Режиссер Кэтрин Бигелоу со своим фильмом стала известна на постсоветском пространстве лишь благодаря соперничеству с «Аватаром» – нашумевшей картиной ее бывшего супруга Джеймса Кэмерона. Пикантный личностный момент в борьбе за премии американской киноакадемии приятно возбуждал интерес обывателей. Однако, по существу, они остались равнодушны к очередному фильму «про войну», несмотря на его богатый урожай из шести «оскаров» – включая самые престижные номинации за лучший фильм, сценарий и режиссуру. Картина Бигелоу почти незаметно прошла у нас в ограниченном прокате, под названием, которое не имеет ничего общего с оригинальным «The Hurt Locker» – «Сундук боли». Как пишут в сети, эта идиома означает на сленге мифологическое место, в который попадают подорвавшиеся на минах саперы – по аналогии с «сундуком Дэйви Джонса» у моряков. Другие видят в ней сленговое название опасных военных миссий, стрессовых ситуаций, или же прозвище ящиков, куда помещают личные вещи погибших солдат. Российские переводчики с очевидностью желали смягчить мрачное название фильма, который и без того не вызвал интереса у публики, и привлек ее внимание лишь задним числом, после своего неожиданного успеха в противостоянии с завоевавшим мир «Аватаром».
Эта решительная победа действительно выглядит чем-то большим, чем продолжение частного конфликта распавшейся режиссерской семьи, перенесенного в мир большого кино. Ведь она кажется символическим реваншем американских морпехов – которых очень прозрачно вывел у себя в футуристической ленте Кэмерон, над аборигенами расы на`ви – слишком похожими на бесхвостых жителей стран, где американские войска защищают от «туземцев» интересы американского бизнеса.
Сюжет «Повелителя бури» повествует о буднях американских саперов в оккупированной арабской стране – где местные мальчишки продают им диски с жестким порно и закидывают камнями их бронемашины. «Идея заключалась в том, чтобы снять первый фильм о войне в Ираке с точки зрения солдат. Мы хотели показать то, что вы не увидите по новостным каналам», – говорил сценарист и продюсер фильма, журналист Марк Боал, который провел несколько месяцев вместе с саперным взводом в Ираке. Сюжет ленты действительно не содержит в себе никаких изысков. Саперы армии США во главе с полубезумным сержантом Джеймсом, демонстрирующим презрение к опасности и взрывчатке, пытаются разминировать заложенные федаинами фугасы, попадая под обстрел вместе с наемниками из частной военной корпорации. А в свободное время напиваются в хлам виски, играют в компьютерную игру «Gears of war» и обмениваются репликами о том, что их, в общем-то, никто и ничто не ждет дома, в Америке – даже самого Джеймса, у которого остались там сын и жена. Рутинность и бессмысленность этого существования удачно перемежаются с в меру напряженными сценами саперного ремесла – обеспечивая необходимый эффект «саспенса», с претензией на документальность изображенных в картине сцен.
«Повелитель бури» подчеркнуто претендует на отстраненный взгляд в сторону трагедии иракской войны. В нем нет восторженного ура-патриотизма, но нет и жесткой, последовательной критики американских оккупационных войск, характерных для картин Майкла Мура и Пола Хаггиса. Точнее, она присутствует здесь очень дозировано – к примеру, в циничной сцене с полковником Ридом, запретившим оказывать помощь умирающему иракцу. Однако даже этот инцидент смотрится закономерным эпизодом в череде бесконечных военных будней. Фильм Бигелоу как бы отражает нынешнее состояние американского общества, спустя год после победы Барака Обамы, когда стало очевидным, что позорная война в Ираке и Афганистане будет продолжаться и дальше – совсем как во времена Буша. И либеральным критикам приходится смириться с этим фактом – равно как и с очевидными кровавыми преступлениями этой войны, давно потерявшими сенсационность и вызывающими равнодушие у большинства привыкших к ним американцев. Это точное попадание в жилу общественных тенденций обеспечило ленте неожиданный для многих звездопад престижных наград. Взгляд на войну как на рутинную, хорошо оплачиваемую работу солдата, или на его профессиональное хобби, заменил прежний взгляд на войну как на кровавый кошмар – в том духе, как смотрел на нее когда-то Фрэнсис Форд Коппола в своем «Апокалипсисе сегодня». Так что только особый риск работающих со взрывчаткой саперов вызывает выброс адреналина у наблюдающей за ними публики.
«Повелитель бури» резко контрастирует с картиной «В долине Эла», снятой в 2007 году по мотивам статьи в журнале «Playboy» авторства того самого Марка Боала. Главный герой этого фильма – типичный американский патриот, ветеран Вьетнамской войны – узнает, что его погибший по возвращению из Ирака сын издевался над раненными, накачиваясь наркотиками, алкоголем, и снимая это на свой мобильник. Наткнувшись на тотальную ложь военных и гражданских чиновников, отец покойного «героя Америки» демонстративно поднимает перед домом перевернутый национальный флаг, выражая этим крах своих патриотических убеждений. Эта лента, снятая Полом Хаггисом с участием голливудских звезд Томми Ли Джонса, Шарлиз Терон и реально служивших в Ираке солдат, была знамением заката эпохи Буша и художественным выражением протеста либеральной интеллигенции. Спустя три года этот протестный пафос сменился апатией и разочарованием «Повелителя бури» – который призывает зрителя «принимать жизнь такой, как она есть», и смотреть на войну «глазами солдат», смирившись с кровавыми буднями оккупации.
Здесь будет уместно провести параллели с критикой израильской мультипликационной ленты «Вальс с Баширом», высказанной в статье Михаила Магида. Несмотря на свой более или менее выраженный антивоенный подтекст, современное кино почти всегда показывает войну через призму чувств и мыслей агрессоров и оккупантов – тогда как противостоящие им «аборигены» служат здесь не более, чем статистами: в виде всегда подозрительных туземцев, атакующих фанатиков-«террористов» или же их мертвых тел. «В пространстве кинокартины у жертв нет никакого внутреннего мира. Они – объект чужой рефлексии. Они практически теряются на фоне богатого красочного внутреннего мира убийц. Арабов, конечно, жаль… жаль так, как бывает жаль бессловесных тварей на бойне», – пишет об этом Магид. И альтернативное видение дискриминации и войны, новаторски поданное в «Районе №9» Нила Бломкампа, совсем не случайно осталась без наград кинокритиков.
Конечно, картина Бигелоу достаточно реалистична, чтобы честно продемонстрировать скудость и пустоту «внутреннего мира» американских солдат – но общий посыл этой критики в полной мере применим к ее оскароносной ленте. Всякая попытка показать войну глазами жителей Ирака, уже потерявшего в ней свыше миллиона человек, стала бы неприемлемой для общественного сознания США, отягощенного глубокими комплексами имперского колониализма. Ведь даже «Аватар» Кэмерона, несмотря на его нарочитый антиколониальный пафос, на самом деле, отображает старые комплексы либералов от американской культуры – давних потомков захвативших американский континент сеттлеров. Даже становясь на сторону «туземцев», они все равно видят в них дикарей, нецивилизованных существ из «мира природы». А значит, по-прежнему смотрят на них глазами своих беспощадных, жадных до богатств чужой земли предков. Этот болезненный комплекс американской интеллигенции прослеживается в разножанровых литературных работах и в целой плеяде голливудских картин – вроде «Неукротимой планеты», «Танцев с волками», «Звездного десанта», «Следопыта» и мультика о Покахонтас.
В «Повелителе бури» выделяется лишь концовка – эпизод, когда ненадолго вернувшийся на родину сержант Джеймс растерянно стоит возле полки супермаркета, заставленной одинаковыми пакетами с кукурузными хлопьями. «С одной стороны мы видим пыль, кровь и детей, которые бросают камни в «Хаммер» – все это усиливает образ жестокой войны. А с другой – чистый безопасный супермаркет с горами товаров – образ американской потребительской жизни», – рассуждает об этом Марк Боал. Однако финальные сцены фильма представляют собой нечто большее, чем параллель между кровавой бойней Ирака и мирной, но столь же бессмысленной жизнью метрополии – которая, впрочем, заканчивается в ее гангстерских кварталах. Играя с маленьким сыном, Джеймс вслух говорит, что война осталась единственным содержанием его жизни. Сценарий фильма опускает за кадром социальные причины этой психологической катастрофы. Мы не видим, как было воспитано это поколение потребителей товаров из супермаркетов. Нам не говорят, что превратило их в брутальных убийц, ни во что не ставящих жизни покоренных ими народов. Но, глядя в пустые глаза Джеймса, признавшегося, что в его жизни осталась только война, понимаешь, что перед нами безумные глаза всего этого поколения.
И тогда становится ясно, почему война «глазами солдат» на самом деле выглядит так, как в опубликованном на днях видеоролике, запечатлевшем циничный расстрел журналистов и мирных иракцев. Убивая их с борта вертолета, солдаты армии США выкрикивали – «Поджарь их!» – «Light 'em up!», называя свои жертвы «мертвыми ублюдками». Или так, как на сценах пыток заключенных в тюрьме «Абу-Грейб», заснятых на камеры мобильных телефонов американцев. Или же так, как в последних кадрах украинского оператора Тараса Процюка, успевшего снять танк, убивший его вместе с коллегой – прямо в багдадской гостинице «Палестина».
Никакие профессиональные ухищрения операторов Кэтрин Бигелоу, снимавшей свой фильм любительскими камерами, в модной псевдодокументальной манере, не могут сравниться с действительной драмой этих кадров из запертого в «сундуке боли» Ирака. Ведь будни оккупационной войны засняты в них глазами убийц и жертв – но без тонкой ретуши Голливуда.
