С «Рабкором» всё в порядке, а вот с Херсоном — не очень
В то время как под Херсоном решалась судьба российской армии и, вероятно, всей военной кампании 2022 года на Украине, внимание левой общественности было приковано к спорам внутри редакции «Рабкора», напоминавшим повторение II съезда РСДРП, разыгранное в любительском театре. То, что левым свойственно ругаться и раскалываться — хорошо известно. Это давняя традиция, восходящая ещё к большевикам и меньшевикам, хотя в некотором смысле она у нас перестала быть исключительным достоянием левого сообщества, достаточно посмотреть на дрязги в либеральном лагере или на расколы в либертарианской партии.
Так или иначе, но читателей нашего скромного издания серьезно напугало воззвание, опубликованное частью редакции на главной странице 8 ноября, где сообщалось о попытке внутреннего переворота (названного для большей ясности по-французски coup d’etat). К счастью для всех нас, никакого переворота не было, а был внутриредакционный конфликт, сопровождавшийся, как и положено, взаимными обвинениями, подозрениями и недоразумениями. Конфликт урегулирован, нормальная работа восстанавливается. И да, к сожалению, после таких столкновений совместная работа людей, очень резко высказавшихся относительно друг друга, оказывается невозможна. По крайней мере — в течение какого-то времени. Поэтому несколько человек из редакции вынуждены были уйти. Вопреки традиции, мы не будем ни посылать им вслед проклятия, ни осуждать политические ошибки, а напротив, пожелаем им удачи в работе с собственными проектами. Если эти проекты будут успешными и пойдут на пользу движению, мы первыми будем рады их поздравить.
Итак, с «Рабкором» всё в порядке, канал и сайт работают, в социальных сетях публикуются новые материалы. И возможно историки будущего станут (как это было со II съездом РСДРП) анализировать данный конфликт, выискивая в нем начало ярких политических и журналистских карьер или истоки важных политических событий, наступивших позднее. Но для этого нужна самая малость — стать значимой силой, определяющей судьбы страны. С этим вот как раз есть некоторые проблемы.
А между тем на наших глазах происходят тектонические сдвиги, радикально меняющие обстановку в России, а может быть и на всем постсоветском пространстве. И сдвиги эти не сводимы к отступлению российской армии под Херсоном.
О том, что военная операция, начатая командой президента Путина в расчете разгромить сопредельное государство если не за три дня, то уж точно за две-три недели, кончится плохо, мы предупреждали неоднократно. И Борис Кагарлицкий, и Александр Рыбин, и другие наши авторы предсказывали предстоящую неудачу. Напоминали они и про поучительный исторический опыт Крымской войны и Русско-японской войны. И развитие событий полностью подтверждает наши прогнозы. Что, впрочем, отнюдь не говорит о каком-то исключительном даре предвидения. Надо просто уметь считать ресурсы и делать очевидные выводы. То, что эти выводы не смогли или побоялись сделать многочисленные признанные аналитики и публичные интеллектуалы, говорит лишь о том, насколько далеко зашла в нашем отечестве деградация общественной мысли.
С первого дня было ясно, что Россия при нынешнем состоянии экономики и государственного управления не имела ни одного шанса рассчитывать не только на триумфальный успех, но и вообще на сколько-нибудь благоприятный исход всей этой истории. Поскольку же публичное понимание данного факта оставалось запретным знанием, похоже, даже для государственных чиновников, сейчас вопрос стоит уже не о том, плохо или хорошо всё закончится, а о том, насколько масштабными будут последствия происходящей катастрофы, кто и какую цену в итоге заплатит.
Существенная особенность официальной идеологии в нашем государстве состоит в том, что её основополагающими принципами являются ложь и бахвальство. С ложью всё более или менее ясно, а вот про последствия хвастовства, ставшего фундаментальным принципом пропаганды, надо сказать отдельно. Точно так же как безудержное самовосхваление Хлестакова в «Ревизоре» было не просто потоком нелепой лжи, но и основанием для краха, случившегося с персонажами Гоголя в финале пьесы, самодовольное вранье нынешней государственной пропаганды провоцирует целый ряд проблем, которые грозят стать роковыми для правящих кругов.
Если бы с самого начала было признано, что у нас нет никакого превосходства, что противник не просто боеспособен и полон решимости сопротивляться, но и получает в растущем количестве оружие и средства ведения войны, решительно превосходящие наши, то неудачи на фронте, сколь бы болезненными они ни были, воспринимались бы как нечто понятное и естественное. Правда, возник бы другой, не менее острый вопрос: а стоило ли, при данных обстоятельствах вообще всё это затевать?
Так или иначе, правящие круги России в очередной раз попали в ловушку коллективной хлестаковщины. Как перед Крымской войной весь мир пугали напоминаниями о 1812 годе и кричали, что «можем повторить», забыв, что «в Англии ружья кирпичом не чистят», как в 1904 году в ход пошел великолепный лозунг «шапками закидаем», так и в 1914 году, даже после неудач на войне с японцами, продолжали себя и других убеждать, будто мы настолько круты и уникальны, что нам бояться нечего (уже разрабатывали дизайн формы для победного парада в Берлине). Беда не в том, что всё это было чушью и ложью, а в том, что в эту ложь верили. В результате, когда реальность напомнила о себе военными поражениями, возник неминуемый вопрос: глупость или измена?
Если наше войско самое крутое, наше оружие лучшее, а наш солдат непобедим, и несмотря на это почему-то всё развивается совсем не так, как хотелось, то виноваты руководители, которые всё провалили. Либо генералы все как один идиоты, либо в самых верхах власти угнездилась измена, из-за которой мы и отступаем. Именно в таком духе выступил в Государственной Думе Павел Милюков, и именно с этой речи начинается политический кризис, приведший в конечном счете к Февральской революции. На самом деле генералы российские были хоть не гении, но отнюдь не идиоты. И высшее начальство отнюдь не собиралось предавать свою страну (другое дело, что их представления о благе для государства диаметрально расходились с тем, что являлось благом для его жителей). Главная проблема состояла в том, что выиграть было невозможно в принципе, о чем тоже предупреждали заранее. История в очередной раз повторяется. И теперь, столкнувшись с последствиями собственной пропаганды, элиты вынуждена оправдываться, захлебываясь в безудержном потоке вранья, которое в изменившихся обстоятельствах воспринимается как доказательство измены.
Искать виноватых будут, но виноватыми окажутся все. И в массовом сознании уже укоренилась теория заговора, участниками которого оказываются все чиновники, все ведущие политики и все военные лидеры без исключения. Им остается только пытаться переводить стрелки друг на друга в тщетной попытке отвести подозрение от себя (и тем самым усугубляя общую дискредитацию элиты).
Между тем неприятности настигают нас не только на фронтах. Пока отечественные пропагандисты рассуждали о Западной Европе, которая вот-вот замерзнет или разорится, у нас самих нарастали экономические трудности. Отчасти сползание экономики в кризис было замедленно потоком валюты, поступавшим в Россию благодаря спровоцированному нынешним конфликтом ростом цен на газ. Но за этими положительными новостями скрывались весьма драматичные структурные изменения — свертывание целых отраслей, спад производства, отъезд специалистов и сокращение спроса. А поток денег начинает иссякать. Отечественный газ на западных рынках понемногу замещают. К тому же одним из факторов роста цен было то, что иностранцы покупали газ впрок, создавая запасы. Это вызвало ажиотажный спрос. Деньги, которые переплатили «Газпрому» и его партнерам в августе-сентябре, это те самые деньги, которых Россия недополучит нынешней зимой.
Полный масштаб проблем начнет сказываться в декабре или уже после нового года. Отложенные неприятности создали своего рода кризисный навес над экономикой, который пока не обвалился, но грозит обрушиться очень скоро. С этим всё равно придется что-то делать. В общем, зима близко.
Логично предположить, что при отсутствии организованной и легальной оппозиции (даже в той форме, в какой она существовала в последней царской Думе) альтернативу нынешней власти составит часть самой же этой власти. Как быстро и в какие цвета они перекрасятся, остается только гадать, хотя с большой долей вероятности бывшие хранители скреп обратятся в ярых сторонников общечеловеческих ценностей, с помощью которых можно будет попытаться выторговать снисхождение Запада и некоторые послабления по части санкций. Что-то может быть у них даже получится, если решатся на сколько-нибудь яркие шаги, хотя бы в плане символическом.
Но в любом случае, это будет только началом очень трудного и болезненного процесса, в ходе которого власть будет меняться не один раз. Если в России кто-то соскучился по сменяемости власти, то он её получит. А главное, как бы ни мечтали нынешние чиновники и их либеральные оппоненты, что меняя политическое начальство, можно будет сохранить в неприкосновенности нынешние социально-экономические порядки, ничего у них не выйдет.
Такое развитие событий неминуемо создает шансы для левых, которые могут, наконец, выйти на передний план отечественной политики, предъявляя своё видение демократической и социальной реорганизации государства, планирования и общественного участия, без которых справиться с нарастающим кризисом будет, как минимум, очень трудно, если не невозможно вовсе. Но никакой интеллектуальный багаж не заменяет политического влияния. Начинающиеся перемены дают нам шанс, но не более чем шанс. И мы ещё должны очень серьезно работать, чтобы им воспользоваться.
Если у нас это получится, то вполне возможно, что задним числом кому-то интересными станут даже наши редакционные споры и кулуарные дискуссии. Но сначала надо научиться побеждать.