«Это ужас, котики» — сборник, один из составителей которого, Дмитрий Кузьмин — фигура весьма одиозная, но в окололитературных кругах хорошо известная. Кузьмин сделал довольно много, во всяком, случае, он позволил энному числу литераторов издать книжки, поучаствовал в организации энного количества фестивалей, создал литературный журнал «Воздух» и по сию пору остаётся главным пропагандистом верлибра в наших пенатах. В конце концов, можно сказать, что это уже и не человек, а своеобразная культурная институция. Институт по имени Д.Кузьмин позволил многим писателям существовать и печататься в годы, когда денег в России не то что на культуру, а вообще хоть на что-то было не слишком много (их нет и сейчас, но ситуация несколько изменилась).
Кузьмин, мало интересовался тем, насколько качественны тексты, производимые его протеже. Вернее, в его взгляде на литературу всегда был существенный порок: он постоянно принимал тексты, претендующие на новизну, условно говоря, построенные по образцам американской университетской поэзии за «объективно сильные». Под его чутким руководством новые Гоголи, Пушкины, Всеволоды Некрасовы плодились уже не как грибы, а как какие-то дрозофилы. Из этих Гоголей и т.д. абсолютное большинство на самом деле и оказалось такими литературными дрозофилами, и всё же некоторых поэтов, открытых Кузьминым, я уверен, будут перечитывать и спустя сто лет, а это, согласитесь, неплохо. Но сейчас о направлении в целом.
Дмитрий Кузьмин не с котиком и не с кротиком
Литературный проект Д.Кузьмина появился в строго определенный период и, в общем, только в этот период он и мог быть успешен. То есть в период, когда: 1) денег в РФ было мало и 2) Европа и вообще «Запад» считались для РФ образцом. Тогда, по крайней мере, государство благожелательно смотрело на получение иностранных грантов, и не решалось награждать любого из получателей почетным званием грантососа и иностранного агента. Да и само ещё иногда выделяло деньги — на пыль в глаза и демонстрацию, что вот и у нас не хуже, чем в просвещенных странах. Такая ситуация делала копирование европейских образцов более чем экономически оправданным. Но она не могла продолжаться вечно. При благоприятном развитии ситуации, если бы экономика России действительно развивалась, а не лежала 10 лет в реанимационном отделении под нефтегазовой капельницей появились бы внутренние негосударственные источники финансирования, в стране повысился бы спрос на культуру. Тогда направление, порожденное Кузьминым, осталось бы одним из многих и многих, если бы вообще не сошло на нет, хотя, скорее всего, оно продолжило бы своё неяркое существование.
Но, увы, экономический рост идет попеременно с экономическим спадом, Россия остаётся сырьевым придатком Европейского союза и Китая, а это как-то слишком уж ущемляет национальную гордость. Поэтому мы хоть и такие бедные, зато, внезапно, весьма духовные: у нас скрепы духовные теперь из каждой щели торчат — это у них там Содом, Гоморра и хаотическая тьма. Здесь дышит почва и ОМОН, как сказал бы поэт. Проще ведь продавать нефть, когда туземцы уверенны в своей высокой миссии и не будут предъявлять претензии по поводу того, что что-то мы в сравнении с гниющим западом живём скверно. В такой ситуации копирование европейских образцов становится не то что финансово невыгодным, а просто небезопасным. Так что судьба направления созданного Кузьминым становится спорной, а почва шаткой.
Адепты Кузьмина сейчас ещё могут повысить свой престиж, добиться признания, если сознательно идут на конфликт с существующим режимом. Так они и поступают (пока не слишком активно). В сущности, траектория литературного направления, созданного Кузьминым, напоминает траекторию русского демократического либерализма (отражением которого оно и было). Отечественные либералы — демократы 90-х и начала 2000-х хотели сделать как в Европе, или США, но никакой поддержки, кроме государства, у них на территории РФ не было, да и быть не могло. Крупные собственники, на которых либерализм мог бы опереться, здесь изначально рекрутировались из людей государству лояльных, и сами от государства зависели больше, чем либералы. Потеряв поддержку государства, либералы почти лишились всякого влияния, даже среди несистемных оппозиционеров они не слишком заметны и актины (ну да, Кудрин собирает 700 человек в пику собранию писателей у Путина, но разве это собрание что-то решает?). И всё же литература — не политика, здесь могут происходить вещи более интересные, вчерашние либералы могут перекраиваться в самых яростных революционеров, равно как и наоборот, вчерашний революционер может стать самым ярым консерватором.
А теперь, разобравшись в истории вопроса, поговорим о конкретном издании. «Это ужас, котики» — иллюстрированный сборник новых стихов «лучших поэтов, пишущих сегодня по-русски». Так аттестовал сборник в предисловии вдохновитель проекта, куратор курса «иллюстрация» британской высшей школы дизайна Виктор Меламед.
Заявление претенциозное, на самом деле перед составителями не стояло задачи выбрать лучших из лучших: многих важных для сегодняшнего дня авторов в сборнике нет (скажем Андрея Родионова или Марии Степановой). Вообще принципы, по которым книга составлялась неочевидны. Конечно, выбор молодых художников-иллюстраторов был всё-таки ограничен тем набором книг и авторов, который им мог предложить Дмитрий Кузьмин. Подозреваю, в частности, был он ограничен по той причине, что представления учеников БВШД о современной русскоязычной литературе изначально были весьма смутны (не хочу никого обидеть, это только предположение).
Последнее слово оставалось всё же за ними — художниками. Именно они и должны были решить, чьи стихи окажутся в сборнике. Отсев, впрочем, был не жесткий, проявлять особую привередливость художникам и не приходилось: Кузьмин указывает, что им было предложено 32 книги, в сборнике же осталось 25 авторов, если считать, что каждый автор был представлен только одной книгой, не прошли всего 7 человек. Художников изначально было больше, чем книг, из которых они могли бы выбрать тексты (над сборником потрудилось 33 художника), так что в список семи не прошедших должны были попасть поэты, вызывавшие отторжение буквально у всех иллюстраторов поголовно. При этом надо отдать им должное: иллюстраторы действительно были изобретательны: попробуйте, скажем, создать изображение к таким строкам «И разорвал: о, горе зерну / слепая не видит весна крови / летит, а хлеб дома!»…это фрагмент из Василия Ломакина, а ведь Ломакин представлен не одним стихотворением. Да и помимо него поэтический, скажем так, абстракционизм на страницах сборника не редкость. Видимо ученики БВШД всё-таки проиллюстрировали всё, что смогли, всё, что было в их силах.
Дмитрий Кузьмин в авторском предисловии поясняет: «Возникший в итоге срез новейшей русской поэзии довольно разнороден». Разнороден — с этим не поспоришь, однако ответственен за эту разнородность скорее сам Кузьмин, а не студенты иллюстраторы. За двадцать лет существования издательства «Арго-Риск» им выпущен не один десяток книг, в том числе не один десяток книг отличнейших поэтов. Кузьмин говорил в своем жж об издании «Котиков» как о приуроченном к юбилею издательства, по крайней мере, он упоминал об этой книге в связи с юбилеем, хотя, приурочились «Котики», видимо, непроизвольно. Отобрать среди авторов Арго-Риска чуть более тридцати не просто отмеченных наградами или заметных, но действительно важных для современной литературы было бы несложно. Но, тем не менее, такого отбора видимо не было. Рядом с выдающимися поэтами, такими, скажем, как Фёдор Сваровский, в сборнике масса авторов совершенно невыразительных.
Почему именно так? Может быть, Кузьмин и сам следовал провозглашенному во вступительной статье принципу «чем случайней, тем вернее» — то есть 32 автора, отобранных им изначально, отбирались по принципу: что под руку попалось? С другой стороны, книга всё-таки представляет собой учебный проект. И присутствие «невыразительных» авторов в ней может оправдываться именно этим. Иллюстрировать авторов-визионеров, авторов ярких, своеобразных — легко и приятно, создать же картину к тому, чего почти нет, — гораздо сложнее. Собственно, и стихотворение, строка из которого стала названием книги, текст, мягко говоря, не претендующий на то, чтобы занять место в антологии лучших стихов XXI столетия. Шедевр полностью: «Кротики это ужас / Это ужас кротики / Котики это ужас / Это ужас котики». И всё же Михаил Огай создал к этому тексту действительно интересную работу. Она и украшает обложку книги. Именно Михаила должен благодарить Василий Ломакин за то, что, надеюсь, не самое лучшее из сочиненных им стихотворений, дало название сборнику. Не будь её, читатели текст Ломакина просто не заметили бы.
Иллюстрации Ксении Пантелеевой к стихотворению «Что кот сегодня делал?»
Заглавие, каким бы случайным оно ни было, всё же обыгрывается, во всяком случае, завершает книгу моностих Насти Денисовой «Что кот сегодня делал?». Хотя и это можно считать лишь совпадением: пастернаковский принцип (то самое «чем случайней, тем верее») составителями просто таки культивируется. Порядок и логика здесь не ночевали. В оглавлении указано, что на стр. 159 находится стихотворение Данилы Давыдова, тогда как располагается там всё же процитированный выше моностих Денисовой. В оглавлении написано, что тексты Сергея Круглова мы обнаружим на страницах 5-6, кого мы видим на стр. 5-6? Правильно: Владимира Кучерявкина, который, к слову, должен, согласно всё тому же непонятно зачем составленному оглавлению располагаться на стр. 134, где, естественно, никакого Кучерявкина нет, а есть Григорий Гелюта. Круглова же мы найдём на стр. 23 (в оглавлении таковая отсутствует). Всё смешалось в датском королевстве.
Оставив в покое оглавление, решившись бороздить просторы книги вдоль и поперек на свой страх и риск, мы так же должны быть готовы к неожиданностям. Посреди подборки Фёдора Сваровского мы можем натолкнуться на тексты Андрея Сен-Сенькова. А может быть наоборот, это стихи Сваровского разбивают на две части подборку Сен-Сенькова: стихи второго находятся на страницах 51-55, 62; первого — на стр. 56-61, 65-75 (в данном случае оглавление всё же не пытается нас обмануть). Стихотворение Александра Месропяна делит на две части подборку Виктора Полещука. Затерявшийся текст Сергея Круглова затерялся не абы где, а посреди подборки Василия Ломакина. Нельзя сказать, что в итоге мы имеем фарш из современной поэзии, при желании и здесь можно найти какую-то логику и всё же картина получается довольно мозаичная, случайней некуда. Перед нами не собрание произведений отдельных авторов, даже не антология, вопреки мнению составителей, а гремучая смесь — современная поэзия как её представляет некто. Даже сложно сказать, кто именно: может быть представители внеземного разума, может быть составители, может быть юные художники. Они-то хотя и были ограниченны в выборе поэтов, но стихи точно выбирали сами, на свой страх и риск.
