«Мартовским вечером соберутся в «Марте» умные люди посмотреть документальный фильм о современной русской поэзии и поэтах, обсудить его, поговорить с режиссером, оператором. Будут задавать вопросы, спорить. Должно быть интересно и познавательно», — приблизительно такие мысли мечтательно вышагивали в моей голове в то время, как я подходила к небольшому по столичным меркам московскому арт-кафе «Март», поселившемуся […]
О фильме «Фауст» можно говорить долго: можно говорить, как о завершающей и обобщающей части кинотетралогии о власти («Молох», «Телец», «Солнце»), можно сравнивать с литературным первоисточником (от которого, по сути, остаются только название, немецкий язык и основная тема), можно вспомнить особое значение, которое имеет трагедия Гёте для русской литературы, можно перейти к проблемам кинопроката в России, вспомнив историю создания фильма и трудности, с которыми сталкивается прокат картины на родине режиссера.
Картина открывается цитатой: «Вы только представьте себе - ясный зимний день, разверстая могила. В изголовье - белые цветы. Кругом скорбные лица друзей и родственников. В бледном декабрьском небе тают звуки похоронного марша... И тут - поднимаетесь вы, смертельно бледный, нарядный, красивый, усыпанный лепестками гладиолусов. Заглушая испуганные крики толпы, вы произносите:
- Одну минуточку, не расходитесь! Сейчас я поимённо назову людей, которые вогнали меня в гроб!..».
Фотографии, записки, мемуары, воспоминания и комментарии близких, записи выступлений великой личности, — таков набор материалов, которыми оперируют авторы документально-биографических фильмов (стоит заметить достаточно ограниченный). От перемены мест этих стандартных слагаемых с суммой, как известно, ничего не происходит — на выходе получаются типовые ленты из фактов, дат, мнений, смутных и не очень воспоминаний друзей, знакомых, соседей […]
Без малого столетие назад произошло событие, которое обозначило перелом в киноязыке. Режиссёр, будущий классик неигрового кино, Дзига Вертов совершил легендарный прыжок с грота во дворе Кинокомитета в Малом Гнездниковском переулке. После просмотра записи собственного прыжка Вертов обнаружил, что объектив кинокамеры «увидел» мельчайшие изменения, выражение лица, мимолетные переходы от одной эмоции к другой за время преодоления нескольких метров - то, что недоступно человеческому глазу. Так появилась вертовская теория «киноглаза»: кино не просто фиксирует реальность, но преображает и переосмысляет её. Благодаря открытию Дзиги Вертова кинодокумент обрёл образность.
«Конечно, если тебе двадцать лет, если ты ничего толком не умеешь, если ты толком не знаешь, что тебе хотелось бы уметь, если ты не научился еще ценить свое главное достояние – время, если у тебя нет и не предвидится никаких особенных талантов, если доминантой твоего существа в двадцать лет, как и десять лет назад, […]
18 февраля в актовом зале Русской Христианской гуманитарной академии (РХГА) состоялась открытая встреча с Александром Николаевичем Сокуровым. Организаторами данного мероприятия выступили междисциплинарный образовательный проект Et cetera и РХГА. О фильме «Фауст» можно говорить долго: можно говорить, как о завершающей и обобщающей части кинотетралогии о власти («Молох», «Телец», «Солнце»), можно сравнивать с литературным первоисточником (от которого, […]
10 февраля состоялся специальный выпуск программы «Закрытый показ», совсем не похожий на все предыдущие. Что же так разительно отличает его от прошлых передач, более или менее успешно и постоянно выходящих на протяжении пяти лет? Казалось бы, все как всегда. В студии собрались зрители, на сцене — съемочная группа, на левом фланге обосновалась команда поддержки и […]
Дункан Джонс — сын Дэвида Боуи и режиссер, способный в XXI веке сказать своими фильмами некое новое слово в жанре кинофантастики.
К наступлению 2012 года редкий житель земного шара, имеющий доступ к телевизору и интернету, может пожаловаться, что остался морально неподготовленным к самому обсуждаемому событию последнего времени - грядущему Апокалипсису. В XXI веке вместе с актуализацией эсхатологических ожиданий увеличилось и количество фильмов, посвященных данной тематике.
К наступлению 2012 года редкий житель земного шара, имеющий доступ к телевизору и интернету, может пожаловаться, что остался морально неподготовленным к самому обсуждаемому событию последнего времени — грядущему Апокалипсису. В XXI веке вместе с актуализацией эсхатологических ожиданий увеличилось и количество фильмов, посвященных данной тематике. 1998 год ознаменован выходом двух кассовых фильмов об Апокалипсисе — «Армагеддон» […]
Наконец-то у нас появилось странное кино. Странное не потому, что его создателям что-то не удалось, а потому, что сама по себе жизнь во многих своих проявлениях — довольно нелепая штука.
На исходе января в широкий прокат вышел долгожданный фильм Сергея Лобана «Шапито-шоу». Долгожданный сразу в двух смыслах: потому что, завершенный еще в 2010 году, он начал демонстрировался в 2011 на различных фестивалях, где успел собрать ряд призов (в том числе «Серебряного Георгия» на 33-м ММКФ и гран-при и «Золотую лозу» на «Коношоке»); но еще потому, что свою предыдущую (и первую полнометражную) картину - культовую, хотя почти любительскую и совсем малобюджетную «Пыль» Лобан снял еще в 2001 году, а вышла она только в 2005.
Дункан Джонс – сын Дэвида Боуи и режиссер, способный в XXI веке сказать своими фильмами некое новое слово в жанре кинофантастики. Пока на его счету всего две картины «Луна 2112» (Moon, 2009) и «Исходный код» (Source Code, 2011), но обе они, помимо нетривиального и увлекательного сюжета и даже оригинального киноязыка, отличаются от популярных образцов жанра не только социальным (что, в общем, не редкость), но и экзистенциальным подтекстом.
Наконец-то у нас появилось странное кино. Странное не потому, что его создателям что-то не удалось, а потому, что сама по себе жизнь во многих своих проявлениях — довольно нелепая штука. Если в западном кинематографе тем, кто хотел их увидеть, всегда хватало картин, где странные, плохо вписывающиеся в окружающую действительность (и в основанные, в том числе […]
Фильм «Высоцкий: спасибо, что живой», вышедший на экраны 1 декабря, производит двойственное впечатление. Яркий образ главного героя, трагедия таланта, оказавшегося в плену наркотиков, не может оставить равнодушным. Но, когда на первый план выходит история про «страшных, но ограниченных советских чекистов», фильм едва не превращается в пародию на кинокартину «Жизнь других», что явно не делает его сильнее.