Представьте себе такую коллизию: из далекой Швеции на солнечную Кубу прибывает капиталистический хищник-продюсер — прибывает для того, чтобы ответственного гражданина социалистического государства, молодого врача, семьянина, артиста в душе, совратить и скормить всеядному мировому шоу-бизу. Причем прибывает не один, а вместе с кинорежиссером, который весь процесс этого искусного совращения медленно, но верно запечатлевает на вездесущую ручную камеру. Вот продюсер едет в горную коммуну, где его жертва, то есть пардон, исполнитель, работает на благо простых кубинцев, вот швед и его протеже снимают первый совместный клип, вот мама героя, убежденная сторонница революции и человек старой закалки, упрямо молчит, когда сын заявляется к ней в компании новых сомнительных друзей, которые отвлекают его от работы, да к тому же повсюду таскаются с камерой, в результате чего через несколько лет, собственно, и появляется на свет фильм «Кубатон», выходящий в отечественный прокат 26 июля.
Поначалу сотрудничество кубинского аборигена с европейцем вроде как клеится, но в процессе работы над очередным музыкальным видео обнаруживается, что взгляды на жизнь у продюсера и его подопечного диаметрально противоположны — точнее, молодой доктор-музыкант, носящий, благодаря своей первой профессии, симпатичный творческий псевдоним Эль Медико, вдруг решает воспротивиться воле заморского гостя. Проблема в том, что наивный Эль Медико не сразу понимает, что продюсер тупо хочет «срубить бабла», а на самобытность Кубы, равно как и на музыкальные и танцевальные таланты доктора и его друзей ему, в общем-то, наплевать. Неожиданное внимание, успех, возможность выступать с концертами вкупе с неопытностью, а также порядочностью героя очень мешают ему вовремя прозреть и позволить себе почувствовать: то, что делает с ним накачанный бритоголовый циник-продюсер, не совсем хорошо и ему не вполне по душе.
А ведь зрителю, по крайней мере зрителю определенного толка, сразу видно, что снимает самоуверенный продюсер дешевую вульгарную малину для так называемых молодежных каналов… Странно — слаб человек! — что Эль Медико замечает это только к третьему, кажется, видео… Ну ладно, допустим из симпатии к нашему герою, что протест и несогласие зрели у парня внутри, но выплеснулись только тогда, когда продюсер окончательно задавил его своим цинизмом, требуя от симпатичных и простодушных кубинских девушек, участвующих в съемках, активно потрясать лучшими из нижних частей тела и снимая это действо на камеру крупным планом. Тут-то у доктора и взыграло ретивое.
И не у него одного! Честно говоря, довольно трудно смотреть этот фильм, будучи девушкой, особенно тот эпизод, когда продюсер устраивает вечеринку: «Вот это праздник! Пиво, девушки, выбирай любую…»
Таки девушки тут не самостоятельные люди, а атрибут «пати» (точнее — «фиесты», так как говорят герои по-испански) и веселья, одно из мужских удовольствий, некое собирательное «девушки»… бррр…Интересен в этой связи ряд эпизодов с дочкой развеселого громилы-продюсера, белокурой красавицей лет тринадцати, которая приезжает в гости к родителю на каникулы. Довольно странно, а может и закономерно, что, хотя она и любит отца, у нее другая, более адекватная система ценностей, а потом, волей-неволей, будучи существом женского пола, она примеряет на себя те образы и ситуации, которые видит в повседневной работе отца.
И что же получается: для выросшей в Европе девочки оказывается довольно диким вообще весь этот процесс, унизительный для женского самосознающего достоинства, наблюдать как девушке приходится полуголой трястись перед камерой. Папаша же убеждает ее, что кубинкам нравится так танцевать, но самое печальное, пожалуй, то, что у местных барышень, участвующих в подобном «творческом процессе», действительно нет внутренних критериев, позволяющих определить все происходящее как нечто унизительное или из ряда вон, и они, в общем-то, творят разврат и позволяют себя использовать как сексуальное «мясо» с детскими улыбками на радостных, ничего не понимающих лицах.
А подобное отношение дам к себе — раздолье для определенных, прямо скажем, не лучшего свойства, мужчин.
Ведь продюсер-раздолбай не случайно, приехав на Кубу, счел ее раем — это традиционное общество, а в нем есть очень интересный парадокс отношения к женщине и самосознания женщины. С одной стороны, как в любом традиционном обществе, здесь царит культ семьи, матери, уважение к женщине и старшим, а с другой — женщины реже получают образование, они гораздо более бесправны и гораздо менее осознанны, чем в Европе или в США. Соответственно, и отношение к себе и своему телу у них иное. Именно это отношение шокирует юную продюсерскую дочку: «Я бы никогда не стала так танцевать перед камерой», — говорит она.
Так, постепенно, к негативному мнению мамы, которое крайне важно для Эль Медико, воспитанного в этом самом традиционном обществе, куда лишь недавно начали задувать американо-европейские ветра нравственного релятивизма и беспринципности, добавляются еще и напряженные отношения с продюсером, нравственный, так сказать, с ним конфликт. Ну а в довершение всего раздаются шаги командора — вмешивается во все это безобразие, наконец, и вездесущее государство — ведь на то, чтобы заниматься двумя профессиями, кубинцам-госслужащим нужно разрешение властей; чтобы поехать в гастрольное промо-турне в Испанию, нужна виза… Однако деятельность артиста не кажется начальству совместимой с деятельностью врачебной, а цель поездки за океан в глазах государства себя не оправдывает, так как герой, с точки зрения социалистического общества, прежде всего должен добросовестно выполнять свою работу и всякие там отрывы от производства — это не годится.
В этот момент истово начинает хотеться хоть какого-то проявления авторской позиции по отношению к этому интереснейшему клубку острейших проблем, однако режиссер Даниэл Фриделль, как писал классик, держится индифферентно… То ли потому, что болван продюсер — его друг, то ли в силу собственного цинизма, то ли в силу так называемой авторской отстраненности и объективности. Острых вопросов режиссер не ставит, тон соблюдает нейтральный, а свою легкую тревогу и редкое несогласие с происходящим выражает очень осторожно — беспокойным ты-дым-ты-дым саундтрека, звучащего за кадром. А ведь расставь акценты иначе, и фильм получился бы гораздо более острым, ярким, жестким, проблемным. Как видно, бритоголовый продюсер все-таки за время съемок успевает стать режиссеру другом и соратником (кстати, чтобы перестать путать собственную одержимость сексом с якобы знанием того, что нужно публике, данному продюсеру не помешало бы посмотреть последний фильм Стива Маккуина «Стыд», снятый на эту больную для современной культуры тему).
А вот у рецензента, даром, что это девушка, все увиденное рождает желание поглубже поразмышлять над рядом вопросов, которые режиссер окинул мутным взором и предпочел как будто замять, хотя они, пожалуй, в связи с показанным видеорядом наиболее интересны.
Может ли в наше время закрытое общество существовать и противодействовать пришествию посторонней культуры, точнее постороннего бескультурия? А нужна ли кому-то такая неоднозначная вещь, как цензура (иногда при просмотре возникает неотвязная мысль, что морального свойства непременно нужна)? Что происходит с патриархальной моралью, правомерна ли ее «отмена» и что должно прийти ей на смену? Почему сознание молодых людей посредством навязчивого показывания ягодиц в зомбоящике формируют убогие личности, вроде продюсера Мичела, и что с этим делать? Где граница свободы творчества? Что делать с сексуальной эксплуатацией женщин в развивающихся странах (вопрос, который по следам несколько патологических творений эротомана Мишеля обсуждали на шведском ТВ)?
Удивительно, но финал картины оказывается практически хэппи-эндом, и хотя фильм документальный, концовка странно дышит неким сентиментальным морализаторством (такое чувство, что раз режиссер не захотел-таки проявить свою авторскую позицию, это решила исправить сама жизнь): у развеселого Мичела, как он ни старался, на Кубе ничего не вышло, ни с продюсированием Эль Медико, ни с продвижением самого себя, и он возвращается на родину снова взращивать подувядшие было семейные ценности. Эль Медико сотрудничает теперь исключительно с местными продюсерами и поет трогательные песни об истории Кубы (мама-революционерка почти довольна) и вроде как даже успешно совмещает две профессии.
Только вот намеченные пунктиром вопросы и проблемы остаются без попытки серьезного осмысления, что для умной публики чревато по выходе из кинотеатра ощущением поверхностности и легкой скуки — это вдобавок к тому, что образованный, уважающий себя зритель женского пола непременно скривится, наблюдая ряд сцен, а на русском постере фильма под задумчивой физиономией музыканта еще и красуются — вот уж, как говорил поэт, «неизбежность пришла» — три разной степени оттопыренности и обнаженности женские попы.
