Совсем недавно издательский дом «Дело» РАНХиГС при Президенте РФ удивил любителей экономической истории более чем неожиданной новинкой: в рамках серии «Экономическая история в прошлом и настоящем» свет увидел перевод сочинения 1973 года выпуска канадского историка Ричарда Дэя «Лев Троцкий и политика экономической изоляции». Книга издана тиражом в 500 экземпляров, что более чем красноречиво говорит о востребованности в современной России серьёзных академических исследований советского периода.
Помимо собственно работы Дэя, в издании мы находим объёмное (более 60 страниц) введение за авторством А. А. Белых, а также две переизданных статьи Троцкого — «Новая экономическая политика» и «К социализму или к капитализму?».
Центральная переводная работа заслуживает более чем высоких похвал, является правомерным образцом порядочного академического исследования: автор оперирует множеством фактов, ссылается на материалы статей, съездов, мемуары участников рассматриваемых событий, придерживается объективного, беспристрастного изложения происходивших споров и поисков.
В частности, из материала Дэя читатель может узнать про действительную эволюцию взглядов Троцкого — от крайне осторожного изоляционизма первых постреволюционных лет до показавшего свои преимущества подхода международной экономической интеграции. Вопреки популярным мифам, видна огромная важность для Троцкого концепции национального суверенитета, а приписываемая ему беззаветная убеждённость в неизбежности скорейшей мировой революции не выдерживает никакой проверки аутентичными историческими документами.
Дэй Р. Б. Лев Троцкий и политика экономической изоляции. М.: ИД «Дело», 2013
При всех этих достоинствах, главным вопросом, неизбежно возникающим у подготовленного читателя, будет не содержание книги, а, скорее, причина, по которой такое сочинение могло появиться сегодня, и не в каком-то частном издательстве.
Действительно, чахлая общественная дискуссия РФ начала 10-х годов 21 века явно не располагает ко вдумчивому анализу и предметным спорам. Что же касается фигуры Троцкого, то все знания о деятельности руководителя Октябрьского переворота для иного россиянина не простираются дальше того, что он «был жидом», а знакомство с литературным наследием кончается, в лучшем случае, широко растиражированной «цитатой» про судьбу «белых негров».
Учитывая состав редколлегии данной литературной серии, в которую входят авторы нашумевшей Стратегии-2020 Я. Кузьминов1 и В. Мау, или, например, недавно прославившийся заявлениям про «традиции российского парламентаризма»2 председатель Госдумы С. Нарышкин, говорить о том, что издатели могут симпатизировать социалистическим идеям, едва ли приходится. Уж совсем абсурдно думать, что к чему-то подобному может иметь отношение путающий в публичных выступлениях Бронштейна с Бернштейном президент России.
Яркая, оказавшее сильнейшее влияние не только на историю России, но и, в конце концов, на весь 20-й век личность Троцкого имеет печальную историю упоминания в исторических исследованиях. Не идущий ни на какие компромиссы с революционными принципами, не готовый к «идейному разоружению» последовательный большевик, прозванный героем Гражданской войны Антоновым-Овсеенко «советским Карно», так и не реабилитированный даже в последние годы СССР, является примером наиболее «чистого», «героического» деятеля революционный эпохи. Разумеется, при наличии доступа ко всем основным историческим материалам, сегодня уже нельзя говорить о каком-то «вредительстве», «террористической деятельности», «фашизме» и попытках «реставрации капитализма», которые постоянно сочинялись сталинскими авторскими коллективами.
Если любые симпатии к революционной деятельности исключены, а использование откровенных фальшивок невозможно, остаётся ещё один путь, которым можно идти, стремясь использовать Троцкого для увеличения авторитета современных экономических учений и, следовательно, социального порядка как такового. И этот путь — показать, что хотя Троцкий и обладал выдающимся интеллектом, литературным стилем и организаторскими способностями, пожив подольше, он осознал всю бесплодность и ошибочность попыток социалистического строительства. Намёки на подобные выводы один за одним проскакивают в объёмном введении за авторством А. Белых.
Напоминая порой составителей современных учебников естествознания, обрисовывающих алхимические и прочие донаучные воззрения, Белых вновь озвучивает идею того, что современной экономической науке предельно ясно, что никакого пути развития, кроме «свободной рыночной экономики», не существует.
В частности, такой сложный вопрос, как разработка экономических планов при помощи ЭВМ, с порога объявляется «иллюзией», ведь никакая экономика «не работает, как часы». Рынку же приписывается априорная способность восстанавливать связи между изолированными предприятиями. Азбучной истиной преподносятся аргументы против планирования, высказанные в то время Мизесом, и говорящие о невозможности правильного хозяйственного учёта без внедрения рыночного ценообразования.
Впрочем, высказывания о наличии целого ряда так и не опровергнутых аргументов Австрийской школы3 соседствуют с «классическим» антибольшевизмом.
Говоря о Троцком, Белых задаётся вопросом:
Понимал ли он, что если в результате «хорошей» Октябрьской революции к власти пришла «плохая» сталинская бюрократия и социализм построить не удалось, то что‐то было не так в самой концепции социалистической революции?
Как известно, Троцкий «понимал» это намного лучше других, ещё в 1937-м году в статье «Сталинизм и большевизм» он писал:
Исторический процесс, состоящий в борьбе враждебных сил, подменяется эволюцией большевизма в безвоздушном пространстве… Созданное большевиками государство отражает не только мысль и волю большевизма, но и культурный уровень страны, социальный состав населения, давление варварского прошлого и не менее варварского мирового империализма. Изображать процесс вырождения советского государства, как эволюцию чистого большевизма, значит игнорировать социальную реальность, во имя одного логически-выделенного ее элемента.
Попутно «достаётся» и Ленину:
Он не понимал, что попытка организовать демократические процедуры внутри коммунистической партии была обречена на провал
Почему эта попытка была обречена на провал, и что делать с фактом наличия этой самой внутрипартийной демократии в течение достаточно долгого времени? Никаких пояснений подобного мы не находим.
Вместо этого мы встречаем очередную порцию либерального «символа веры»:
Реальная демократия в правящей партии может существовать только в условиях существования в стране многопартийной системы, при свободной прессе, независимом суде
Как будто и не существовало всей марксистской (в т.ч. ленинской) критики институтов буржуазной демократии4, показывающей, что ни о какой подлинной свободе и независимости в условиях буржуазного государства говорить не приходится!
Как того и следовало ожидать, тему социалистических альтернатив текущей хозяйственной модели автор «закрывает»:
…«Социалистическая программа» действительно оказалась утопией.
Напоследок, представив весь процесс крушения СССР результатом подлинно свободного гражданского волеизъявления:
После начавшейся в середине 1980‐х годов перестройки население страны выбрало реальную «демократию производителей и потребителей» и рыночную экономику.
Впрочем, вряд ли в исторический период, когда общество активно убеждают в наличии некоего «лимита на революции», мы можем ожидать других оценок своего «социалистического» опыта.
Важно, в конечном счёте, вовсе не это. Возвращение личностей Троцкого, Бухарина или Преображенского в общественную дискуссию, в историческую память не сводится к личной реабилитации или пресловутому «восстановлению справедливости». Освоение их трудов (как практических, так и теоретических) призвано ответить на вопрос, давший название историческому исследованию Вадима Роговина — А была ли альтернатива?5
Возможно ли общество, где спутником великой модернизации не являются великие преступления и отлаженная система угнетения? Возможно ли общество, где личное счастье выступает действительным приоритетом экономического развития, а не служит оправданием социального расслоения в устах номенклатурных ораторов? Возможно ли общество, где свободное развитие каждого — условие свободного развития всех?
Публикацию перевода своей работы сам Р. Дэй посвятил «возобновлению общественной жизни в новой России», и хочется верить, что эта общественная жизнь будет в состоянии дать удовлетворительные ответы на поставленные вопросы, а не окажется «фиговым листком» при очередном переделе влияния и собственности между «уважаемыми представителями национальной буржуазии».
-
также он является ректором Высшей Школы Экономики ↩
-
как известно, традиции эти состоят в том, что как только парламент начинает претендовать на политическую значимость, он сразу же разгоняется ↩
-
несмотря на убедительные опровержения всех нападок такими авторами, как Н. Бухарин, С. Никитин, Н. Цаголов, А. Смирнов и многими другими теоретиками марксизма ↩
