«There’s the image of a man
Who commands a high opinion
But he hides his hatred with a sheepish grin
And beside him flanking closely
Are the boisterous hollow masses
Who lap up whatever trickles in»
Bad Religion – Leaders and followers
Слыша в обиходе термин «сектантство», человек не погруженный глубоко в левую политику обычно подумает про что-то вроде Свидетелей Иеговы, Саентологию, бога Кузю или Аум Синрике. Как ни странно, эти конкретные обывательские образы сами по себе намного лучше описывают суть религиозного сектантства, чем среднестатистический левый активист может описать левое политическое сектантство. Статья на Википедии мало что скажет об этом феномене, а сами левые активисты нередко не могут отдавать себе отчет в том, что они находятся в вождистской политической секте. Можно найти тысячи историографических рассуждений об этом явлении в отдельных статьях и марксистской литературе, но вы практически не найдете наиболее важного – описания того, как работает сам механизм политической секты.
Являясь политическим активистом более десятилетия и пройдя на своем веку через четыре раскола в трех разных политических организациях, я обнаружил определенные закономерности и общие черты в том как развивались эти организации, как в них осуществлялась внутренняя борьба и, что самое важное – что все они были весьма схожи по своему внутреннему распорядку с религиозными сектами. И все они неизбежно разбивались о свой неадекватный внутренний режим (иногда в тот момент когда казалось что они готовы сделать реальный шаг к превращению в массовое движение). В этом отношении, я твердо пришел к мысли о том, что феномен политических сект относится в первую очередь не к идеологической доктрине, но к тому как работает совокупность разных аспектов их внутренней механики.
В связи с этим, я считаю важным зафиксировать основные характерные черты такого феномена как политическая секта на основе исторического и субъективного опыта нахождения в подобных организациях.
Данный текст, разбитый на несколько частей, важен в двух аспектах: как рационализация и систематизация собственного опыта, а также как предупреждение более молодому поколению политических активистов, дабы они могли по основным характерным чертам распознать с чем именно они имеют дело, раздумывая о вступлении в ту или иную политическую группу. Последнее – не праздный вопрос. Сколько сил, нервов и времени нередко бывает потрачено прежде чем человек осознает с чем он на самом деле имеет дело? Сколько перспективных политических активистов было загублено и отправлено в политическое небытие безответственными вождями, органически неспособными к выстраиванию работоспособной организации в долгосрочной перспективе? Сколько человек стало жертвами социопатов, прохиндеев и политических спекулянтов?
Итак, начнем «с головы».
Лидеры и диссиденты
Почти в ста процентах случаев политическая организация сектантского типа находится под руководством либо персонального лидера, либо крайне узкой группы авторитарных вождей (в последнем случае она как правило оказывается недолговечной в силу острой борьбы за власть). История типовая и не новая: слабость институциональных начал и низкий уровень политической сознательности значительной части членов организации долгие годы современной истории являлись благодатной почвой для взращивания феномена вождизма. Конечно, следует понимать что всякая политическая организация обычно выдвигает из своих рядов определенные ведущие лица, которые представляют ее публично и в целом задают тон ее политике, но в политических сектах это явление носит принципиально иной характер.
Вожди сект неформально, а иногда и официально, «сакрализируют» себя при жизни, закрепляя свою конкретную политическую волю в моменте как абсолютную истину в глазах собственных адептов.
Подобная «истина» не нуждается в серьезном теоретическом отстаивании – ее достаточно просто провозглашать. Подобные лидеры не могут ошибаться по определению: если что-то идет как надо, то это результат их гениальности, если они допустили объективную ошибку в оценке каких-либо событий, то этот факт подлежит забвению. Дискуссия способная поставить под вопрос их правоту является недопустимой.
Можно выделить следующие «чистые» типажи авторитарных лидеров политических сект:
- «Харизматик». Лицо чья персональная власть над организацией держится на публичной харизме, способности популярно и эффективно формулировать и доносить свои идеи до членов организации, поддерживать их уверенность в собственной безусловной правоте силой убеждения через публичные высказывания и личную политическую активность. Понятное дело, что адекватность продвигаемых им идей и тактик совершенно не принципиальна – главное что «пипл хавает». В политике чаще всего отличается крайней степенью беспринципности, способностью в краткий промежуток времени кардинально менять свои оценки лиц, организаций и событий, а так же общим имморализмом.
- «Интриган». «Аппаратных дел мастер» действующий через совокупность формальных и неформальных организационных практик. Лидер такого типа всегда создает «близкий круг» из числа людей на руководящих постах и отдельных влиятельных членов организации. Часто этот ближний круг скрепляется через разнообразные неформальные практики вроде совместных попоек (в определённых организациях употребление алкоголя и разнообразных «веществ» вообще не редко выступает в качестве эрзаца политической сознательности). Конечная цель такого типа лидера – обеспечить безотказный контроль над формальными институтами с целью устранения или пресечения на корню возможности всякой внутренней оппозиции.
- «Насильник». Для такого типажа так же идеально подходит английский термин bully. Такого порождает крайняя степень институциональной слабости организации, приводящая к тому что основные методы обеспечения внутреннего согласия, лидерства и дисциплины начинают максимально приближаться к царству диких животных. Лидер такого типа в большинстве случаев является носителем явных или скрытых черт социопата. Основным методом утверждения господства подобного типажа является моральный и физический террор в отношении несогласных (угрозы, оскорбления, акты публичного унижения, прямое физическое насилие и т.д.) В силу собственного генезиса как правило питает крайние формы презрения к институтам организации, которые в его глазах выглядят как «пустая формальность». Так же, как правило не силен в области политической теории в силу органического презрения к «интеллигентщине».
- «Теоретик». Лицо начитанное, но крайне догматичное в своих суждениях и обыкновенно лишенное свойств трех вышеперечисленных типажей. Такой чаще всего существует в крайне небольших «интеллигентских» организациях. Однажды досконально усвоив определенную доктрину и привязавшись к ней, Теоретик попадает в ловушку философского идеализма, которую он сам не замечает – весь мир в голове субъекта начинает подстраиваться под теорию, вместо того, чтобы выстраивать теорию в соответствии с объективной реальностью. Образует вокруг себя небольшую группу поклонников и «учеников», которую обычно трудно даже назвать политической организацией в собственном смысле слова.
Перечисленные четыре основных типажа как правило не существуют в чистом виде, но сочетаются один с другим. Например, скандальный деятель британского коммунистического движения Джерри Хили может быть охарактеризован как сочетание харизматика и насильника (причем последнее еще и в сексуальном контексте, чем фигура Хили до сих пор привлекает к себе со стороны антикоммунистических пропагандистов[1]).
Если попытаться выделить общие черты, присущие всем типам лидеров политических сект, то можно указать следующие:
- Авторитарная персонализированная власть в явном или скрытом виде;
- Преобладание неформальных практик реализации власти и принятия решений над институциональными;
- Выстраивание отношений с другими организациями по принципу личных симпатий или антипатий лидера в противовес идеологическому или прагматическому подходу;
- Стремление к иррационализации мировоззрения и поведения собственных последователей через личную индоктринацию и психологическую обработку (что обеспечивает их управляемость);
- Склонность к использованию общей кассы организации как личного денежного кошелька;
- Враждебность к организационному институционализму;
- Экстремальная степень враждебности ко всякому противоположному мнению внутри организации почти по любым вопросам.
Последнее – крайне важный момент, ибо одним из основных индикаторов политической секты является отношение к внутренней оппозиции.
Как ни странно, даже в организациях сектантского типа систематически возникает внутренняя оппозиция. Её происхождение может быть самое разное. Она может возникнуть на базе старых адептов укрепившихся как заслуженные члены организации, но в определенный момент всерьез усомнившихся в компетентности «вождя». Оппозиционерами могут выступать отдельные новые члены организации с политическим опытом, пришедшие в нее под влиянием ложных представлений о ее внутреннем положении. Это также могут быть группы сознательно существовавшие внутри организации с целью изменить определенные элементы ее политики.
Рано или поздно все они будут обречены на крайние формы конфликта с вождями видящими в них угрозу собственному положению.
В организациях сектантского типа может существовать жесткий и условно мягкий подход к оппозиции. В первом случае несогласие с руководством пресекается на самых ранних стадиях через наиболее жесткие методы – обструкция, формальное исключение, публичные оскорбления, политические обвинения, моральный террор, физическое насилие и т.д. Во втором случае лидер или руководство допускают существование «фронды» до тех пор пока оппозиция не начинает обретать значительный вес, угрожающий сломать статус-кво. К моменту когда происходит подобное авторитарный лидер начинает активно мобилизовать свою поддержку среди аппарата и членов организации с целью «вышибания» оппозиции, что приводит либо к расколу организации, либо к изгнанию из нее оппозиционных лидеров тем или иным путем, а так же подчинению «генеральной линии» или выдавливанию их массовой базы поддержки.
По отношению к выдавленным из организации оппозиционерам может проводится три типа политики: замалчивание, историческое искажение или демонизация.
Первая относится как правило к случаям когда оппозиция была индивидуальной или немногочисленной. В такой ситуации имена изгнанных или выдавленных из организации членов просто стираются из ее истории, их роль и участие в ее деятельности в прошлом настойчиво стремятся не вспоминать.
Политика искажения применяется в том случае, когда оппозиция представляла такой вес, который невозможно игнорировать или вычеркнуть из истории организации как минимум в краткосрочной перспективе. В этом случае обстоятельства противостояния и мотивы действий оппозиционеров искажаются как для не погруженных в суть конфликта участников событий, так и для новых членов организации. Кроме того, в подобных случаях нередко руководство стремится преподнести своим адептам конфликт как сугубо личностный и объявить своих оппонентов «сумасшедшими», «психами», «неотроцкистами», «оппортунистами», «сектантами» и т.д.
Демонизация идет в ход при крупномасштабных конфликтах, вызывающих полноценный раскол в организации не в пользу старого руководства.
Здесь оппоненты подвергаются полноценной «анафеме» и объявляются агентами враждебных политических организаций, агентами-провокаторами спецслужб, затаившимися врагами и т.д. Еще одной характерной чертой такого подхода является приписывание врагам старых вождей… вождизма и стремления навязать организации диктатуру!
Одной из трагедий взаимоотношений вождей и оппозиции в организациях сектантского типа является то, что метод функционирования организации и динамика борьбы нередко приводят к тому, что бывшие оппозиционеры, еще вчера казалось бы представлявшие здравую организационную тенденцию, начинают воспроизводить наиболее деструктивные и порочные черты прежнего порядка с которым они вели борьбу.
1 – Соответствующий материал онлайн-версии газеты The Guardian о скандале вокруг Хили на английском языке вы можете здесь: Why ‘leftists revolutionaries’ are not the best feminists
Продолжение следует.
Олег Булаев
