В обычной школе, за железной решеткой есть особый класс, где занимаются «дети с ограниченными возможностями». Проблемы у них разные: родовые травмы, эпилепсия, сильное заикание… но все учатся вместе, по специальной программе, с которой они точно не сдадут ЕГЭ. В лучшем случае им придется всю жизнь клеить коробочки или сортировать спички, но это их совсем не волнует — пока.
Первого сентября появляется новенькая, красавица Лена Чехова (Мария Поезжаева), ее в инвалидной коляске привозит робкая мама, и они сразу попадают под словесный обстрел суровой директрисы. Но Лена счастлива. Она полжизни провела в четырех стенах на домашнем обучении и возможность общаться со сверстниками каждый день кажется ей таким подарком, по сравнению с которым все остальное ерунда. Одноклассники сразу принимают ее в свою компанию, сами организуют дежурства, чтобы по очереди привозить ее в школу и провожать домой — конечно, только мальчики. Конечно, влюблены.
Идиллия рухнет неожиданно и трагично, как это часто случается у быстро взрослеющих детей.
Необычный фильм, красивый и неоднозначный. Снят очень мягко, с нежностью, даже самые тяжелые сцены все равно словно криминальная сводка в пересказе романтичной отличницы. Он про других. Здесь есть недостатки, которые легко списать на неопытность, и достоинства, делающие кино интересным и неожиданным явлением. Режиссер Иван И. Твердовский хватается за разные темы, рискуя запутаться в главном. Рассказ о внезапной жестокости обделенных детей, незрелости нашего общества, страшной запущенности образовательной системы, наивности или просто дремучей зоологии, которая спит в каждом человеке — множество сюжетных линий, которые не всегда сплетаются в прочные узлы.
Сначала мы видим хороших детей. Обычных, веселых и общительных. Такие не могут сделать того, что случится позже, то есть люди непредсказуемы и опасны и бывает на свете все, но у художественного произведения свои правила, здесь необходимо показать закономерность событий, даже если это абсурд — убедить зрителя, что все должно было случится именно так. Этой очевидности здесь не хватает.
Важные мысли нуждаются в повторении, если не акцентировать, они просто затеряются в цепочке событий. Нужен маршрут, карта, но не обязательно подробное перечисление: иногда достаточно просто намекнуть, подвести зрителя и дать возможность догадаться. К примеру, сильно подчеркивается социальный пафос: поучительная речь о формализме и безалаберности работников, установивших пандус для инвалидной коляски кое-как. Это становится искусственным и лишним, когда мама Лены (Наталья Павленкова) сама опускается на колени и драит полы в школьном коридоре, потому что это ведь они запачкали, коляской своей наследили. И чувствуешь жгучую боль ненужного, мешающего всем человека, который уже не знает, куда идти. Потому что лучшее — враг хорошего, рядом в одном фильме им не по пути.
Персонажам немного не хватает предысторий. Лена — милая умная девочка выросла дома с доброй беспомощной мамой. Она сразу раскрывается всему классу, легко, напрямую тянется к замкнутому Антону (Филипп Авдеев). Неопытная, не знающая стыда, очень обаятельная, но ближе не подойти, мы не видим внутренних переживаний, не остаемся с ней наедине, она всегда на людях. Такая дистанция мешает понять героиню, поведение Антона тоже никак не объясняется. Это вносит в историю о первой любви отстраненность, рассеивает магию. Хотя интимная сцена в облезлом общественном туалете все равно получилась действительно нежной и пронзительной, без привычного жеманства или пошлости, резкой и целомудренной одновременно.
Это, безусловно, выдуманный мир, напоминающий старые фильмы для детей и юношества с солнечными окнами школьного класса, пионерским задором и гвоздиками в руках учительницы. Валерия Гай Германика существует где-то в параллельной вселенной. Здешние дети — почти тимуровцы. Они создают какое-то неопределенное, но удивительно уютное пространство. Оно ни на что не работает и даже противоречит сюжету, но на них хочется смотреть и слушать, они играют не то, словно из другого фильма, но это определенно живые настоящие люди. Такое неожиданное свойство, когда веришь не полностью, но очень хочется поверить до конца.
В финале они не меняются, но почему-то все идет наперекосяк. С теми же лицами, с той же конфетой в зубах они вдруг, словно роботы, совершают ужасное и спокойно расходятся по домам. Просто так.
Процесс поиска оригинального киноязыка продолжается, наши фильмы наконец становятся похожими на нас сегодняшних, перестают дублировать заграничный мейнстрим или прекрасное, но чужое авторство. «Класс коррекции» все еще дрейфует во времени, то забегая в светлое будущее, то вспоминая о мягко ретушированном прошлом, но его герои гораздо ближе к нам, чем леденцовые юнкера, офицеры или шпана из 90-х. На экраны пришли новые люди, умеющие жить прямо сейчас.
