кадр из “Молчания ягнят”
Глава Российского союза промышленников и предпринимателей Михаил Прохоров – человек инициативный. С его приходом эта вялая и громоздкая структура обрела неожиданный динамизм, превратившись в движущую силу очередной волны экономических реформ. И если реформы будут успешно проведены в жизнь, россияне надолго запомнят имя этого бизнесмена.
Главной заботой Прохорова является трудовое законодательство, предоставляющее, по его мнению, слишком много гарантий работникам. Действующий кодекс он считает устаревшим и называет не иначе, как «советским», хотя известно, что советский Кодекс Законов о Труде (КЗОТ) был пересмотрен уже в 1992 году, а в 2001 году его заменили Трудовым Кодексом, который был полностью написан заново.
В начале 2000-х годов, когда Государственная Дума принимала нынешний ТК, он не вызвал энтузиазма ни у кого, кроме Федерации независимых профсоюзов России.
Левые считали, что правовое положение работников ухудшается по сравнению со старым советским КЗОТом, предприниматели желали бы получить более удобный для них документ, свободные профсоюзы жаловались, что кодекс юридически закрепляет их дискриминацию в пользу крупнейшего объединения – ФНПР. Последнее обстоятельство, похоже, и объясняет тот энтузиазм, с которым лидеры этой организации поддержали тогда реформу. Несмотря на то, что было предложено множество поправок и существовал даже альтернативный вариант, подготовленный и внесенный в Думу депутатом Олегом Шеиным, на них не обращали особого внимания. Все было как всегда – недовольные покричали, провели несколько пикетов у стен парламента, выпустили пар на страницах малочитаемых газет, а караван законотворчества гордо проследовал в заранее указанном направлении.
И надо признать, что энтузиазм ФНПР по отношению к кодексу оказался вполне оправданным.Никаких принципиально новых прав наемным работникам по сравнению с отмененным советским законом он, разумеется, не давал, многие активисты на местах даже назвали его антирабочим. Причем жаловались на него не только конкуренты из свободных профсоюзов, но и сами члены ФНПР. Однако же в главном кодекс свою роль выполнил. Он фактически узаконил монополию старых профсоюзных структур, доставшихся нам в наследство от советского времени.
Не будь принято это законодательство, ставящее множество барьеров на пути объединения наемных работников, ситуация могла бы сложиться иначе.
В начале 2000-х, когда в России наметился индустриальный подъем, ситуация на многих предприятиях благоприятствовала созданию новых, свободных профсоюзов. Они могли серьезно потеснить старые, и это уже происходило. Однако принятый с благословения ФНПР кодекс дал возможность работодателям фактически игнорировать профсоюзы, объединяющие меньшинство рабочих на заводе, делая вид, будто существует только старый профком, с которым, естественно, у директора никаких проблем нет, ведь это, по сути, социальный отдел при администрации, к тому же финансируемый за счет самих же рабочих. И прежде, чем организовать под своими знаменами большинство работников, инициаторы новых профсоюзов вынуждены были некоторое время оставаться в меньшинстве. В течение этого времени их не только можно было игнорировать, но фактически и подвергать репрессиям –законодательство давало для этого достаточно возможностей. Колеблющиеся оставались в старом профсоюзе, сохраняя за ним статус «большинства». В общем, механизм работал безупречно.
Показательно, что единственная действительно сильная новая рабочая организация, возникшая за этот период – Межрегиональный профсоюз работников автопрома (МПРА) был создан на заводе «Форда» сначала в качестве отделения ФНПР. И только, когда активисты смогли привлечь к себе большинство коллектива, они вышли из федерации. В свою очередь руководство ФНПР этот опыт учло и больше подобного не допускало, пресекая любые проявления самостоятельности «низов» на корню. Итогом было окончательное погружение старых профсоюзов в безмятежную спячку, из которой их не вывел даже экономический кризис. Лидер федерации Михаил Шмаков в очередной раз без проблем избрался на свой пост, а немногочисленные критики руководства были постепенно со своих постов выдавлены.
Нынешнее законодательство не только дискриминирует свободные профсоюзы, но и фактически делает невозможными забастовки.
За прошедшие годы в России практически не было стачек, проведенных в соответствии с действующим трудовым правом. Это , конечно, отнюдь не значит, будто стачек не было. Еще как были! Просто каждый раз забастовщики оказывались в конфликте с законом. А это значит, что конфликт с работодателем мгновенно превращается в столкновение с государством, и работодатель может применить против недовольных работников суды и полицию, которые просто вынуждены будут занять его сторону, независимо от того, кто прав в данном конфликте.
И вот теперь с инициативой пересмотра кодекса выступает РСПП. Что же не устраивает наших промышленников? Может быть ограничение права на забастовку или дискриминация свободных профсоюзов? Разумеется, нет! Призывая порвать с «советскими традициями», Прохоров ни словом не обмолвился о возвращении трудящимся права на стачки, которые сейчас фактически запрещены. Его возмущает то, что российском ТК все еще сохранены принятые в Европе основные права и гарантии для наемных работников. Такие, например, как защита от необоснованного увольнения, право на коллективный договор, ограничение рабочей недели 40 часами и обязательная оплата сверхурочных. Именно эти позиции и вызывают сегодня возмущение лидеров российского бизнеса. В духе Джорджа Орвелла отмена этих прав на языке Прохорова называется возможностью «раскрепостить работника».
Если инициатива РСПП будет принята, работники получат право еженедельно в дополнение к обычным 40 часам трудиться на хозяина еще 20 часов без оплаты сверхурочных. А чтобы гарантировать абсолютную свободу и добровольность в принятии рабочим подобного решения, предприниматель со своей стороны получает право уволить его в любую минуту без объяснения причин.
Такое вот равенство возможностей, такая система сдержек и противовесов. Если бы людоеды составляли закон о правах пожираемых, они не могли бы придумать лучше.
Одновременно с инициативой Прохорова деловая пресса развернула агрессивную кампанию за пересмотр Трудового Кодекса. Претендующая на роль «голоса» отечественного бизнеса газета «Ведомости», возмущается тем, что трудящиеся в России «чрезмерно» защищены, а прав у российских работников значительно больше, чем у их коллег в Западной Европе. «По мнению многих экспертов, действующее трудовое законодательство нередко защищает трудящегося так, что его строгое соблюдение затрудняет своевременное сокращение штата, спасающее от разорения и массовых увольнений. Оно, например, не позволяет повысить или сохранить зарплату усердным работникам за счет увольнения лодырей и тем самым снижает стимулы к эффективному труду. Индекс защиты работника в России, который определяется по сложности увольнения и найма, – 3,3, выше, чем в Евросоюзе (2,4) и развивающихся экономиках (2,5). Законы позволяют трудовой инспекции, судам и прокуратуре восстанавливать уволенных на работе, не вдаваясь в экономическую обоснованность их увольнения, возбуждать уголовные дела против менеджеров и собственников фирм, сокративших персонал. Трудовая и налоговая инспекция негативно реагируют на попытки работодателей снизить зарплату сотрудников из-за снижения доходов компании, даже если сами сотрудники не возражают».
Еще большее возмущение газеты вызывает то, что наемные работники и их профсоюзы научились успешно отстаивать свои права в судах:
«Может быть, строгость законов смягчается незнанием работниками своих прав и слабой судебной защитой? В 2008 г. суды рассмотрели 442 200 трудовых споров (4,5% общего числа гражданских дел), в 2009 г. – 823 390 (7%), в первом полугодии 2010 г. – 426 144 (7,6%). Рост активности граждан и госорганов в защите трудовых прав налицо. В 2008-2010 гг. истцы выиграли от 56% до 58% дел о восстановлении на работе. Победой заявителей в эти годы завершились 95-97,6% споров о заработной плате».
Вывод, который делает газета, предельно прост. Если рабочим удается выигрывать суды, значит надо срочно менять правовые нормы, чтобы такого больше не могло случиться.
Слова говорят сами за себя. Развернутая деловой прессой кампания в защиту прав людоедов с предельной четкостью демонстрирует нам остроту классовой борьбы, разворачивающейся сегодня в России. Только ведется эта борьба в основном одной стороной – капиталом против наемного труда, буржуазией против рабочих.
В духе орвелловского новояза, РСПП называет отмену социальных гарантий и возвращение к трудовым порядкам позапрошлого века шагом на пути модернизации и создания инновационной экономики. Не надо думать, будто проект Прохорова представляет собой просто реакцию определенной части российского бизнеса на трудности, вызванные экономическим кризисом. Перед нами целая философия, объясняющая, почему ни о какой модернизации и внедрении новых промышленных технологий в нашей стране не может быть и речи. Дело не только в том, что предприниматель не готов брать на себя никаких обязательств перед работником, которого постоянно подозревают в лености и недобросовестности, но и в том, что именно усиление эксплуатации наемного труда мыслится как единственный способ повысить прибыль компании. Между тем, со времен английского фабричного законодательства XIX века известно, что дешевизна рабочей силы снижает для бизнеса стимулы к технологическому обновлению. Зачем экскаватор, если можно за копейки нанять десятки землекопов? Зачем повышать производительность труда, покупая дорогие машины и улучшая организацию производства, если можно заставить тех же рабочих трудиться более интенсивно? Вместо повышения затрат на технологическое развитие производства, ставка делается на уменьшение социальных гарантий, сдерживание и урезание заработной платы работникам.
Между тем, действие рождает противодействие. Людоедские предложения предпринимательского союза уже вызвали бурю негодования. Даже комментарии и блоги прокремлевских изданий, где общаются разного рода консерваторы и охранители, оказались полны возмущенных реплик и отчаянных протестов. Со своей стороны и профсоюзы резко выступили против инициатив РСПП. Однако легко догадаться, что если несогласие профсоюзных лидеров с инициативами Прохорова ограничится общими словами и не будет сопровождаться мобилизацией протестного потенциала рабочего движения, то людоеды рано или поздно протащат свой вариант кодекса через Государственную Думу.
Увы, руководство ФНПР по-прежнему всем довольно и никаких дискуссий вести не намерено. На уровне Думы оно надеется просто затормозить процесс на уровне профильного комитета, возглавляемого Андреем Исаевым, давним соратником и предположительным наследником бессменного лидера ФНПР Михаила Шмакова. Стоять над схваткой в такой ситуации комитет, разумеется, не может, но и активности в борьбе за права рабочих от него ждать не приходится. Стратегический подход Исаева сводится к тому, чтобы дискуссию блокировать и затягивать. Что в конечном счете обрекает ФНПР на поражение: глухая оборона – не лучший способ борьбы. Однако блокирование публичной дискуссии приводит к тому, что именно РСПП выглядит единственной силой, выступающей за перемены.
На фоне агрессивного наступления капитала на права трудящихся ФНПР и ее думский представитель Андрей Исаев ограничиваются невнятным мычанием, в очередной раз демонстрируя обществу, чего стоят официальные профсоюзы и их заявления.
Если бы федерация действительно стояла на страже интересов трудящихся, ее лидеры были бы сейчас заинтересованы в широчайшей публичной дискуссии, в проведении открытых думских слушаний, в привлечении к подготовке законов своих коллег из КТР, в организации совместных с ними коллективных действий и массовых протестов. Но этого не происходит. Руководство федерации прекрасно понимает, что независимо от того, кто победит в ходе борьбы за пересмотр трудового законодательства, именно старые профсоюзы рискуют оказаться в числе главных пострадавших. Старый профцентр, исправно служивший двадцать лет властям и предпринимателям, уже не нужен ни тем, ни другим. Во всяком случае, он уже не вписывается в новую стратегию неолиберальных реформ, которые готовят нам лидеры РСПП вместе с идеологами из Института современного развития и их друзьями из окружения президента Медведева.
Если профсоюзная монополия будет подорвана, внутри ФНПР могут начаться центробежные процессы. На передний план, как и в других странах, выйдут отраслевые профсоюзы. Территориальные структуры ФНПР вообще являются анахронизмом (показательно, что, например, в КТР, построенной по европейскому образцу, таких структур вообще нет).
Сколь бы ни был велик страх старой профбюрократии перед переменами, любых инициатив снизу она боится еще больше. Вместо того, чтобы полагаться на силу организованных рабочих, как это делают профсоюзы во всем мире, ФНПР строит свою стратегию на использовании высокопоставленного лоббиста, который должен решить все проблемы в кабинетах коллег и коридорах власти. Такое поведение вполне закономерно. Сколько бы народу в ФНПР ни числилось, ее лидеры прекрасно понимают, что на их призыв никто не поднимется. Да и не знают они, как поднимать людей. Не умеют. Боятся.
Между тем, вопрос сегодня стоит не о том, состоится ли пересмотр ТК, а о том, как и в чьих интересах это произойдет. Позиция Шмакова, Исаева и руководства ФНПР объективно ведет к тому, что произойдет это без участия и отнюдь не в интересах трудящихся.
Трудовое право действительно нуждается в пересмотре, но его направление должно быть прямо противоположно проекту РСПП.
Виновником производственного застоя в России является именно большой бизнес – консервативный, авторитарный, мыслящий в категориях раннего индустриального общества. Чтобы заставить его вкладывать деньги в новые технологии, необходимо менять трудовое право, расширяя возможности профсоюзов и ограничивая возможность бизнеса извлекать прибыль за счет потогонной системы, безответственной эксплуатации людей и устаревшего оборудования.
Однако это потребует изменения всей государственной политики, включая образовательную, научную и социальную. Добиться этого можно только соединив усилия свободных профсоюзов, социальных движений и массовую общественную мобилизацию. Если лидеры ФНПР, осуждая предложений Прохорова, на практике выступают сегодня против такой мобилизации – тем хуже для них. Инициатива РСПП была выдвинута в самое неподходящее для правящих кругов время, когда в стране растет недовольство, а во власти нет прежнего единства. Она всколыхнула общественное мнение и заставила множество людей понять, что людоедов надо остановить. Единственный выбор –сопротивляться или быть съеденными. Миллионы людей, живущих в России, подавляющее большинство трудящихся предпочитают тихое и мирное существование борьбе за свои права. Но им просто не оставляют такой возможности. Их вынуждают задумываться о происходящем, им на практике объясняют суть классового конфликта, ежедневно и ежечасно дают уроки бесправия и унижения, которые рано или поздно обернутся уроками борьбы и сопротивления. И может быть, затевая сейчас пересмотр трудового права, Прохоров и его коллеги, сами того не подозревая, провоцируют именно такой поворот, дав толчок общественной борьбе и дискуссии, которые рано или поздно повернутся против них.