Для самого широкого ряда российских левых «самоорганизация» является не только лозунгом и требованием, но своеобразной формулой, которая, будучи повторена достаточное количество раз, наконец-то устроит жизнь так, как надо. Рассуждать о важности самоорганизации, её следствиях и скрытой диалектике настолько приятно, что иные деятели отводят этому чуть ли не всё «активистское» время.
Однако настоящая, реальная и очевидно наблюдаемая организация масс значительно отличается от обсуждения формы штанов после наступления полного коммунизма. Это кропотливая, изматывающая и требующая большого терпения работа, в рамках которой смутный образ далёкого будущего только и начинает обретать контуры.
Об итогах и перспективах этой низовой борьбы мы поговорили с участником стремительно набирающего силу профсоюза «Действие» Андреем Коновалом.
В серии недавних постов в ЖЖ вы детально осветили все итоги забастовочных событий. Тем не менее, не могли бы ещё раз кратко суммировать результат для людей, не следивших за развитием ситуации?
Ещё в ходе самой забастовки мы добились того, что прекратились штрафы по стимулирующим выплатам участковых врачей-педиатров. Помимо этого, были компенсированы уже имевшие место взыскания.
Мы добились того, что к ситуации в Удмуртии привлекли внимание федерального центра. Кстати говоря, проверки соблюдения трудового законодательства в больницах и поликлиниках были проведены в большинстве субъектов РФ, и они выявили многочисленные нарушения в рамках существующего законодательства.
Последовали официальные заявления со стороны руководителей Минздрава, представителей Федерального Фонда о том, что деньги переведены в регионы, но до рядовых сотрудников они по разным причинам не дошли (в Удмуртии этому мешали действующие нормативные акты). В случае сотрудников, которым выплаты начислялись неправильным образом, был произведён перерасчёт.
Государственная трудовая инспекция по нашим заявлениям в ходе проверок выявила отсутствие учёта реального рабочего (т.е. сверхурочного) времени, затрачиваемого медработниками. В 8-й и 9-й поликлиниках, которые были центрами всех этих действий, были вынесены предписания произвести перерасчёт по итогам февраля, учитывая реально затраченное время. Государственная инспекция труда по Удмуртской республике (так она официально называется) приводила такой пример, что по расчётам вышло, что один из врачей работал порядка 20 часов в сутки. И это ещё до начала эпидемии, когда реальная нагрузка дополнительно выросла. Такие значения они получили, опираясь исключительно на формальные нормативы, но всё равно выдали предписание оплатить все сверхурочные. По сверхурочным доплатам у нас, между прочим, борьба всё ещё продолжается.
Мы ставили вопрос о чрезмерном количестве прикреплённых детей на одном участке, что особенно сказывается в осенне-зимний период. Ставили вопрос и о том, что врача нельзя принуждать к работе на втором участке. Хотя раньше это повсеместно практиковалось администрацией в обход официальных норм, но теперь чиновники подтвердили, что такого быть не должно. Говорили мы и о необходимости твёрдо обозначить норматив приёма на одного пациента: он не должен быть меньше 20 минут (кстати, с этим недавно согласилась и министр Скворцова). На деле бывало так, что и за 5, и за 3 минуты вынуждали принимать, что является полной профанацией оказания медицинской помощи.
Случились отставки трёх главных врачей — 8-й и 9-й детских поликлиник и 3-й городской больницы. В последнем случае, по имеющейся у меня информации, врач был отдан под следствие. Сами мы никаких требований по отставкам не выдвигали, это уже было инициативой чиновников.
В 282-м постановлении нашли отражение основные требования забастовщиков. Мы добивались сохранения гарантированного характера основной части стимулирующих выплат участковым, терапевтам и педиатрам (10 тыс. врачам и 5 тыс. — медсёстрам), они не должны подлежать штрафованию и никакой сдельщины быть не должно — только плата за саму ставку. Иначе врач оказывается вынужден гнаться просто за количеством принятых больных. Ну а сами штрафы часто взимаются за чисто формальные нарушения — рецепт не приклеен или показатели вакцинации до 100% не доведены. Врачи вообще завалены бумажной работой вместо лечения больных.
За каждое посещение теперь вводится отдельная выплата¸ которая делится между врачом, медсестрой, прочими специалистами, которая хоть и скромная (около 12 рублей за посещение), но всё-таки имеется. Теперь врач получает оклад, гарантированную стимулирующую выплату и суммарную плату за приём. Выполняя вполне реальный объём работы, врач теперь может получать ещё около пяти тысяч рублей сдельных ежемесячно.
Увеличена стимулирующая выплата и для узких специалистов — раньше они получали где-то 3 500, теперь будут получать гарантированные 5 000. Возвращены отменённые 1 января 2013 г. гарантированные выплаты для работников стационаров — платят твёрдые 4 000.
У нас вообще стимулирующие выплаты теперь получают почти все — и средний медперсонал, и младший, даже работники скорой помощи.
В рамках этого же 282-го постановления произошло и общее повышение окладов на 15%, о чём речь шла с декабря прошлого года.
Изначально забастовочная ситуация развивалась не лучшим образом — все мы помним, например, угрожающие заявления президента Удмуртии. Как вы думаете, благодаря чему удалось переломить ситуацию?
Главным образом потому, что удалось реализовать цели, поставленные в рамках этой кампании. Удалось пробить информационную блокаду: у нас побывало множество изданий печатной прессы, в том числе и специализированной, приезжали все федеральные каналы (хотя на некоторых из них это освещалось смягченно). В частности, наша позиция была представлена на популярном ток-шоу Андрея Макарова «Свобода и справедливость». Поддержали нас блогосфера, медицинские издания, помогли товарищи из профсоюза «Действие» Конфедерации Труда России.
Тема вообще была наболевшая и не очень политизированная. Мы сознательно её избегали, полагая, что это повысит шансы на успех. Несмотря на то, что заседания «Действия» проходят в офисе «Яблока», мы на наших демонстрациях никаких партийных флагов не поднимали, да и вообще политических требований не выдвигали. Хотя рекомендация (не выполненная) об увольнении регионального министра здравоохранения со стороны центра всё-таки была получена.
С другой стороны, политизировать всё это стремились сами чиновники, утверждая, что за врачами стоят различные политические силы.
Ну и, наконец, была проведена серьёзная психологическая работа с основным костяком забастовки. По ходу действий к нам присоединялись различные коллективы из всевозможных учреждений (всего их было шесть). Основные события происходили в 8-й и 9-й поликлиниках, где 8 человек от начала и до конца жёстко держали свою позицию.
На любые провокации властей мы твёрдо отвечали, вплоть до голодовки протеста, которая очень хорошо показывает, что люди готовы собой жертвовать, а не просто сражаются за какие-то минутные шкурные интересы.
Хотя угрозы репрессий имели место в рамках нагнетания психологического давления, в частности президент Удмуртии возмущался, но в постановлении правительства наша позиция полностью отражена. Мы можем заявить, что ни один из врачей-участников забастовки пока не пострадал: не получил выговоров, не был уволен, не был оштрафован. Такие попытки были, но все они до сих пор проваливались.
Как вы считаете, может ли эта история успеха послужить стимулом для остальных российских трудящихся, занятых не только в медицине?
Я нахожусь в информационном контакте с образовательной средой (до 2011 года сам преподавал в университете). Кроме создаваемого профсоюза «Действие» уже пару лет существуют профсоюз «Учитель» и профсоюз высшей школы. Мы в рамках КТР с интересом обменивались всей этой информацией, участвовали в совместных семинарах и т.п.
У меня в результате всех этих мероприятий появилось много новых контактов, и я могу сказать, что сейчас в России растёт интерес к профсоюзному строительству.
