Сообщество «Трансцендентальный кот», партия «Экзистенциальная Россия» и сайт «Тлента.ру» сообщают, что жизнь — бесцветный хаос без смысла, надежды и счастья.
Эстетика новой безысходности — это пепельно-серые фотографии, сюжеты, инспирированные сразу романтиками и фильмами ужасов, посты с тегом «все-тлен». Кладбища, дремучие леса и пустынные улицы. Траурные котики. Облако боли. Экзистенциальная пыль. Построк.
Прежняя, мрачная и брутальная, готика (черепа, летучие мыши, браслеты и ошейники с шипами) сменяется риторикой беспросветности, обреченности и одиночества.
Выхода нет. Ты один. Жизнь прожить не поле перейти.
Вот маленький мальчик в «Поле чудес» отгадывает слово «безысходность», Екатерина Андреева в новостях сообщает, что жизнь — боль, а кот Леопольд призывает гнить дружно.
К постоянным героям демотиваторов — котикам и поп-звездам — присоединяются Хайдеггер и Кьеркегор. Сайт «Тлента.ру» каждой новостью напоминает о бренности и бессмысленности жизни (что особенно прекрасно, учитывая, что информационные поводы — те же, что и на всех прочих «лентах»). Подправленные версии поп-звезд: Пресняков в облике Депреснякова, Петросян в облике Депресяна, группы «Кости из будущего» и «Ляпис Трупецкой» самим своим наименованием призваны выразить всю боль нашего времени.
В блогах безысходность приобретает вид тэгового заклинания и распространяется на следующий спектр тем:
надо учить физику, а не хочется. жизньболь, всетлен, безысходность
холодильник опустошен, готовить лень. жизньболь, всетлен, безысходность
25 марта. Метель. жизньболь, всетлен, безысходность
В общем, это Shit happens, ставшее константой, вечное предчувствие game over, пичалька, возведенная на пьедестал.
И хотя семантическое поле той же «пичальки» не предполагает столь тотальной обреченности и отсылает скорее к мимолетному огорчению от случившегося fail’а, тем не менее на уровне глубины чувства они с новой безысходностью — одного поля ягоды. Это простая пропорция: интернет-безысходность так же относится к ощутимой безысходности, как пичалька — к печали. Иными словами, та безысходность, которая стала мемом и теперь гуляет по сети, имеет весьма опосредованное отношение к самому чувству. Специальный сконструированный значок на подобие смайла: чистая видимость, быстрое распространение, не опасно для жизни.
Это как когда строчка Пушкина «И жизнь, и слезы, и любовь», становится названием автобиографии певицы Валерии — она сразу и неизбежно приобретает совсем иное звучание.
И ведь не скажешь, что само по себе чувство сейчас не актуально. Удушающие законы — принимаются, культурные издания — закрываются, весна все не идет, а физику действительно надо учить… Вот только сетевая безысходность вовсе не равняется чувству и к чувству не отсылает.
Другой вопрос, почему она вдруг появляется в недрах нашей оптимистичной и бодрой массовой культуры. Варианты ранжируются от «тупо прикольно» до семиотического анализа, рассматривающего каждый демотиватор как сложную игру знаков; от очередного доказательства антицерковных настроений и политического хода «Экзистенциальной России» до следствия метеорологических катаклизмов… (конечно, ряд можно продолжить).
Культурные истоки и параллели новой безысходности также на редкость многообразны: бунт и одиночество романтиков, рефлексия экзистенциалистов, эстетика декаданса и находки разных субкультур.
Но, думается, все это аллюзии, лежащие на поверхности и не имеющие прямого отношения к сути дела. Конечно, «Вконтакте» — известный рассадник экзистенциальной мысли, и все же я склонна предположить, что в основе интернет-безысходности лежит не особое переживание существования, а скорее что-то сродни троллингу.
В последнее время из довольно узкого понятия сетевой провокации троллинг превратился в один из универсальных модусов высказывания. В отличие от злосчастного технологизированного лайка он способен принимать самые разные и подчас неожиданные обличья.
Троллинг — это когда невозможно нащупать грань между серьезностью и иронией, когда важен сам по себе процесс, а привычные интерпретации не работают, потому что главная и часто единственная цель троллинга — сам троллинг.
Скажем, приходя в сообщество начинающих дайверов, тролль начинает рассказывать истории «из жизни»… по мотивам фильма «Челюсти». Казалось бы, зачем тревожить священный покой людей, желающих погрузиться в морские пучины? Разумные аргументы, призывы к сознательности и морали не работают; весь смысл — в том, чтобы вызвать реакцию.
В той же логике, кстати, работает и государственный троллинг. Например, антитабачная кампания: предостережения насчет мучительной смерти на пачках сигарет могут создать ложное ощущение, что если курить не будешь, то и мучительной смерти избежишь.
Единственный способ справиться с троллингом — игнорировать его, спокойно нырять и спокойно закуривать (в качестве отдельной опции можно также думать «Все-тлен»).
Иными словами, троллинг, помимо развлекательной, невольно выполняет и обучающую функцию: учит здоровой отстраненности, рефлексии, терпению и смирению.
В случае с новой безысходностью он работает так: привычный и/или авторитетный образ (Кот Леопольд, Якубович, Хайдеггер) воспроизводится и помещается в неуместный контекст (в нашем случае — в серую краску). Мем-безысходность — это реакция на приторную сказку, которую настойчиво предлагает массовая культура, на глянцевые фотографии, убеждающие, что мир ярок и прекрасен, на рекламу, возвещающую, что будущее зависит от тебя, на новости, убеждающие, что в жизни все время происходит что-то необычайно важное. Это троллинг, который можем разделить мы все, ведь он касается двух вещей, от которых никому не сбежать: смерти и массовой культуры.
Впрочем, социальные сети, блоги и интернет-сообщества существенно преобразовали понятие «поделиться». Это раньше делились с дневниками и друзьями, а сегодня — в лучшем случае, с френдами. В этих условиях серьезность или искренность — это слишком рискованно.
Подобно тому, как публичные пространства XVII-XVIII веков сформировали определенный тип публичного поведения и коммуникации — скажем, светскую беседу; интернет-пространства порождают свои правила игры. И если где-нибудь в Англии эпохи Регентства самой привлекательной была роль денди, то самая выигрышная позиция в сегодняшней сети — тролль, балансирующий на грани между серьезным и несерьезным.
Поэтому безысходность становится мемом, который одновременно и отражает что-то витающее в воздухе, и позволяет свести любое высказывание к нулю. Жизнь-боль, или будущее зависит от тебя — в сущности, не важно. В итоге мы получаем мир, в котором тлен и лайк совсем не противоречат друг другу.
