В преддверии демонстрации 19 января корреспондент Рабкор.ру Владимир Петров встретился с участником антифашистского движения Алексеем Гаскаровым для того, чтобы обсудить деятельность анонимного «» , узнать о положении ультраправых на российской политической сцене, проанализировать текущие протесты и роль «респектабельных» националистов в них, а также узнать мнение своего собеседника о феномене трудовой миграции и ситуации на Северном Кавказе.
За прошедший год произошло много знаменательных событий. Никита Тихонов и Евгения Хасис были признаны виновными в убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Тихонов получил пожизненное, Хасис – 20 лет. Через полгода на собственной гранате в Запорожье подрывается Алексей Коршунов, который подозревался в том, что убил федерального судью Эдуарда Чувашова и антифашиста Ивана Хуторского. Можно ли считать это неким окончанием главы, посвященной деятельности неонацистского подполья в Москве? Все ли виновные в этих резонансных убийствах были пойманы и наказаны?
Действительно, многие резонансные убийства делались одними и теми же людьми. Понятно, что не все они пойманы. По данным следствия на свободе осталось как минимум 5 человек, но не думаю, что они представляют сейчас какую-то опасность.Но данную группу можно выделить на фоне всех остальных тем, что они не являлись сборищем чокнутых маргиналов, какими, к примеру, были банды Рыно-Скачевского, НСО-Север или Спас. Эти люди были в основе правого движения начиная с 90-х годов, имели связи с властями и правоохранительными органами. Но в итоге немаловажную роль в деморализации нацистского подполья сыграл сам процесс по делу Тихонова и Хасис, во время которого «основа» проявила себя как сборище трусливых крыс, готовых сдавать друг друга при малейшей угрозе. В целом, активность нацистского подполья во многом завязана на внешние факторы и политическую ситуацию и простыми полицейскими методами это проблему не решить. Если сейчас их, действительно, удалось разгромить, не факт что через какое-то время не будет нового всплеска. Для полной победы необходимо лишить нацистов их социальной базы, которая подпитывается в условиях антисоциальных реформ, отсутствия демократии, экономического кризиса и абсолютно не прозрачной государственной политики в области миграции и бюджетного финансирования регионов. Без смены политического курса можно добиться какого-то результата, но полностью искоренить проблему вряд ли удастся.
Эксперты информационно-аналитического центра «Сова» заявляют о снижении количества преступлений на почве расовой и религиозной ненависти. Связано ли это с тем, что правоохранительные органы в последние несколько лет, в особенности, после «манежной площади», стали более эффективно работать в этом направлении?
Реальная работа началась гораздо раньше, где-то после убийства Алексея Крылова. Сейчас по некоторым оценкам около двух тысяч нацистов находятся на зонах, многие из них никогда не выйдут на свободу, а те, кто сидит, занимают самые последние места в уголовной иерархии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во многом это результат деятельности антифашистского движения. Если бы не было массовых нелегальных демонстраций, посвященных, в том числе, и ответному насилию со стороны антифашистов, а так же последующей соответствующей политической реакции, менты бы никогда бы не стали так активно заниматься нацистами. Их всегда было удобно не замечать, а так же поддерживать в качестве некоего ресурса в случае «оранжевой революции». Но в какой-то момент, как мне кажется, нам удалось правильно расставить акценты.
У большинства людей в антифашистском движении было понимание, что есть черта, которую нельзя переходить – убийство своих политических оппонентов. Поэтому основная стратегия была направлена на власть, а не нацистов как таковых. И практика показывает, что это решение было правильным.
В то же время полиция активно заводит дела и на антифашистов, этим, в основном, занимаются печально известные опера из центра по противодействию экстремизму. Насколько все серьезно на данный момент? Считаешь ли ты, что 282 статья (возбуждение ненависти в отношении определенной социальной группы) должна быть отменена или переработана в соответствии с российскими реалиями?
Проблема «экстремизма» и подведенного под это понятие законодательства лежит в области дефиниций. Наверное, теоретически можно было бы дать четкие определения, но я не уверен, что у властей была такая цель. Введение таких конструктов как «социальная группа», «социальная рознь» явно переводит тему борьбы с экстремизмом в репрессивный инструмент, направленный против любой критики представителей власти.
В связи с этим и создание центра «Э», если учесть, что ему не была вменена борьба с терроризмом и исламским фундаментализмом, больше обусловлено политическими причинами. Ну и совсем нездоровыми выглядят практика их деятельности и непомерно раздутый штат, который только вырос после милицейской реформы.
Особенно ярко, это проявляется в регионах. Здесь можно вспомнить пресловутую историю в Нижнем Новгороде, когда борцы с экстремизмом верстали фальшивые удостоверения членов некоего движения «Rash-antifa», а потом подбрасывали их при обыске, чтобы подвести под свою 282 статью.
Я не уверен, что статья «за разжигание», а также ряд других положений уголовного кодекса, которые выступают в качестве отягчающих обстоятельств, должны быть отменены полностью, но существенно переработаны – точно. Помимо четких определений, должна быть какая-то связь с реальностью. Должны существовать дополнительные санкции за разжигание ненависти на основе идентификаторов, которые никак не зависят от личности человека – это национальность, раса, сексуальная ориентация и т.п. Во всем же остальном достаточно и того законодательства, которое есть сейчас.
В связи с тем, что за последнее время сотни ультраправых активистов были посажены, а количество неонацистского насилия сходит на нет, выполнены ли, на твой взгляд, те цели, которые ставил перед собой «Комитет 19 января» ? В каком направлении должна развиваться риторика этой общегражданской кампании?
Можно считать, что достигнута некая цель первого уровня, которая заключалась именно в подавлении наиболее жестких форм активности ультраправых. Но проблема национализма и ксенофобии сама по себе никуда не исчезла, и никуда не исчезли те причины, которые их порождают. Здесь есть определенная сложность в том, что состав комитета разнороден, и у каждой политической группы могут быть какие-то свои решения. В данный момент инициатива развивается как гражданское и социальное движение, но в какой-то момент, возможно, придется более четко определить политическую составляющую.
В прогремевших на всю страну многотысячных акциях протеста против фальсификаций на думских выборах различные ультраправые и консервативные силы, зачастую маскирующиеся под маской «европейских респектабельных националистов», пытаются всеми силами принять участие. Как ты оцениваешь шансы подобных лидеров получить симпатии народа? Где проходит грань между пещерным шовинизмом, расизмом и умеренным национализмом?
Если не считать Навального, то никаких «европейских респектабельных националистов» у нас нет. Здесь не надо проводить никаких граней – достаточно посмотреть кого, к примеру, участники «Русских» маршей считают узниками совести.
В целом, национализм и демократия могут быть совместимы только на словах. На практике в основе первого лежит авторитарность и дискриминация, понятия не совместимые с демократическими ценностями. Но я не вижу особого смысла в обсуждении взглядов каких-то отдельных людей, важны дела и программа действий, вокруг которой возможна консолидация.
У меня есть убеждение, которое, в основном, базируются на том, что я видел в Европе. В случае демократических перемен, популярность правых сильно снизится. На Западе гораздо больше проблем с миграцией, культурными конфликтами, чем у нас. Тем не менее, правые занимают свою определенную маленькую нишу, которая, конечно, в какие-то моменты может расширяться. Но вот популярность правых в России во многом обусловлена факторами, напрямую с ними, никак не связанными. Это и непрозрачность принятия политических решений в стране – финансирование Чечни, отсутствие «места для дискуссий», экономическая политика, подчиненная интересам крупного бизнеса, заинтересованного в снижении издержек на оплату труда, слабость других политических групп и т.д.
Для того, чтобы не было необходимости в многочисленных дискуссиях на этот счет, в основу нового гражданского движения должны быть положены принципы, которые заранее бы отсеивали людей, пытающихся использовать протесты для своих личных политических целей. Это должны быть простые и очевидные для большинства вещи, например, тот же антифашизм/антирасизм. Сейчас в колонне правых на митингах постоянно поднимают флаги с откровенно фашистской символикой и никто, из так называемых, «европейских респектабельных националистов» не предпринимает никаких усилий для того, чтобы этих флагов там не было.
Одним из лозунгов, выдвигаемых в среде националистов, является лозунг «Хватит кормить Кавказ!». Левые же обычно переделывают эту фразу на свой лад, и, в конечном счете, она принимает следующий вид: «Хватит кормить коррумпированные кланы Кавказа!». Является ли это правильной расстановкой акцентов? Как ты считаешь, зашла ли в тупик политика правящей партии в Кавказском регионе? Какую альтернативу по его развитию могут предложить левые?
В основе нормальной экономической политики должен лежать принцип выравнивания экономического положения в регионах. Это приводит к снижению миграции, спаду социальной напряженности и сепаратистских настроений. Кавказ, в силу политических причин (войны, межэтнические конфликты), оказался на краю экономического развития и нет ничего удивительного в том, что туда направляется больше денег, чем в некоторые другие регионы. При этом нельзя отрицать факт абсолютной непрозрачности этого процесса и оседания большей части средств в карманах, таких людей, как Кадыров. Идея об отделении Кавказского региона, которую предлагают правые, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики. Мы видели, что происходило с Чечней после «независимости», когда она была под властью ваххабитов и нет никакой уверенности, что в данный момент возможен какой-то другой сценарий. Политика левых должна быть направлена на подавление власти коррумпированных кланов и усиления местного гражданского общества, которое в данный момент находится в наиболее уязвимом положении. Стас Маркелов много работал в этом направлении и его Институт Верховенства права ставил своей целью добиться создания единого правового поля на всей территории нашей страны. Сейчас, к сожалению, таких людей нет, и это направление всерьёз не обсуждается в левом сообществе.
Как известно, ненависть отдельных групп молодежи и, в целом, населения нашей страны, зачастую направляется и на граждан СНГ, приехавших в Россию на заработки. Хотелось бы услышать несколько слов о ситуации на рынке труда в РФ. Как человек, получивший в своё время экономическое образование, считаешь ли ты целесообразным привлечение иностранной рабочей силы для экономического развития страны?
Идея о полностью открытых границах для движения рабочий силы является частью современной неолиберальной идеологии. Считается, что страны, полностью открывшие свои границы, имеют в среднем более высокий темп экономического роста, чем страны, ограничивающие въезд для граждан других государств и использующие различные протекционистские меры. При этом выгоды от открытых границ распределяются неравномерно и экономическое неравенство, как правило, усиливается. Также вне экономической теории остаются социальные и культурные проблемы. При этом надо понимать, что в основе современных миграционных потоков лежит усиливающееся экономическое принуждение, обусловленное целым рядом структурных неолиберальных реформ, проводимых под эгидой глобальных институтов, таких как МВФ, Всемирный банк и ВТО. Массовая миграция обусловлена сознательной политикой капиталистической элиты и она, в первую очередь, несет ответственность за её последствия, а не мигранты, которые оказываются жертвами этого процесса.
Что левые, как политическая сила должны предложить обществу для стабилизации и гармонизации рынка труда, для решения социальных проблем, связанных с трудовой миграцией?
Как минимум, необходимо добиться введения единых социальных стандартов труда для всех рабочих вне зависимости от национальности, чтобы избежать возможности демпинга на рынке и снизить уровень преступности. Необходимо усилить контроль над корпорациями, практикующими нелегальное привлечение рабочих, ввести реальный уровень минимальной заработной платы. В процесс формирования миграционной политики должны быть включены профсоюзы. Реализация этих мер позволит привлекать иностранный труд только в те отрасли, где реально существует дефицит. На глобальном уровне необходимо пересмотреть внешнюю политику с недемократическими странами, формирующими основные миграционные потоки, и всячески поддерживать местные гражданские и социальные движения.
И последний вопрос. Какие у тебя ожидания от предстоящего года, будет ли происходить дальнейший всплеск социальной активности в преддверии президентских выборов? Какова роль левых в этом процессе?
Вполне очевидно, что гражданский подъём будет продолжаться. А левые должны быть максимально вовлечены в процесс, как единственная сила, последовательно отстаивающая требования реальной демократии. Необходимо включаться в общемировой тренд протестов, которые давно уже вышли за рамки "честных выборов". Нам не нужна очередная "оранжевая революция", отбрасывающая нас назад в 90-ые годы. Нам нужна система, позволяющая максимально реализовать возможности участия граждан в принятии решений, сетевая горизонтальная структура вместо чиновничьей вертикали. И сейчас у нас есть на это все шансы.