/ meyerhold.ru
Война. Вечная, неумолимая. Иногда она где-то далеко — и мы вяло реагируем на новости из телевизора постами в фейсбуке. Иногда она за стеной — и мы теряем наших мужчин. Иногда она внутри нас — и мы к ней настолько привыкли, что уже никогда не сможем жить в мире. Виктор Рыжаков поставил в ЦИМе пьесу Натальи Ворожбит «Саша, вынеси мусор» — о неостановимой войне с собственной сердечной недостаточностью.
Современный театр не оперирует четвёртой стеной. Зрители заходят в зал и видят щедро накрытый стол с домашними украинскими кушаньями: сало на сковороде, селёдка, чёрный хлеб, редька и пирожки. Неподалёку стоит неподвижно заглавный герой — Саша (Александр Усердин). Он подсвечен со всех сторон, он — статуя, он — памятник на своём надгробии.
Зрителей приглашают занять места: коленки сидящих в первом ряду почти упираются в кирпичную стену-сцену. На узкой полоске перед этой стеной и развернётся действо.
Киев. Две женщины — Катя (Светлана Иванова-Сергеева) и Оксана (Инна Сухорецкая) готовят поминальный стол. Рассовывают конфеты в кулёчки, пекут пироги, немного ссорятся, очень тоскуют. Умер Саша — муж Кати, отчим Оксаны, офицер украинской армии. Умер странно: вроде и по-мужски, по понятиям, без унизительной лёжки на больничной койке, а просто раз — сердце в ванной прихватило, в момент не стало человека. Но всё- таки не на фронте умер, не на войне: смерть в собственной ванной — разве ж годная это смерть для офицера? Нет человека, но есть его голос: он не ушёл далеко, он пока ещё здесь — и ему обидно. Обидно, что зашили от алкоголя, обидно, что гоняли выносить мусор, что не давали есть карамельки, а всего обиднее — что мирная жизнь оказалась безрадостной. Вот он и мечется на том свете, и голос его — то справа, то слева, фонит, отлетает эхом от кирпича. Обидно и женщинам: они то выясняют отношения между собой, то зовут Сашу вернуться («Не могу!»), то сами пытаются вернуться в спасительный быт («Мама, не кричи — тесто»).
Быт как спасение. На кирпичную стену проецируются пошлые эпитафии. Женщины приносят Саше любимую еду на могилку. Когда в последнем действии в доме появится призрак, в центре внимания окажется новый нагревательный котёл. На войне не отличить правду от фантазии — иллюзорна жизнь, зыбка реальность. Там, за стеной, объявили шестую мобилизацию: мёртвому потерянному поколению снова есть зачем жить. Мёртвые офицеры хотят вернуться, чтобы снова пойти на войну.
В мире, где новости о насилии давно перестали вызывать живые эмоции, пьеса Натальи Ворожбит звучит удивительно точно — она не кричит и не взывает, потому что взывать бесполезно. Она тихо скорбит о потерянной душе, о сердечной недостаточности.
Здесь все герои вызывают сочувствие, здесь всё понятно и всё знакомо. Катя пьёт на могиле Саши не чокаясь. Оксана снова беременна — и готовится назвать своего ребёнка Сашей. Удобно, ведь имя подойдёт, даже если будет девочка. Если будет хоть кто-то. А Саша не может вернуться, пока женщины не дадут на то своё принципиальное согласие. И пока он ждёт, за стеной идёт репетиция. Репетиция новой войны.
/ meyerhold.ru
Пространство решено в эстетике минимализма: никаких декораций, аскетичные чёрные платья на актрисах, «беременность» Инны Сухорецкой — воздушный шарик, который актриса при зрителях же засовывает, хитро щурясь, под платье. В другой сцене она выйдет со скрипкой, будто мистический вестник. Даже кухня, проецируемая на кирпичную сцену, нарисована в стиле мультфильма про Простоквашино. Даже эпитафии, которые могли быть прочитаны на похоронах, нарочито примитивны. С одной стороны, таким образом подчёркивается бедность и простота, ключевые характеристики жизни героев пьесы. В то же время, все эти детали масштабируют эффект условности происходящего, удаляют спектакль от современных реалий и встраивают его во вневременной контекст.
Это не «политический театр», не злободневная история, как может показаться из анонса. Сама вечность говорит с нами голосами Саши, Кати, Оксаны и Клауса Майне.
Единственный громкий аккорд в этом тихом спектакле — финальная песня Scorpions. Wind of Change, ветер перемен — гимн поколения, свет вопреки обступившей тьме. Но этот свет существует только в воспоминаниях. Как быстро бегут года; как мало в жизни счастья; как было когда-то хорошо; как страшно, когда война. Человек умирает — и в памяти остаются только слайды. О мёртвых — только хорошо. Мёртв Саша, мертвы мечты, мертва молодость. Но Оксана снова беременна — и это даёт надежду, что новая жизнь на подходе.
И после спектакля зрителей вновь приглашают к столу — угоститься поминальными пирожками.
