Вышедший на российские экраны в апреле фильм «Generation П» по своей важности для отечественного кинематографа вполне способен стать тем, чем стал в свое время одноименный роман. В картине, срежиссированной Виктором Гинзбургом, высокому уровню постановки соответствует высокий уровень гражданской сознательности, что не может не вызвать восхищения. История из смутных девяностых была перенесена в настоящее и не только не потеряла актуальности, но напротив – стала еще более злободневной.
Картина Гинзбурга уникальна по многим показателям. Прежде всего, это внесистемный продукт, не зависевший в производстве от крупных отечественных кинокомпаний и топ-продюсеров, получающих государственное финансирование. Возможно, режиссер не побоялся ввязаться в эту многолетнюю авантюру отчасти из-за того, что не связан с российской действительностью. Виктор Гинзбург родился в России, в самом конце 80-х уехал в США. В начале нулевых он вернулся на родину, выучившись на клипмейкера и приобретя опыт съемок любительского кино. Книга Пелевина вдохновила его, и он уговорил автора на экранизацию. Сам Пелевин поначалу попытался как-то войти в процесс, но потом отдалился, признав роман не поддающимся экранизации. Съемки в итоге растянулись на три с половиной года, а всего работа заняла почти семь лет (ее затормозил кризис 2008). Однако Гинзбург смог отстоять независимость своего подхода и не пошел на компромисс с теле- и кинокомпаниями, не привлекли его и деньги Министерства культуры. Во многом это случилось благодаря материалу, изобилующему рекламным контентом, который можно было обратить в продакт-плейсмент.Однако режиссер был неумолим и тут, – он отказался от навязчивых приемов продакт-плейсмента, оставив за собой право «похулиганить», что также увеличило время работы над проектом.
В итоге получился фильм, миновавший привычные схемы создания отечественного кино, включающие в свои алгоритмы идеологическую стерилизацию конечного продукта. Примеров такого кино у нас немного, и нельзя сказать, что все они были удачны с художественной точки зрения. «Generation П» на голову выше всех этих независимых продуктов по художественной части, а также остроте гражданской сознательности. Можно сказать, что это лучший фильм нового века, рассказывающий о девяностых.
Главный герой фильма Вавилен Татарский относит себя к так называемому «Поколению «Пепси» – тем, кто видел в этом напитке метафору западного образа жизни и с надеждой воспринял разрушение старого порядка. Финансовые трудности приводят Татарского в рекламный бизнес, где он обслуживает быстросменяющуюся элиту. Девяностые проходят перед его глазами словно в наркотическом трипе: бандиты, кавказцы, бизнесмены, и, наконец, политики. Попав в сферу, в которой крутятся большие деньги, Татарский начинает заниматься генерированием идей для политических сил. Талант выводит его в лидеры и связывает сакральными узами с тайными богами мирового порядка.
История, описанная в романе, опубликованном в 1999 году, рассказывала о медиавойнах конца 90-х. За книжными персонажами и ситуациями угадывается фигура Гусинского с принадлежащим ему тогда каналом НТВ, который воевал против Кремля. История яркая, но мало кому сейчас интересная, и в особенности молодому поколению, которому в то время было не до политики. Но Гинзбург совершает немыслимый кульбит и вводит в сюжет фигуру политика Смирнова, отсутствовавшую в романе. Этот герой, простой шофер, в фильме с помощью новейших виртуальных технологий за небольшой промежуток времени становится известной личностью и важной политической фигурой. Учитывая исторические аналогии и актерскую карьеру Андрея Панина, в прошлом сыгравшего Путина в картине «Поцелуй не для прессы», этот образ – сильная политическая сатира, немыслимая для массового российского кинематографа. Актеров в фильме вообще любо-дорого наблюдать: помимо высокого уровня мастерства, можно отметить, насколько непривычно они смотрятся в неконъюнктурных ролях. Зритель не просто отвык – ему даже и не приходилось видеть подобного вызова системе! Например, после «Generation П» совсем по-другому смотришь на Михаила Ефремова, упрочившего свою позицию инакомыслящего участием в проекте «Поэт и гражданин».
Художественная сторона картины выше всяких похвал. Художники по костюмам и декорациям сделали все максимально качественно. Режиссер стремился перенести на экран даже мелкие детали романа. Если стол Азадовского в романе походил на танк, то и в фильме он выглядит соответствующе. Режиссер использовал опыт съемок рекламы на все сто и органично включил коммерческую стилистику в действие фильма.
В романе все кончается неопределенно. Читатель прощается с состарившимся Татарским, который растворяется в виртуальной вечности. Гинзбург в картине повторяет эту сюжетную линию, но изменяет контекст сцен с медиа, отчего они десакрализуются. Так как Татарский работает в Отделе компромата, то и продукция, которую он создает, должна быть виртуальной, что и происходило по сюжету книги. Однако многие сцены, якобы сфабрикованные Отделом компромата, знакомы нам не по виртуальной действительности (поведение пьяного Ельцина в Германии), что заставляет критически взглянуть на политику в целом. Тем не менее, сюжет картины подталкивает зрителя к выводу, что вся политика в России, существующая только внутри телевизора, виртуальна по своей природе. Этот революционный эффект, сравнимый с тем, что производит «Матрица», куда важней всего остального в фильме, включая и рассуждения о поколении: поколение Пепси выросло и поменяло свои вкусы, теперь оно выбирает Коку, так как ее удобнее принимать разными способами. Нам, зрителям, вполне по силам воспринять призыв Пелевина/Гинзбурга и изменить действительность, вымарав из нее виртуальных господ, делающих вид, что они управляют людьми через телевизор и с помощью айпада.
Таким образом, в российском кинематографе появилось важное гражданское высказывание. Увы, из-за своей единичности оно рискует потонуть в хоре фальшивых голосов. Но эта картина не только взращивает гражданскую сознательность: не менее важно и то, что она является важным документом эпохи – Гинзбург навечно зафиксировал дух девяностых на кинопленке. Режиссеры, обращаясь к недавнему прошлому, как правило делали акцент на криминальной составляющей, которая разумеется не отражала всей гаммы происходившего. Самый главный фильм 90-х «Брат», как и «Бумер», «Антикиллеры» и недавняя «Чужая», являлись, по сути, жанровым кино, в котором эпоха демонстрировалась через прицел оружия. Поэтому «Generation П» является важной рефлексией о девяностых: фильм создан во время, не настолько удаленное от описываемых событий, чтобы зрители не смогли адекватно сопоставить его с жизненным опытом. Пройдут десятки лет, к теме девяностых будут обращаться еще не раз – задача осмысления этого периода ляжет на плечи тех, кто не жил в то время, и важность «Generation П» как незамутненного источника будет со временем возрастать и возрастать.
