Все мы знаем эту историю. Группа появляется, выпускает несколько альбомов, провозглашается музыкальной прессой спасителями инди-рока, затем выдыхается, исчезая на «неопределенное время». И когда она возвращается несколько лет спустя с несколькими концертами, и новым альбомом, за приветствиями поклонников слышно брюзжание: они делают это ради денег, так?
Нет, не так. Поскольку на сей раз речь идет о Godspeed You! Black Emperor, монреальской группе, которая бросает вызов правилам, чтобы сделать знакомое странным. Начнем с того, что их девять человек, и они играют не песни, а скорее мини-симфонии, 20-минутные треки из многослойных гитар, ударных и струнных инструментов, которые быстро изменяются, грохочут и гудят. Вместо лирики их альбомы содержат антикапиталистические заявления: в конверт альбома Yanqui UXO 2002 помещена диаграмма, показывающая связь крупнейших лейблов звукозаписи с производителями оружия (UXO означает неразорвавшиеся снаряды). В понедельник они выпускают свой первый альбом за десять лет, Allelujah! Don’t Bend! Ascend! На концерте в Бостоне 1 октября виниловые записи альбома разлетелись моментально.
Этот отказ играть по правилам музыкальной индустрии придает Godspeed ауру волнующей мифологии: они — аутсайдеры, анархисты, панки в самом подлинном смысле. Эта мифология держится, потому что они почти отказываются рассказывать о себе.С самого начала они установили правило: «Никаких вокалистов, никаких лидеров, никаких интервью, никаких фотографий для прессы». Они, возможно, немного смягчили эти правила, но лишь немного: это — единственное интервью, которое они дают англоязычной прессе, и на определенных условиях. Интервью было взято по электронной почте в формате вопрос-ответ, и ответы должны быть опубликованы полностью. И поскольку у них нет лидера, все ответы принадлежат Godspeed как коллективу.
Эта приверженность коллективизму является отчасти политическим решением — мы еще вернемся к ней. В некоторой степени это щит, призванный оградить их сильную робость. Безотносительно их особенностей как людей, как группа Godspeed описывают себя как «серьезных, наивных и честных». Мысль о том, что то, что они поступают иначе, чем принято, делает их особенными, причиняет им неудобство: «Все мы знаем, что мы не будем играть в глупую игру». Но хотя они отвергают мифологию, они не менее отчаянно отвергают вывод, что они — «просто» группа.
«Мы — группа. Мы не «просто группа», мы — группа. Мы против мира, да? Мы считаем, что большая часть того, через что мы должны как-то пройти, то же самое, через что должно пройти бесчисленное множество других групп. Ничего особенного, ничего интересного. Просто мы принимаем решения, основанные на своеобразном твердом расчете. Набиваясь в нашу крошечную репетиционную комнату, мы в первую очередь пытаемся добиться особой вибрации, особого звучания. Просто нам нравится, когда музыка звучит немного нестройно».
Грубая поэзия этих слов многое говорит о музыке Godspeed. Вы найдете те же прерывистые ритмы, романтичную интонацию и протяжность на их ранних альбомах, F#A#oo (1997) и Levez Vos Skinny Fists Comme Antennas to Heaven (2000). Оба балансируют на грани между контролем и хаосом, так, что каждому пассажу, который сдержан, изящен или игрив, противостоит другой, сердитый и мрачный, движущийся скачками и стремительно нарастающий. Когда Godspeed исполняют музыку на концертах, она звучит в сопровождении любительского видео унылых пустошей или опор линии электропередачи на фоне серых небес, и лишь единственное слово — НАДЕЖДА — сияет в темноте. Тем не менее, некоторые люди не перестали называть их «пророками гибели» — прозвище, которое раздражает группу.
«Многое из того, что мы делали, было выражением радости. Мы хотели делать музыку как друзья и соседи Орнетта Коулмана, веселый и сложный шум, музыку, которая признает всю трудность ситуации, но одновременно отвергает ее. Музыка обо всех нас вместе или вообще ни о ком. Нас бесило то, что нас считают депрессивными. Для нас каждая мелодия начинается с блюза, но ближе к концу указывает путь на небеса, потому что, как вы можете достичь небес, не обращая внимания на блюз современной жизни?»
На их новом альбоме Godspeed прямо обратились к этому «блюзу современной жизни». Обложка содержит два прямых лозунга: Fuck plan le nord — отсылка к пятилетнему плану экономического развития Квебека, поддержанного промышленниками и осужденного защитниками окружающей среды, и Fuck la loi 78, — направленный против спорного законопроекта, запрещающего студенческий протест. Один длинный трек, Mladic, получил свое название от фамилии бывшего генерала боснийских сербов, осужденного в этом году в Гааге за военные преступления. Этот трек груб и яростен: резкие гитары, пульсирующие ударные и пронзительные мелодии (иногда напоминающие рембетику, диссидентскую музыку Греции начала 20-ого века), в конце слышен звук кастрюль с уличного протеста в Монреале. Другой длинный трек, We Drift Like Worried Fire, более абстрактен, но также наводит на размышления: напоминание о простых людях, угнетенных силами социального зла, но которые так или иначе, вместе достигают спасения.
Назовите их политической группой и Godspeed снова ощетинятся. «Вся музыка политическая, верно? Вы либо играете музыку, которая нравится королю и его свите, либо вы делаете музыку для рабов за стенами. Это то, для чего существует музыка (и культура), верно? Отвлекать или противостоять, или и то и другое одновременно?»
«Мы начали играть вместе, когда мы были молоды и были на мели. Вообще, наши политические взгляды сформированы временем, в которое мы выросли, когда нам говорили, что дела идут прекрасно. Понятно, что это была ложь. Но Клинтон был президентом, Берлинская стена пала, наша экономика была на подъеме, а Интернет был классной новой штукой, которая должна была всех нас освободить. Придворные смотрели на свое королевство и говорили, что оно прекрасно. При этом многие из нас были за его пределами, глядя на всю эту роскошь снаружи».
Единственное, что изменилось с тех пор, говорят они, что сейчас «легче найти общее дело, чем 10 или 20 лет назад. С каждым днем становится труднее притворяться, что все в порядке. Богатые становятся богаче, а мы становимся беднее. Люди бегут к нашим берегам, бегут от всего того дерьма, которые мы сделали в их странах, а мы относимся к ним как ворам. Включите радио — это же гребаное шоу ужасов: вещи, которые наши правительства делают от нашего имени, только чтобы жиреть за наш счет».
«Мы находимся на особом распутье истории, ясно, что что-то должно произойти: проблема в том, что все может обернуться чем угодно. Мы взволнованы и испуганы, мы садимся и пытаемся произвести веселый шум. Но мы делаем инструментальную музыку: это значит, что мы должны упорно трудиться, создавая контекст, который связан с темами и вопросами общего направления сопротивления и свободы. Иначе это будет просто милая музычка, очередная мода, которая приходит и уходит».
Общее дело и контекст: вот две вещи, которые отличают Godspeed. С начала они приняли решение о том, как работать в музыкальной индустрии. Отказавшись почти от всех интервью, они также отрицают бесплатные билеты на свои концерты для журналистов, и работают только с независимыми лейблами и музыкальными магазинами — это создало контекст инакомыслия. Успех укрепил их подрывной императив. «Когда мы начали получать деньги, мы чувствовали сильное внутреннее давление, чтобы мы остались верными нашей юношеской неудовлетворенности: юношеской, не в смысле незрелой или наивной, а юношеской как лишенной гражданских прав и чистой. Поэтому мы принимали решения, которые раздражали многих людей. Мы говорили прямо. Мы не очень ладили с посторонними».
У Godspeed идеализм идет рука под руку с разочарованием, — что явилось причиной, вызвавшей перерыв в их деятельности десять лет назад. «Вы погружаетесь в эту мерзкую жижу музыкального бизнеса, полные решимости сделать нечто новое и заставить его измениться, но ничто не меняется. У вас есть достижения, которые кажутся большими, но в целом их никто не замечает, кроме ребят в переднем ряду. Кроме того, хотя это и важный участок борьбы (потому что любая борьба против этой ставшей нормой деградации важна), большей части людей, что вполне оправданно, должно быть на это наплевать. Есть более важная вещь — классовая несправедливость, которая хуже, чем жадность музыкальной индустрии».
И есть общее дело: чувство общности с людьми, повсюду, которые лишены гражданских прав. В первую очередь это поклонники Godspeed: «Мы не ставим наши заботы выше забот ребят в переднем ряду», говорят они. «Мы играем для ребят в переднем ряду, потому что раньше мы сами были ребятами в переднем ряду». Но помимо них есть еще те, кто, по их мнению, пострадал от капитализма — люди, которых больше нельзя игнорировать. «После 11 сентября, после 7 июля, существует полицейское государство, которое с каждым днем все сильнее закручивает гайки, и мы в своей повседневной жизни видим отвратительные результаты развращенной власти: случайные остановки полицией машин на дороге, разрушение инфраструктуры, продажные бюрократы и прикормленная полиция с ее мелкими придирками».
В этом деятельность Godspeed как коллектива, а не постоянной группы, становится политически провокационной. Они не просто поддерживают антикапитализм, но воплощают его, отвергая эгоистичный индивидуализм в самой его сути. Действуя неиерархически, и в противоположность тому, что другие считают простыми финансовыми вопросами, они делают так, что альтернативное общество выглядит не только привлекательным, но и достижимым.
Godspeed, однако, не были бы собой, если бы не были самокритичны: по их мнению, они просто делают то, что делают группы. «Музыка должна говорить о том, что не все в порядке, или иначе ее не должно быть вообще. Лучшие песни, которые когда-либо были созданы — это песни, которые следуют этому правилу. Мы просто пытаемся приблизиться к этому совершенству». Мой последний вопрос: такие люди как я, относятся к вам слишком серьезно? Их прекрасный ответ состоит из одного слова: «Возможно».
Источник: Guardian
Перевод: Дмитрий Райдер
