормализации», который привел к полной дискредитации идей социализма, ибо демонтаж демократических преобразований формально прикрывался красным знаменем и марксистской фразеологией. В ходе чисток из КПЧ было изгнано более 500 тысяч человек (почти 40% ее членского состава), наиболее политически и профессионально подготовленных. Заочно исключенный из КПЧ в 1974 году, Эдуард Гольдштюкер был тогда же лишен чехословацкого гражданства. Долгие годы он провёл в Великобритании, где стал профессором университета в Сассексе. Он много писал, переводил, выступал, среди наиболее известных его книг — «ЧССР: прорыв» (1968), «Свобода и социализм» (1968), «Чешское национальное возрождение. Немцы и евреи» (1972), в 1989 году издал мемуары («Процессы. Опыт жителя Центральной Европы»), которые опубликованы только на немецком языке.
Продолжавшаяся более 20 лет «нормализация», а фактически застой в экономике, политике, идеологии, культуре и общественной жизни завершилась событиями ноября 1989 года, когда правящая номенклатура оказалась неспособной в отсутствие внешней поддержки противостоять растущему давлению прокапиталистических сил и практически без боя уступила им власть в обмен на возможность участия в приватизации части общенародной собственности и свое сохранение в политико-экономической «элите» страны. Формально это выразилось в ее участии в «переходном коалиционном правительстве» (декабрь 1989 — май 1990 года), запустившем либерально-рыночные реформы. Именно это правительство сделало всё возможное, чтобы не допустить возвращения в свою страну эмигранта Гольдштюкера. Он был по-прежнему «нежелательным элементом», считавшимся опасным уже не для покоя гусаковских «нормализаторов», а для реставрации буржуазных довоенных порядков.
С большим трудом вернувшись на Родину, Эдуард Гольдштюкер оказался неудобен для новой власти и её клевретов. Последние десять лет своей жизни — он умер 23 октября 2000 года в Праге — профессор Гольдштюкер провел в окружении своей жены Марты, дочерей Анны и Елены, пяти внуков и четырех правнуков. Как написали в некрологе журналисты лондонской «Гардиан», «его чествовали и уважали за границей и стыдились, замалчивали и ругали у себя дома. Новая власть не была заинтересована в использовании его знаний и огромного опыта. Для них он был по-прежнему коммунист». Лауреат многочисленных премий в Австрии и Германии, «обладатель фантастической памяти, настоящая «ходячая энциклопедия» в вопросах истории и культуры», неизменно и не скрывая своих взглядов в самые тяжелые годы рыночных реформ и антикоммунистической реакции, бился, наперекор лжи проправительственных СМИ, за «устранение несправедливости. Он страстно выступал против искажения истины», особенно в части освещения исторических событий, в которых участвовал сам вместе со своими современниками, которые в те годы «только он ещё и помнил». Так это было, к примеру, на конференции по истории сталинизма в Восточной Европе в Мюнхене в 1998 году. Как справедливо написали британские журналисты, Гольдштюкер «был красноречивым оратором и никогда не колебался высказать своё мнение открыто, даже если эти взгляды казались непопулярными».
Самой большой страстью старого профессора были книги. Он не мог пройти мимо букинистического магазина, не мог не задержаться возле стендов с издательскими новинками. Вся его квартира была заполнена книгами настолько, что, казалось, кроме них, там больше ничего и нет. Незадолго до смерти с ним общался британский писатель Джон Бэнвилл, оставивший превосходный портрет того, кто всегда шёл против господствующего в обществе течения: «Я никогда не встречал человека, обладающего более острым зрением. Он умудрялся с невероятной аккуратностью заполнять всё пространство, в котором жил. Взгляд веселый и пронзительный, ноздри раздвинуты, губы сжаты… Я спросил, как он теперь относится к коммунизму. «О, я всё ещё социалист, — ответил Гольдштюкер. — Я не утратил веры. Люди, стоящие у власти были ужасны, но сама система — справедлива».
Этот человек всегда шёл против течения и жил с чистой совестью. Даже ошибаясь и увлекаясь, он, несмотря ни на что, ни на минуту не отрекся от идеалов своей юности. Показав тем самым пример того, каким должен быть настоящий левый интеллектуал. Тот, который никогда не сдается и не идёт на компромисс ценой потери базовых принципов.
