Кризис социал-демократии обсуждается по всей Европе. Некоторые из исторически сильных рабочих партий были почти уничтожены на выборах, в то время как другие, похоже, не смогли оправиться от поражения. Последние несколько лет ряд социально-демократических партий получает на выборах результат, представляющий собой однозначное число (Греция, Ирландия, Исландия, Нидерланды, Франция), в то время как другие испытывают значительные неудачи. Норвежская Рабочая партия, к примеру, с 1920-х годов свои худшие выборы испытала дважды: в 2001 и 2017 годах. Значительная часть участников профсоюзного движения считает, что партия упустила легкую победу на прошлогодних парламентских выборах из-за серьезных ошибок.
Нет сомнений в том, что социал-демократия в глубоком международном кризисе, хотя его детали сильно варьируются между странами. В Норвегии причины заключаются не в деле Тронда Гиске, заместителя лидера партии, о сексуальном насилии и не в классовой принадлежности самого лидера партии Йонаса Гар Стере, не в армии партийных бюрократов, которые всё чаще берут на себя роль политических деятелей. Эти факты можно понимать как симптомы кризиса, настигающего партию, но не более того. Если мы действительно хотим понять кризис Рабочей партии или социальной демократии в целом, нам необходимо проникнуть немного глубже в сложившуюся историческую ситуацию.
Классовый компромисс в корне кризиса
Доминирующую роль социал-демократии в Европе на протяжении большей части 20-го века трудно понять без анализа того, как развивались экономика и отношения между классами в этот период. Главное в этой связи – переход от конфронтации к компромиссу в отношениях между профсоюзами и рабочим движением, с одной стороны, и работодателями/правыми силами – с другой. Этот исторический компромисс между трудом и капиталом был результатом обширных классовых проблем, которые переместили баланс сил в пользу труда. [см. «Взлет и падение государства всеобщего благосостояния»] Работодатели рассматривали этот компромисс как тактический шаг по ослаблению и нейтрализации радикализма профсоюзного движения, сильного и растущего. Со временем компромисс развивался, но в Норвегии он был формализован в виде первого Коллективного Базового Соглашения между Норвежской Конфедерацией профсоюзов (LO по-норвежски) и Норвежской Ассоциацией Работодателей в 1935 г. В том же году Рабочая партия при поддержке Крестьянской партии впервые взяла власть. Для политического развития Норвегии эти события были решающими.
Благодаря этому компромиссу, а также депрессии 1930-х, разгрому фашизма в ходе Второй мировой войны и существованию другой экономической системы на Востоке, был заложен фундамент золотого века социал-демократии. Это был реальный компромисс, который изменил баланс сил и заставил нанимателей в конце концов сделать ряд уступок профсоюзам и рабочему движению, включая принятие основных политических мер на рынке. Итак, была заложена база великого социального прогресса для рабочих. Социальное государство развивалось. Норвежская или Скандинавская модель начала своё существование.
С момента основания в 1887 г. до классового компромисса 1935-го Рабочая партия выступала как партия социальной справедливости с социализмом в качестве долгосрочной цели. Тот факт, что внутри левого крыла всегда были разногласия по поводу стратегии социал-демократии и тактик, не является в данном случае главным. Важным в этом контексте будет то, что партия сложилась как реальная массовая организация для рабочих. Классовый компромисс, однако, не только способствовал социальному прогрессу; он также продемонстрировал непредвиденные эффекты. Сам по себе компромисс и центральная роль Рабочей партии в его реализации через политику оказывали сильный трансформирующий эффект как на организацию партии, так и на её политику. Это развитие составляло материальную базу для политико-идеологической трансформации и дерадикализации партии, в том числе, через развитие идеологии социального партнерства. Короче говоря, партия превратилась из массовой организации для рабочих в администратора классового компромисса. Вот мы и нашли зерна сегодняшнего кризиса социальной демократии.
Норвежская модель и трансформация Рабочей партии
Так называемая Норвежская модель – законнорожденный ребенок идеологии социального партнерства. Существуют небольшие разногласия по поводу того, что такая социальная модель развита на основе компромисса. Как эту модель следует понимать – уже совершенно другой вопрос. Хотя модель является результатом весьма специфического исторического развития в борьбе между трудом и капиталом, в понимании Рабочей Партии она постепенно отделялась от этого фундаментального конфликта интересов. Для работодателей классовый компромисс был тактическим ходом с целью подрыва сильной социалистической ориентации в рабочем движении. Для социал-демократии, однако, компромисс стал высшей формой разума – коллективным чувством, основанном на том факте, что работодатели тоже понимали, что в их интересах скорее сотрудничество, а не борьба, как твердят Норвежские социал-демократы.
Основываясь на идеологии социального партнерства, социал-демократия затем развила всестороннее понимание общества, в котором капиталистическая экономика могла управляться политическим регулированием и вмешательством в рыночные отношения (кейнсианство). Таким образом, мог быть создан регулируемый капитализм, свободный от кризисов, а массовая безработица, нищета и бедствия наподобие 1930-х, оставались в прошлом. Сама классовая борьба была смягчена и сведена к институционализированному коллегиальному соперничеству наподобие двухгодичных переговоров по коллективным соглашениям.
Такое понимание испытало проверку, когда в 1970-х капитализм вновь настиг кризис. Нефтяной кризис, валютный кризис, сырьевой кризис и, наконец, полномасштабный экономический кризис выбили послевоенный период из стабильности и экономического роста. Социал-демократическая политика вмешательства в рынок и регулирования его больше не работала. Параллельно развивались стагнация и инфляция (стагфляция), и рос уровень безработицы. Такой кризис во многом противоречил сложившейся социальной теории и идеологии Рабочей партии. Работодатели и правые политики твердили, что «коллективный разум» уступил место растущей атаке на профсоюзы и государство всеобщего благосостояния. От нанимателей и правого крыла ответом на кризис стал неолиберализм, а не классовый компромисс и коллективные решения. Другими словами, эта атака застала врасплох консенсусно-ориентированное рабочее движение.
Трансформация социал-демократии из массовой организации для рабочих в администратора классового компромисса сделала её неспособной отвечать на атаки. Было решено поддаться неолиберальному наступлению. Постепенно сами социал-демократические партии перенимали всё больше и больше неолиберального: приватизация, дерегулирование и перестройка государственного сектора в рыночно-ориентированные, вдохновленные Новым государственным менеджментом, модели организации и управления. Это способствовало дальнейшему укреплению неолиберализма внутри Рабочей партии, поскольку ей принадлежала значительная часть государственной бюрократической прослойки, которая осуществляла эту трансформацию и где многие оказались высокооплачиваемыми директорами с серьезными личными интересами. Итак, социальный базис партии был изменен, из-за чего стало весьма сложно вернуться к прежнему курсу или изменить текущий.
На самом деле, изменить политическую организацию – непростая задача. Здесь замешаны серьезные экономические и политические интересы, в том числе, конечно, карьеризм.
Однако сегодня не только социал-демократия находится в состоянии борьбы. Обе основные силы европейского послевоенного политического пространства испытывают огромные проблемы и серьезные политические потрясения. В нескольких западноевропейских странах доминировала борьба между социал-демократами и так называемыми социально-ответственными консервативными партиями, и они часто менялись местами. Обе были привязаны к классовому компромиссу в разных формах, и это характеризовало их политику. Сейчас, однако, соотношение экономических и политических сил изменилось. Исторический компромисс между трудом и капиталом в значительной степени разрушен, хотя в Скандинавских странах этот процесс идет медленнее, чем в остальной Европе.
Разрешение кризиса заключается в создании реальной левой альтернативы
Итак, мы имеем дело не только с кризисом социал-демократии, но и с европейской послевоенной политической моделью, основанной на историческом классовом компромиссе, который рушится. В первой фазе данного политического кризиса сформировались крайне правые партии, а именно: Национальный фронт во Франции, так называемые Партии свободы в Австрии и Нидерландах и Партия прогресса в Норвегии. Отсутствие какой-либо альтернативы со стороны социал-демократических и левых партий означает, что они должны взять на себя свою долю ответственности за эти обстоятельства. Они не проводили политику по противостоянию неолиберальным атакам на общественные успехи, достигнутые в государстве всеобщего благосостояния. В последние годы, однако, мы увидели, что новые политические силы растут и на левом фронте (Syriza в Греции, Podemos в Испании, Momentum в Великобритании и новоиспеченная Power to the People в Италии). Это молодые и незавершенные инициативы, которые могут проваливаться (как Syriza) или обретать успех, в любом случае, будут развиваться через борьбу и испытания, победы и поражения.
Существует мало признаков того, что Рабочая партия сможет трансформироваться в освободительную силу в сегодняшней ситуации. Социальная база для радикального обновления слишком слаба, а организационные барьеры слишком сильны. Что значит возродить социал-демократию – тоже вопрос. Тезиса позднего норвежского партийного идеолога о том, что «социализм – это политика, которую Рабочая партия проводит в любое время», вряд ли достаточно. По мере того, как социальные проблемы растут, и всё больше людей чувствуют себя неуверенно и незащищено, любая левая партия должна вырабатывать более радикальные альтернативы, видения и решения, сильно отличающиеся от центристских и правых.
В отсутствие реальных альтернатив, партии существующего социал-демократического порядка, вероятно, еще смогут выиграть выборы и без какой-либо глубокой трансформации: разочарованные избиратели переходят от одного политического варианта к другому, как только понимают, что предвыборные обещания нарушены. Это вряд ли сильно поможет лидерам современных охваченных кризисом социал-демократических партий. Растущее число рабочих, в частности, молодежи, ставит вопрос о более радикальных решениях.
Иначе говоря, согласно знаменитому изречению Антонио Грамши: «Кризис конкретно состоит в том, что старое умирает, а новое не может родиться. В этом междуцарствии появляется большое многообразие болезненных симптомов».
Автор: Асбьерн Вал (Asbjørn Wahl) — директор Кампании за социальное государство, советник Норвежского профсоюза муниципальных и центральных работников, вице-президент Секции работников сферы дорожного транспорта в Международной федерации работников транспортной сферы, автор «The Rise and Fall of the Welfare State» [«Взлет и падение государства всеобщего благосостояния»].
Источник: “Socialist project” https://socialistproject.ca/2018/02/crisis-social-democracy/
перевод: Ошевнева Елизавета
