Нобель, Навальный и Муратов
То, что Нобелевскую премию мира дали главному редактору «Новой газеты» Дмитрию Муратову, стало неожиданностью для всех, включая самого лауреата. Хотя логика Нобелевского комитета была более или менее понятна. В условиях, когда среди номинантов были Алексей Навальный и Светлана Тихановская, выбор становился политическим решением.
В принципе премия мира и должна быть политической. Ведь её часто дают президентам и премьер-министрам, общественным деятелям. Но в данном случае Нобелевский комитет решил избежать открытой конфронтации с российскими властями. И не столько потому, что испугался Путина (или тем более — Лукашенко), а скорее потому, что премию склонны давать победителям. Это своего рода естественный, органический оппортунизм, нормальный для благопристойного буржуазного сознания. И хотя от этих норм порой отступали, но лишь во имя политкорректности. А жители Восточной Европы, хоть и живут в социальных и политических условиях, во многом схожих с условиями Третьего мира, в эту схему не вписываются. Кожа слишком светлая и история слишком имперская.
Но в то же время, отказав Навальному, Нобелевский комитет хотел выглядеть хорошо, а главное — продемонстрировать, что свобода слова и права человека можно защищать не только в странах Азии и Африки, но и кое-где в Европе. Компромиссным решением стала премия для Дмитрия Муратова. Всё-таки оппозиционный журналист, сумевший провести свою газету на протяжении многих лет через зигзаги отечественных политических лабиринтов, уклоняясь от многочисленных минотавров.
В общем, Муратов заслужил, чтобы его труд и старания были отмечены. А то, что премий на всех всё равно не хватит, так это же нормальная ситуация в конкурентной среде, за которую так ратуют наши либеральные мыслители.
Но, увы, Муратову этот внезапный успех не простили. Куча народу в социальных сетях принялась ругать его нобелевскую речь. Особенно агрессивно выступили покинувшие Россию соратники Алексея Навального. Им не понравилось то, что упомянув Алексея Навального, Муратов не стал подробно рассказывать историю его отравления и не посвятил остаток речи обсуждению личности Владимира Путина. Кстати, любопытно, что нападки на нобелевского лауреата очень часто сводятся к тому, что надо было во всех проблемах России винить исключительно Путина. Как будто никаких системных проблем вообще нет, а всё, что творится сегодня у нас в стране вызвано только и исключительно злой волей одного конкретного человека. И если изменится фамилия президента, то в застенках тут же перестанут пытать, чиновники решат не воровать, свобода слова расцветет пышным цветом и все несправедливости нашей жизни будут забыты как кошмарный сон. В общем, от Муратова ждали не Нобелевской речи, а чего-то среднего между отчетом и публичной жалобой на президента, адресованной почему-то комитету по вручению премии или королевскому дому Норвегии.
Выступления соратников Навального выявили не только проблему с присвоением премии, но и куда более значимую системную проблему в самом навальнистском движении. Дело в том, что на протяжении последних 5-6 лет команда Навального делала всё, чтобы доказать — их лидер является не только самым заметным, но и вообще единственным оппозиционером, достойным в России не только поддержки, но и внимания. И надо сказать, что сам руководитель Фонда Борьбы с Коррупцией[1] был готов идти на смелые шаги, чтобы поддерживать эту репутацию. Он не побоялся вернуться на Родину, зная, что его ждет арест, а это уже в самом деле жест настоящего политика. Положение обязывает. И Навальный сознавал это.
Однако, увы, построенная им система, без него сразу же показала свою несостоятельность. В окружении Навального не нашлось ни одного человека, способного действовать исходя из хотя бы минимальных представлений о том, что такое политическая ответственность. Они объявляли и тут же отменяли акции протеста, бездарно подставляя под удары власти своих сторонников, а потом один за другим стали покидать страну, оставляя доверявших им людей один на один с озлобленной государственной бюрократии и со своими проблемами. Они не в состоянии оказались, будучи в эмиграции, построить хоть какую-то пропагандистскую или организационную стратегию. А самое главное, они добились полной политической изоляции собственного лидера в тот самый момент, когда широкая общественная солидарность становилась для него вопросом жизни и смерти.
В начале года, когда тысячи людей выходили на улицы городов за демократизацию и освобождение политзаключенных, они снова и снова делали вид, будто речь идет исключительно об одном Навальном, никаких других людей и проблем не существует. Как и следовало ожидать, это не просто деморализовало участников протеста, но и развалило его изнутри в тот самый момент, когда власть перешла к жестким репрессивным действиям.
Нападки на Муратова в такой ситуации отражают лишь беспомощность и растерянность его критиков, которым самим сказать нечего. Однако значит ли это, что Муратова произнес выдающуюся речь, как стали (в пику критикам говорить защитники главреда «Новой газеты»)?
Увы, нет. На мой взгляд, речь была исключительно слабой. И вовсе не потому, что мало или не так было сказано о Навальном. Она просто никуда не годилась с точки зрения композиции и риторики. Главред «Новой газеты» начинал какую-то мысль и тут же бросал, не делал выводов, не заботился о переходе от одной темы к другой, а даже если что-то говорил удачно, не пытался подчеркнуть и развить сказанное. В общем, если очень коротко, Дмитрий, хоть и отличный редактор, он всё же очень плохой оратор.
Но ведь и премию ему дали не за ораторское искусство.
А если уж говорить про ораторов, то давайте вспомним Мартина Лютера Кинга. Выступая перед участниками марша на Вашингтон 28 августа 1963 года, он тоже мог бы пуститься в перечисление разных отвратительных фактов, назвать по именам губернаторов-расистов и полицейских начальников, помогавших Ку-клукс-клану. А вместо этого он сказал: «I have a dream».
И эта речь осталась в веках.
[1]Организация, признанная экстремистской в РФ.
