Кризис не взорвал Россию. Он даже не привел к массовым стихийным протестам на волне повальных увольнений в ходе осени 2008 – зимы 2009 годов. Спад в промышленности только слегка всколыхнул низы, вызвав в них слабое брожение. Появились первые вспышки робкого негодования и разрозненного сопротивления. Но величайший самообман – думать, что все останется как прежде.
Страна еще крепко спит. Однако сон ее тревожен и беспокоит тех, кто тщательно его стережет – российские власти. Более, чем обыватели, они ощущают угрозу предстоящих перемен. Но даже социальные верхи не сознают, до какой степени тщетны их попытки предотвратить общественные потрясения в России. Кризис, развивающийся уже два года, возвращает к жизни слепые силы истории, равнодушные к консервативным стремлениям власти. Устоит ли старый порядок?
Массы трудящихся в России не желают потрясений в мере не меньше, чем буржуазные верхи.
Социальные низы еще хранят веру в скорое окончание кризиса и возвращение более благоприятного времени. Они не могут знать, что ожидает их впереди. Они консервативны, терпеливы и лояльны. Им хочется скорого возвращения докризисного прошлого, более комфортного, чем пугающее настоящее. Откуда им знать, что это теперь невозможно? Как понять, что все изменения к лучшему в России могут быть связаны только с их коллективными усилиями?
Мировая экономика в 2009 году погружалась в кризис без спешки. Государственные субсидии бизнесу предотвращали новые громкие банкротства. Производство на планете сокращалось, следуя за сжатием национальных рынков. В конце лета правительства многих стран объявили: кризис миновал пиковую фазу. Трудящиеся массы России вздохнули в ожидании лучшего. Власти заговорили о модернизации. От этого стало создаваться впечатление будто не только хозяйственная ситуация постепенно выправится, но также произойдет освоение новых технологий и с экономики, наконец, спадут цепи сырьевой ориентации.
В ходе осени российский президент не единожды обращался к теме экономической модернизации. Пресса вторила рассуждениями о правильности властной инициативы. Отвлекающий маневр власти разоблачали только действительные процессы в экономике – спад продолжался, пусть и медленно.
Проседание потребительского спроса привело осенью к значительному замедлению инфляции. В 2009 году почти половина россиян столкнулась с падением номинальных доходов. Благодаря внушениям чиновников люди верили: в 2010 году наступят перемены к лучшему. На этом фоне мало кто был способен понять действительный смысл посланий Медведева. Основная мысль его была такова: вы должны поверить в модернизацию сверху, потому что ее не будет. Власти надеялись на спонтанное выздоровление глобального хозяйства, но не могли игнорировать реального положения дел. Без самообмана можно было ожидать новых экономических трудностей в 2010–2011 годах. Для российских верхов особо важным делом стало подменить нарождающуюся активность общества ожиданиями перемен.
Процессы в экономике недвусмысленно дают понять верхам, что перемены в стране уже начались. И то, что начались они в умах, вынуждает представителей власти подстраиваться под ход мысли соотечественников, стараясь рассеять их сомнения громкими фразами. Заставить слепые социальные силы спать и дальше – таково кредо российской бюрократии.
Четыре часа потратил российский премьер на телевизионное общение с гражданами. В первой же части «Прямой линии» он в очередной раз твердо заявил, что наиболее трудный период хозяйственного кризиса позади. Путин выразил общий для правительства сдержанный оптимизм, не имеющий объективных предпосылок. Зримую убежденность премьера можно трактовать как выражение приверженности верхов прежнему экономическому курсу, обернувшемуся для России столь серьезными проблемами. Искренняя же вера начальства в то, что «дно» пройдено, означает, что никакой модернизации экономики не последует: все остается по-старому, а значит, перемены нужны только на словах.
Власть может подвести итоги двух первых лет большого кризиса. Самого неприятного не произошло: низы остались безобидными и терпеливыми.
Они сохранили взгляд на мир полный иллюзий. Профсоюзы остались слабыми, не обретя ни массовости, ни напора. Трудящиеся практически не заметили агитационных усилий оппозиции. Они остались пассивны и верны своим индивидуалистским стереотипам. Окончание периода относительно экономического благополучия не изменило еще сознания общества в достаточной мере. Но сколь прочными не выглядели бы иллюзии народа, перемены в российской экономике непременно произойдут, как произойдут они во всей общественной жизни. Инициатором их окажутся не благожелательные элиты, а неудовлетворенные своим положением социальные низы.
Стабилизация в глобальном хозяйстве продолжается более девяти месяцев. Она помогает правительствам стран успокаивать, но не успокаиваться. Страх политических потрясений не оставляет элиты не только в России. Пока разумно ожидать продолжения стабилизации до определенного предела. «Вторая волна», вероятно, начнется не в США, а в странах, которые относят к периферии мирового капитализма. Спад в их реальном секторе подготовляет громкие банкротства – сигналы для новых биржевых и ценовых обвалов. Общее окончание стабилизации определяют медленно накапливающиеся ухудшения в реальном секторе. Российская экономика готова к новой фазе кризиса. Она достаточно ослаблена за 2009 год, чтобы последовать за остальными странами.
2010 год не станет повторением предыдущего. Вторая фаза быстрого индустриального спада вряд ли сможет откладываться бесконечно долго. Экономика планеты не может расти в условиях сокращающегося потребления. Вслед за очередным общим падением начнется новая стабилизация с аналогичным продолжением, или мировое хозяйство окажется на дне – в длительной и глубокой депрессии. Все это – плохой финал для оптимистических иллюзий и пассивного ожидания конца кризиса. Но это механизмы истории, ее объективная движущаяся структура. Ими, а не пылкими речами запускаются общественные движения, радикальные реформы и революции.
Материальное положение потребителей остается определяющим в развитии кризиса или его торможении. Инфляция, вызванная эмиссией огромных размеров, обеспечившей стабилизацию 2009 года, также окажется в ближайшие годы важным фактором развития спада. Останется ли Россия «тихой гаванью», вернее, станет ли она ей? Цены на сырье неустойчивы. Проблемы одних государств распространяются и на другие. Так спад пришел в Россию, которой «ничто не угрожало».
Туманы модернизации хмуро ходят на границе подлинных перемен.
Российские трудящиеся не замечают их. Не хотят замечать. Они более лояльны к власти, чем власть к самой себе. Что, впрочем, естественно, власть-то саму себя знает лучше, а потому и иллюзий у нее меньше. Правящие круги говорят о возрождении России, экономическом подъеме, модернизации и прочих замечательных вещах. Но беда в том, что основные препятствия для осуществления этих лозунгов находятся в самой нынешней системе. Сознавая это, начальники не очень верят в собственные слова. Но чем меньше они их верят, тем больше и чаще повторяют, пытаясь самим себе заговорить зубы.
Первенство той или иной страны в выходе из кризиса будет определяться изменениями в экономической политике, вряд ли возможными без переворотов в политической жизни. Пока неолиберального вектора держатся все. И тут Россия ничем не отличается от других стран современного капиталистического мира. «Единая Россия» провозглашает курс «консервативной модернизации», то есть неолиберального обновления экономики – собственно, этого курса и держалась страна последние 20 лет. Иными словами, добиться перемен к лучшему, ничего не меняя. Возможна ли подобная «модернизация», когда мировой неолиберальный капитализм терпит экономический крах? Все останется как есть. Но делать по-старому в новой обстановке значит обрекать себя на неудачу. И такая консервативная политика может дестабилизировать общество не меньше, чем хозяйственные потрясения.
Кризис предоставляет миллионам трудящихся достаточно времени для смены не только настроения, но и поведения и стремлений. Тихий покорный обыватель, сносящий любую эксплуатацию, презрение начальников и произвол бюрократии, не дождется возвращения докризисных времен. История сделает его своей слепой силой, ничего не объясняя тому, кто ничего не желает понять сам. Слепые силы совершат перемены. По крайней мере, их разрушительную часть. Но подлинные преобразования не спонтанны по своей сути. Они продиктованы обостряющимися противоречиями общественных классов и социальных групп, выражающими невозможность для страны дальше следовать прежней дорогой.
России необходим переворот снизу.
Но именно потребность изменить свое положение, а не просто вывести экономику из тупика, сделает миллионы россиян творцами живой истории. Необоснованные надежды общества разрушит время: постепенно верхи охватит отчаяние, они будут расколоты, исчерпают материальные силы, а с ними и доверие; в низах пробудится желание перемен. Иллюзии будут отброшены. Над официальной пропагандой возьмет верх народное бытие.
Бездушные законы экономики подтолкнут народные массы к осмыслению действительности, чтобы ее изменить, и к переменам, чтобы, наконец, осмыслить настоящее. События рассеют туманы официальной лжи. Только так Россия преодолеет кризис и вступит в эпоху прогрессивных перемен, демократических – происходящих снизу. Слепые силы истории окажутся не так уж и слепы. Кризис сам поведет нас к своему преодолению, лишь только мы осмелимся стать другими. Таковы законы общественного развития. Политические преграды не смогут устоять.