Рубрики 1

Однажды я спросил его, предпочел бы он врагов, которые ненавидят его потому что они знают, что он делает, или же тех, кто пустословит и ругает из-за невежества. Он рассмеялся. Первые предпочтительнее, объяснил он, потому что они заставили его почувствовать, что он на правильном пути. Смерть Уго Чавеса не стала неожиданностью, но это не значит, что от этого ее легче принять.

Несколько лет тому назад, выступая в дискуссии по истории советского общества в «Доме Плеханова» (сектор Российской национальной библиотеки в Петербурге), я автоматически — как это обычно бывает в том случае, когда настолько убежден в правильности и общей применимости излагаемого, что, кажется, и слушатели по определению должны быть согласны с твоим мнением — сравнил академические споры с политической деятельностью: «Все наши слова — аргументы в классовом споре».

Когда, закончив с кофе, все демонстративно потянулись за бумажниками, он широким жестом пресек поползновения собеседников, выложив на стол пятидесятифунтовую банкноту. Сдача пришла в виде горы мелочи — всё-таки это безобразие, что бумажные однофутновки изъяли в Англии из обращения, заставляя народ набивать карманы тяжелыми металлическими монетами!

Вот что происходит, когда страна формирует свою идентичность вокруг таких понятий, как насилие, дегуманизация и военная мощь.

Обсуждение кипрского прецедента, когда в качестве условия предоставления стабилизационного кредита Евросоюз фактически потребовал от Кипра изъять 5,8 миллиарда евро с вкладов, хранящихся на счетах кипрских банков, оказалось отличным индикатором для российского общественного сознания.