© trading-china.ru
Недавнее резкое обострение экономических проблем Китайской народной республики (КНР) — корпоративные дефолты, обвал котировок акций крупнейших китайских компаний, паника на фондовом рынке, девальвация юаня — оказалось неожиданностью лишь для высших должностных лиц РФ. Надежды буржуазной власти на то, что могучий буксир экономики континентального Китая вытянет в тихую гавань из постоянно штормящего моря кризиса утлое судёнышко периферийного российского капитализма, похоже, в ближайшее время вряд ли оправдаются. То, что происходит сейчас в политике, экономике, социальной сфере и духовной жизни материкового Китая, имеет давние корни. Состоявшийся три десятилетия тому назад спор о путях реформирования народного хозяйства КНР, о роли и пути развития Коммунистической партии Китая (КПК) в нынешней ситуации может стать вновь актуальным.
После смерти 9 сентября 1976 года долголетнего Председателя ЦК КПК и основателя КНР Мао Цзэдуна китайское общество оказалось на перепутье: продолжать курс руководимой Мао Цзэдуном «культурной революции» либо отказаться от продолжения массово-политических кампаний, сосредоточив внимание на строительстве народной республики. С арестом 6 октября 1976 года ближайших сподвижников Мао по «культурной революции», названных впоследствии «бандой четырех», у власти в ЦК КПК временно закрепился (как было официально сообщено, «вступил на посты Председателя ЦК КПК и Председателя Военного совета ЦК КПК») премьер Госсовета и министр общественной безопасности КНР Хуа Гофэн.
Новый Председатель не случайно заслужил от главы «банды четырех» и вдовы Мао Цзэдуна Цзян Цин нелестную характеристику «обходительный и мягкотелый человек наподобие Маленкова». Как и сталинский преемник на посту председателя Совета Министров СССР, Хуа был в первую очередь функционером, любившим работать в аппаратной тиши и не имевшим склонности к публичной политической борьбе. Как и Георгий Максимилианович, Хуа нёс личную ответственность за произвол и беззакония прошлых лет, что не помешало ему не только убрать с политической сцены наиболее одиозных исполнителей массовых репрессий, но и создать условия для начала реформ в экономике и социальной политике. Они стартовали в декабре 1978 года после принятия решений на III пленуме ЦК КПК XI созыва о ликвидации придуманных Мао деревенских «народных коммун» и переходе к практике семейного подряда на селе. Незадолго до этого пленума произошло событие, которое во многом предопределило исход дискуссий на самом пленуме, с которого, пожалуй, берёт отсчёт современный этап истории КНР.
9 ноября 1978 года перед слушателями и преподавателями Центральной партийной школы при ЦК КПК выступал её проректор, заведующий орготделом ЦК КПК Ху Яобан.
В своей речи он призвал, в частности, не только руководствоваться трактуемым антимаоистски лозунгом «практика — критерий истины», но и «искоренить ядовитое влияние Кан Шэна».
Умерший 16 декабря 1975 года заместитель Председателя ЦК КПК Кан Шэн руководил деятельностью органов государственной безопасности. По праву носивший звание «китайского Берия», Кан Шэн, как и Лаврентий Павлович, в свои молодые годы отдал дань увлечению личностью Троцкого. Еле избежавший в 30-е годы прошлого века ареста в СССР, Кан Шэн перевёл свой тогдашний страх в ненависть ко всем советским коммунистам и тем членам КПК, которых он вместе с Мао трактовал как «советских агентов», подвергшихся беспощадному уничтожению в годы «культурной революции». Сразу после выступления Ху Яобана стартовала массовая реабилитация жертв «культурной революции», вне всякого сомнения, обеспечившая важнейший психологический фон для принятия решений ЦК КПК о реформах на селе.
Избранный на том же на III пленуме ЦК КПК XI созыва членом политбюро ЦК КПК, Ху Яобан родился 20 ноября 1915 года в семье крестьянина-бедняка, с 14 лет участвовал в революционном движении, в 18 лет вступил в ряды подпольной тогда КПК. Работал в подполье, сражался на фронтах гражданской войны с гоминьдановцами, воевал с японскими захватчиками, долгие годы возглавлял китайский комсомол, в годы «культурной революции» был неоднократно бит и пытан хунвэйбинами, прошел ссылку, лагерь по перевоспитанию, тяжелый физический труд среди простых крестьян. Длившиеся не один год издевательства серьёзно подорвали здоровье старого коммуниста, но даже после пяти лет изоляции и мучений он категорически отказывался признавать свои мифические «ошибки и преступления» в обмен на предложенное Кан Шэном переизбрание в состав ЦК КПК. Смерть Мао вернула Ху Яобана в центральное руководство. В феврале 1980 года Ху Яобан стал генеральным секретарем ЦК КПК, а в июне 1981 года сменил Хуа Гофэна на посту Председателя ЦК КПК, совмещая пятнадцать месяцев обе партийные должности.
На состоявшемся с 1 по 11 сентября 1982 года XII съезде КПК в отчетном докладе ЦК КПК «Создать новую обстановку на всех фронтах социалистической модернизации» Ху Яобан прямо заявил о новых приоритетах в развитии страны:
«Мы без всяких колебаний перенесли центр тяжести работы партии и государства на экономическое строительство, стали решительно устранять левацкие ошибки, долго наблюдавшиеся в экономической работе, и со всей серьезностью проводить правильный курс на «урегулирование, преобразование, упорядочение и повышение»…»
Под этими четырьмя словами имелись в виду, в частности, отказ от «народных коммун» и переход к семейному подряду на селе, впервые — за всю многовековую историю Поднебесной! — позволившие китайскому крестьянину наесться досыта, отказ от шельмования науки, научного знания и их физических носителей и, наконец, «совершенствование социалистической демократии и законности, упорядочения работы партийных организаций, общественных нравов и стиля партии». XII съезд КПК по инициативе Ху Яобана, Е Цзяньина и Чэнь Юня принял новый партийный Устав, в котором впервые за всю историю партии появилась статья о правах членов КПК и были установлены процедуры выборов в руководящие партийные органы: до того все секретари и члены комитетов попросту назначались либо утверждались — в зависимости от уровня — в канцеляриях ЦК КПК или нижестоящих парткомов.
Новый Устав впервые ограничил сроки полномочий центральных и местных партийных органов и установил регулярность созыва их заседаний. Для ветеранов партии, находившихся на своих постах до самой смерти и ставших серьезным балластом в работе ЦК КПК и провинциальных парткомов, был введен институт комиссий советников. И, наконец, ради перехода к коллегиальному и подотчетному ЦК руководству политбюро был упразднен придуманный в 1945 году специально для Мао Цзэдуна пост Председателя ЦК КПК с широчайшими полномочиями. Вместо него был предусмотрен коллективный орган — секретариат ЦК, возглавляемый генеральным секретарем.
Пять лет изменений на селе, успешное решение продовольственной проблемы поставили на повестку дня перенос реформы в города.
Решение об этом было принято III пленумом ЦК КПК XII созыва, работавшим 12-19 октября 1984 года. Уже тогда стало ясно, что процесс преобразований в народном хозяйстве КНР будет непростым, насыщенным проблемами и противоречиями. Быстрое развитие сельскохозяйственного производства в результате введения семейного подряда привело к росту трудоизбыточного населения, особенно в тех районах, где ощущался недостаток пахотных земель. Начался приток населения из сельской глубинки в города. Разница в уровне доходов повлекла за собой и различия в уровне потребления, а также углубление территориальных различий между жителями крупных городов и приморских районов и другими провинциями, в особенности горными местностями и местами компактного проживания неханьских национальных меньшинств.
Рост имущественной дифференциации в крестьянской среде трактовался Председателем Военного совета ЦК КПК и председателем Центральной комиссии советников КПК Дэн Сяопином как «поощрение достижения зажиточности», классовое расслоение усилилось и в городах. Следует отметить, что даже в самые жаркие дни «культурной революции», внешне направленной против «идущих по капиталистическому пути», а на деле — против настоящих идейных коммунистов, китайская буржуазия чувствовала себя вполне вольготно, сохраняя свои предприятия и капиталы, членство в Народном политическом консультативном совете Китая и законодательных органах всех уровней.
Классическим примером стал крупнейший шанхайский капиталист Жун Ижэнь, долгие годы входивший в состав Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей. Понятно, что подход Дэн Сяопина отвечал интересам «патриотических» предпринимателей.
Дэн Сяопин и его сторонники не видели в данном явлении ничего трагичного, фактически взяв курс на создание в КНР «капитализма под красным знаменем».
До поры до времени всё это, разумеется, прикрывалось звонкими фразами о «строительстве социализма с китайской спецификой», где Дэн Сяопином открыто и недвусмысленно делался упор именно на национальные отличия, трактуемые им в полном согласии с прежней политической практикой Мао Цзэдуна в антисоветском духе. В этом, кстати, подход Дэна и его сторонников в руководстве КПК существенно отличался от предложений Ху Яобана. Вместо разговоров о «трех мирах» и необходимости блокирования против «современного ревизионизма» (то есть СССР) с империалистическими державами на Западе и Востоке, что так любили Мао Цзэдун или Дэн Сяопин, руководитель КПК высказался за развитие отношений с братскими партиями на основе марксизма и в соответствии с принципами «независимости, самостоятельности, полного равноправия, взаимного уважения и невмешательства во внутренние дела друг друга».
Это относилось и к советским коммунистам. Так, 18 октября 1982 года, общаясь с французскими журналистами, генеральный секретарь ЦК КПК сказал, что китайская сторона «искренне желает устранить все преграды, мешающие нормализации советско-китайских отношений». 21 июля 1985 года при посещении погранзаставы в Синьцзяне Ху Яобан впервые за десятилетия идейно-политической вражды открыто выступил «За вечную дружбу народов Китая и Советского Союза!», чем был дан старт восстановлению дружественных отношений между нашими странами.
Старт реформы в городах стал началом масштабной приватизации. За первый год реформы (1985) было фактически приватизировано 75,4% государственных предприятий в сфере торговли и услуг. Уже в конце первого года реформы по рыночным каналам к потребителю поступало 50% производимого в стране угля, 40% стального проката, 60% древесины, 75% цемента. В целом 20% промышленной продукции в КНР реализовалось по рыночным ценам, в зависимости от спроса и предложения. Предприятия получили возможность самостоятельного выхода на внешние рынки. В сочетании с резким ростом числа компаний с иностранным капиталом (в первую очередь капиталами проживавших за рубежами КНР этнических китайцев), привлеченных крайней дешевизной рабочей силы и специально введенными для них по инициативе Дэн Сяопина ещё в 1979 году льготами, все эти факторы привели к непомерному росту кредитов. Из-за дополнительной эмиссии юаня усилилась инфляция, на 8,8% выросли розничные цены.
В ответ было предложено усилить контрольную роль Народного банка Китая над коммерческими банками, ввести запрет госпредприятиям на произвольное повышение цен, чтобы цены на частных предприятиях не более чем на 20% превышали государственные твёрдые цены на аналогичные товары. Была предпринята попытка повысить покупательную способность китайских трудящихся, для чего предлагалась реформа заработной платы, в частности, увеличение премиального фонда. В первый же год реформы рост зарплат составил 22%, в то время как производительность труда на предприятиях общенародной собственности выросла лишь на 9,4%.
Возникшие противоречия обсудила II Всекитайская конференция КПК, которая проходила 18-23 сентября 1985 года в Пекине. Помимо внутрипартийных дел на ней обсуждался и вопрос о седьмой китайской пятилетке. Верх одержала линия Дэн Сяопина. Решения конференции предполагали повышение производственной активности и самостоятельности предприятий, развитие товарного рынка и усовершенствование рыночной системы, переход от прямого административного контроля к косвенному экономическому контролю. Были закреплены право самостоятельного выхода государственных предприятий на внешний рынок, возможность преобразования их в коллективные и индивидуальные. В то же время коллизии, вызванные реализацией на практике призыва Дэн Сяопина «Слава тому, кто обогатится прежде других», породили на конференции бурную дискуссию.
«Гнилая капиталистическая мораль — «рассматривать всё сквозь призму денег» — в серьёзной степени разлагает стиль работы нашей партии и отравляет общественную атмосферу, — говорил первый секретарь Центральной комиссии по проверке партийной дисциплины КПК Чэнь Юнь.
— В настоящее время некоторые люди, включая и коммунистов, отошли от идеалов социализма и коммунизма, забыли основную идею служения народу». Ему оппонировал Дэн Сяопин, заявлявший, что «эту проблему решить нетрудно», но вынужденный признать тот факт, что вследствие проводимой им политики «строительства капитализма под красным знаменем» стало «трудно избежать проникновения в партию капиталистической идеологии».
Дискуссия в руководстве КПК набирала обороты. Выступая перед преподавателями и слушателями Центральной партийной школы 15 июля 1985 года, Ху Яобан прямо объявил войну коррупции: «Наши парткомы всех ступеней должны с полной ясностью уразуметь это; иными словами, они должны сами показывать образец поведения, на своём примере; тут нужно начинать с верхов и доходить до низов, начинать каждому с самого себя… При этом не следует ограничиваться «козлами отпущения». В некоторых местах утверждают, что, дескать, после того, как там арестовали мелкого негодяя в атмосфере в обществе произошло крупное изменение к лучшему. Это — фальшь, это — обман!» Особое внимание уделялось борьбе со злоупотреблениями со стороны детей кадровых работников, массово пошедших в руководители старых и вновь возникавших коммерческих структур.
Борьба с коррупцией сопровождалась и попыткой ограничить влияние Дэн Сяопина под флагом «коллективности руководства». Так, беседуя с профессором Чэнь Шубо ещё в 1984 году Ху Яобан заметил, что «за границей очень многие говорят, что Китай — это аудитория, в которой вещает только один оратор. Но на самом деле ситуация уже изменилась. Вот сегодня я встречаюсь с вами не от имени председателя Дэн Сяопина и не от своего собственного имени, а от имени ЦК партии..» В интервью газете «Вашингтон пост» 23 сентября 1986 года Ху Яобан отметил, что в КПК «система пожизненного пребывания на руководящих постах ликвидируется», руководство в партии и государстве может быть только коллективным, «чтобы избежать чрезмерного выпячивания власти личности», а также отметил, что «недавно мы в партии посоветовались и решили, что в будущем в течение года выработаем проект реформы политической структуры».
По мнению Ху Яобана, «у руководителей Китая в настоящее время должны быть два самых главных качества. Во-первых, они должны быть способны применять в конкретике Китая всеобщие истины марксизма. Только при этом условии у великого дела народа Китая может быть настоящая перспектива. Во-вторых, требуя выполнения чего-то от других членов Коммунистической партии и от народных масс, следует, прежде всего, требовать от себя самих способности самим прежде всех выполнять такого рода требования… Да, мы действительно ещё не устранили такое явление, как злоупотребление властью. Злоупотребление властью ни в коей мере не совместимо ни с социалистической демократией, ни с законностью или правопорядком. В настоящее время мы делаем упор на том, что перед законом все равны. Поэтому, вне зависимости от того, о ком идёт речь, если только человек нарушил закон, его необходимо карать за это преступление в соответствии с законом, и тут дети высокопоставленных кадровых работников не исключение». «Великая истина марксизма освещает нам путь вперёд» — так называлась речь Ху Яобана на митинге, посвященном столетию со дня смерти Карла Маркса, — фактически противопоставлялась «идеям Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина».
Возникли споры и о реформе образования. По мнению Ху Яобана, развитие образования должно было опережать темпы экономического строительства, что народная власть при планировании государственных расходов должна прежде всего гарантировать инвестиции в интеллект, дать возможность поступать в вузы талантливой молодежи из сельских районов, из рабочих и крестьянских семей, которые, в отличие от детей номенклатурных работников, не имели возможности учиться за границей.
По данным известного отечественного китаиста Ю. М. Галеновича, автора фундаментальной двухтомной биографии Ху Яобана, 21 января 1986 года на совещании с сотрудниками министерства атомной промышленности КНР генсек ЦК КПК высказался за всемерное развитие атомной энергетики в Китае, строительство новых АЭС. Креатура Дэн Сяопина, будущий премьер Госсовета КНР Ли Пэн, в свою очередь, взял курс на строительство тепловых и гидроэлектростанций в районе Санься на реке Янцзы, вызывающий в КНР и по сей день споры в силу возникающих в ходе реализации данного проекта экологических проблем.
Дэн Сяопин и его сторонники — Бо Ибо, Ван Чжэнь, Цзян Цзэминь, Ли Пэн и другие — использовали студенческие волнения декабря 1986 года как повод для отстранения Ху Яобана от власти. На неуставном «неформальном» совещании 30 декабря 1986 года партийных руководителей лишь один из приглашенных — член политбюро ЦК КПК Си Чжунсюнь нарушил правила игры. Как писала «НГ», «единственным, кто пошел против течения, оказался Си Чжунсюнь, впервые приглашенный на «разговор о жизни»… Он гневно стучал кулаком по столу, указывал пальцем на заговорщиков (в Китае показывать пальцем на человека является оскорблением) и требовал прекратить «этот спектакль». «Оставаться на своем посту генсеку партии или уходить – этот вопрос надо решать в соответствии с уставом партии», – подытожил Си Чжунсюнь.
Продолжать спор не потребовалось. Ху Яобан, поблагодарив за поддержку, объявил о согласии уйти в отставку». 16 января 1987 года на расширенном заседании политбюро ЦК КПК Ху Яобан покинул пост генерального секретаря ЦК КПК, оставшись в составе политбюро. 8 апреля 1989 года на заседании политбюро ЦК КПК, предшествующем очередному пленуму, ему стало плохо, и неделю спустя товарищ Ху Яобан скончался. Прах Ху Яобана после кремации 22 апреля 1989 года доставил в его дом кандидат в члены секретариата ЦК КПК Вэнь Цзябао, ставший впоследствии премьером Госсовета КНР и возглавивший на новом витке развития политической ситуации в КНР борьбу с высокопоставленными коррупционерами. Среди них наиболее заметным оказался член политбюро ЦК КПК Бо Силай, сын Бо Ибо, главного обвинителя Ху Яобана на заседании постоянного комитета политбюро ЦК КПК, возвращенного после «культурной революции» к активной политической жизнью тем самым Ху Яобаном, которого он обвинял. Нелишне напомнить, что сын Си Чжунсюня и нынешний генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин на волне экономических трудностей в КНР вновь пошел в атаку на коррумпированных аппаратчиков, тесно связанных по совместным делам в Шанхае с одним из гонителей Ху Яобана, бывшим генсеком Цзян Цзэминем. Для китайского общества такого рода взаимосвязи весомы и значимы…
История повторяется, как и проблемы, стоящие перед китайскими коммунистами. Население сельских районов и глубинки всё так же, как и тридцать лет тому назад, гораздо беднее жителей приморских районов и крупных городов, а 80% граждан КНР по-прежнему относится к категории бедных.
Вопреки распространенному мнению о том, что «всё, что производится в мире, производится в Китае», налицо серьёзная зависимость КНР от импорта, на что указывал ещё несколько лет назад американский профессор Мартин Фельдштейн, возглавлявший в 80-е годы прошлого века Комитет экономических советников при президенте США Рональде Рейгане: КНР «импортирует множество потребительских товаров, оборудование и сырье. На самом деле, общий годовой объем импорта в Китае достигает 1,4 млрд долларов — почти 40% от ВВП».
Не решаются проблемы охраны окружающей среды, занятости населения, пенсионной системы. Сельское население страны по-прежнему лишено возможности получать высшее образование и пользоваться бесплатным медицинским обслуживанием. Всё также бесправны китайские профсоюзы, низки доходы трудящихся. Политика Дэн Сяопина привела к формированию среди руководящих функционеров КПК кланов, тесно связанных с китайскими капиталистами, меняющих власть и административные полномочия, политическое влияние на деньги и участвующих через своих детей и близких в бизнесе, что является питательной средой для роста коррупции на всех этажах власти. Как реакция на негативные явления отмечается рост социальной напряженности, увеличение количества акций протеста и числа их участников на городских предприятиях и на селе.
Как и тридцать лет назад китайское общество стоит перед выбором. «Капитализм под красным флагом», как видим, так и не решил насущных проблем КНР. Не решит их и модель либерально-рыночных реформ по зарубежным рецептам. Может быть и идейным коммунистам, которые наверняка сохранились в рядах КПК, и китайским трудящимся имеет смысл прислушаться к словам Ху Яобана и воспользоваться его советом?
«Не только в Китае, но и во всем мире имеются те, кто считают, что образ социализма не так уж и хорош. Это факт. Если этот образ не хорош, это означает, что мы сами своей работой не смогли сделать его хорошим. Причем это находит своё проявление, главным образом, в двух вещах. Во-первых, в том, что экономика развивается не так быстро. Во-вторых, в том, что в политической области у нас есть погрешности, то есть у нас есть недостатки при подходе к таким вопросам, как демократия, права человека. И для того, чтобы восстановить упомянутый образ, нет иного способа, как только если я сам со всем усердием займусь этой работой; нельзя решить вопрос только подкрашиванием, припудриванием..»
