Последний шанс для Москвы?
Москва богатый город. Москва богатый город, и это хорошо. В московском бюджете много денег, и для нас, москвичей, это хорошо. В принципе на этом статью можно было бы закончить, засчитав её за предвыборную агитацию в пользу действующей власти. Но есть детали, и поэтому приходится продолжать.
Первая деталь, о которой нынче говорить не модно. Большие деньги — это ещё и ответственность. Если московский бюджет стал одним из главных мест накопления капитала в России, то тогда закономерно можно задавать вопросы об эффективности использования этого капитала. Иными словами, для кого и, что на самом деле ещё важнее, для каких общественных целей работают эти деньги? Если же сама мысль об ответственности перед обществом внушает вам отвращение, то тогда, возможно, для вас будет иметь значение вторая деталь, нынче ещё менее популярная, чем первая. Суть её в том, что люди должны думать о будущем, как бы им этого не хотелось. Если сегодня вы процветаете, это вовсе не означает, что вы так же будете процветать завтра. И то, как вы тратите деньги сегодня, определяет, приумножите ли вы свои богатства в будущем или же промотаете их. В случае с городом речь идет не просто о том, будут ли через 10 лет в бюджете деньги. Вопрос в том, что будет с самими жителями города, будет ли у них работа, каков будет их уровень жизни. Обо всем этом надо думать уже сейчас, когда город богат, а опасные проблемы таятся в тумане будущего. Потому что тогда, когда они выплывут из этого тумана, менять курс уже будет поздно.
Как же Москва тратит деньги, попавшие в её руки? Посмотрим на бюджет города Москвы за 2018 год. Общие расходы составили 2315 миллиардов рублей. Топ 10 статей расходов выглядит так:
- Транспорт – 398,7 миллиардов рублей
- Благоустройство – 217,1 миллиардов рублей
- Общее образование – 166,8 миллиардов рублей
- Социальное обеспечение населения – 162,2 миллиардов рублей
- Дорожное хозяйство – 152,1 миллиардов рублей
- Другие общегосударственные вопросы – 151,7 миллиардов рублей
- Пенсионное обеспечение – 140,4 миллиардов рублей
- Жилищное хозяйство – 123,6 миллиардов рублей
- Стационарная медицинская помощь – 75,2 миллиардов рублей
- Дошкольное образование – 71,8 миллиардов рублей
Лучше понять, что стоит за этими цифрами, помогает разбивка финансирования по государственным программам города Москвы (она явно сделана по другим принципам классификации). Из нее мы узнаем, в частности, что на строительство автодорог в бюджете заложено 238,9 миллиарда рублей (то есть финансирование идет не только по статье Дорожное хозяйство, но и, видимо, по статье Транспорт), а на развитие наземного пассажирского транспорта – 40 миллиардов. На жилищное строительство и реновацию заложено 105 миллиардов рублей, а на капитальный ремонт жилья – всего 7 миллиардов.
Как видим, приоритетные статьи бюджета — это вложения в инфраструктуру и социальные расходы (ну и ещё загадочные другие общегосударственные расходы). И если уклон бюджета в сторону социальной поддержки населения нельзя не одобрить, то гиперрасходы на инфраструктуру уже вызывают вопросы.
С другой стороны, есть в бюджете статьи, на которых правительство Москвы жестко экономит. Это расходы на научные исследования и охрану окружающей среды. На последнюю из бюджета было потрачено всего 9,9 миллиарда рублей, в том числе на сбор, удаление отходов и очистку сточных вод всего 0,9 миллиарда рублей (кажется уместным вспомнить слово Шиес). А вот как выглядит бюджет научных расходов.
- Прикладные научные исследования в области здравоохранения – 2,2 миллиарда рублей
- Прикладные научные исследования в области охраны окружающей среды – 0,1 миллиарда рублей (загадочным образом опять приходит на ум слово Шиес)
- Прикладные научные исследования в области общегосударственных вопросов – 0,1 миллиарда рублей
- Прикладные научные исследования в области национальной экономики – 0,1 миллиарда рублей
- Прикладные научные исследования в области физической культуры и спорта – 0,0 миллиарда рублей
В принципе политика московских властей не уникальна. Акцент на массированные вложения в инфраструктуру был характерной чертой многих стран и регионов мира в последние 40 лет. Можно назвать это явление «инфраструктурным кейнсианством». Суть кейнсианства в том, что государство должно бороться с кризисом, стимулируя своими расходами спрос. Конкретные методы могут быть разными, от повышения социальных расходов до увеличения военных заказов. Частью кейнсианской политики было финансирование больших инфраструктурных проектов, дорог, комплексов зданий и т.д. После неолиберального поворота, произошедшего в 1980-е годы, кейнсианство стало не модным. Неолиберальные экономисты доказывали, что ради сохранения финансовой стабильности надо сократить государственные расходы, особенно социальные, и вообще минимизировать роль государства, сделать из него «ночного сторожа». Единственным видом государственных расходов, который признавался идеологически правильным, остались расходы на строительство инфраструктуры. Некоторые злые и невежественные люди полагали, что светочи экономической мысли просто побоялись задеть интересы воротил строительного бизнеса, готовых на многое для защиты своих подрядов. Конечно, это было немного опаснее, чем отнимать бесплатные завтраки у школьников, но мы, конечно, не подвергаем сомнению чистоту намерений и принципиальность неолибералов.
Как бы то ни было, после торжества их идей в бюджетах многих государств и регионов расходы на инфраструктуру возросли, и в том числе за счет бессмысленных проектов, например, дорог, которые никуда не ведут. Так что Москва в принципе может рассматриваться как вписывающаяся в общемировой тренд, пусть и с запозданием. Вопрос, однако, в том, может ли «инфраструктурное кейнсианство» работать в Москве. Точнее, может ли оно дать какой-то позитивный эффект, помимо обогащения воротил строительного бизнеса? «Инфраструктурное кейнсианство» работало бы, если бы попадающие строительному комплексу деньги оставались бы преимущественно в рамках городской экономики (или хотя бы экономики страны). Но для этого строительный комплекс должен быть устроен иначе. Как выглядит строительная отрасль сейчас? Это трудолюбивые мигранты, работающие на европейском строительном оборудовании. Соответственно, деньги, идущие на «инфраструктурное кейнсианство», если не считать ту часть, которая просто где-то пропадает, идут дальше на развитие потребительской культуры Средней Азии и немецкого машиностроения. Для экономики Москвы эти деньги потеряны.
Разумеется, все вышесказанное не означает, что расходы на инфраструктуру Москве не нужны. Есть необходимый уровень таких расходов, который потому и необходимый, что его обязательно надо поддерживать. Но этот необходимый уровень в Москве давно превышен, и превышен очень сильно. Мы имеем дело с расходами ради расходов, и, если уж бюджету так необходимо потратить эти лишние деньги, то не лучше ли это сделать каким-то более полезным способом? Тем более что тратить есть на что.
Нынешнее благополучие московской экономики – временное явление, с которым может покончить целый ряд угроз. Разберем две из них, потенциально наиболее опасные. Как известно, важную роль в доходах Москвы играют налоги на прибыль организаций (примерно треть бюджета, 671,8 миллиарда рублей). Менее известно, что значительная часть этих организаций в действительности ведет экономическую деятельность за пределами города, а в самом городе лишь размещается головной офис. Это один из механизмов скрытого перераспределения денег в пользу столицы за счет регионов. В условиях длительной экономической стагнации в России регионам все тяжелее нести это бремя. И дело не только в том, что оно воспринимается регионами со все большим и большим раздражением. Многие из регионов уже пришли к такому состоянию, что не могут более участвовать в этой скрытой схеме финансирования Москвы. Это бремя уже просто для них непосильно. И либо правила игры придется изменить, и тогда налоги перестанут поступать в московский бюджет. Либо регионы просто придут к такому состоянию, что с них все равно нечего будет получить, и московским компаниям придется уйти. Уже не стоит вопрос о том, будут ли потеряны эти деньги, стоит лишь вопрос о том, когда это произойдет. И вместе с частью налога на прибыль будет потеряна ещё и часть налога на доходы, поскольку московские компании будут вынуждены сократить часть персонала. Разумеется, городской бюджет сможет, урезав расходы до необходимого уровня, остаться на плаву, даже если потери достигнут половины триллиона рублей. Но резервов на парирование будущих кризисов у него не останется. А эти будущие кризисы, скорее всего, будут.
Существует большая вероятность того, что мы сейчас живем на пороге радикальных изменений в экономике, связанных с внедрением новых технологий. Связано это с появлением так называемого «машинного обучения». Помучившись последние пол века с программированием компьютеров, люди наконец поняли, как научить их выполнять сложные задачи. И это именно те задачи, которые необходимы для автоматизации целого ряда видов деятельности, с которыми ранее компьютер справиться не мог, и которые считались прерогативой человека. В отличие от предыдущей волны автоматизации, которая затронула в основном промышленных рабочих, новая волна ударит прежде всего по сфере услуг. Как промышленные роботы стали обыденной реальностью в современной индустрии, такой же обыденностью станут роботы и в сфере обслуживания. В ближайшем будущем компьютер, использующий технологии «машинного обучения», может заменить человека в таких профессиях, как продавец, водитель, охранник. Существуют исследования, согласно которым автоматизации в Москве может быть подвержено 44% рабочих мест. Скорее всего развитие машинного обучения пойдет и дальше, что позволит автоматизировать работу большей части нынешнего «офисного планктона». Тогда потенциальными жертвами автоматизации становится уже как минимум половина рабочих мест столицы.
Скорее всего, автоматизация сферы услуг в Москве (и в России в целом) будет проходить по такому сценарию. Сначала давление на рынок труда приведет к снижению зарплат, и это снижение будет автоматизацию тормозить. Но в определенный момент издержки на автоматизацию упадут до такого уровня, что ответить на неё новым снижением зарплат уже будет невозможно. И тогда автоматизация примет обвальный характер, с массовыми сокращениями, формированием очагов локальной бедности и последующим их слиянием в одно сплошное гетто «экономики незнания». Москве придется пережить те же социальные процессы, которые некогда пережили американские промышленные города. Нынешние блестящие торговые и офисные центры повторят путь заброшенных заводов и фабрик Детройта. Огромные вложения в их строительство не просто не приведут город к процветанию. Это будут вложения в будущие гири на ногах московского бюджета, которые потащут город на дно. Это будут вложения в будущую безработицу, вложения в гетто, вложения в экономику незнания.
Конечно, автоматизация не только уничтожает рабочие места, но и создает их. Вот только создаются эти места не там, где эти роботы применяются, а там, где они создаются. И если всё пойдет так, как идет сейчас, создаваться эти роботы будут не в России. А значит, рабочие места от московских продавцов и офисных сидельцев перетекут к китайским, корейским и японским рабочим и инженерам. Конечно, это не 100% неизбежная перспектива. В России, и в частности в Москве, есть определенный потенциал для того, чтобы включиться в эту надвигающуюся волну не только как потребителям, но и как производителям. Проблема в том, что этот потенциал относится к сфере образования, технических знаний и навыков. Но местная бизнес-среда самостоятельно эту проблему решить не сможет. Надеяться на то, что в России сам собой возникнет высокотехнологический бизнес, было бы очень наивно. Можно долго перечислять, чего для этого не хватает, но эта статья не про проблемы российского предпринимательства.
Лучше всего, если бы поиском ответа на вызов автоматизации занялся федеральный центр. Но раз уж он этот вопрос пустил на самотек, то почему бы его не взять в свои руки Москве, раз уж её бюджет стал таким мощным средством накопления капитала? Почему бы не пустить этот капитал не на перекладывание плитки, не на благоустройство уже неоднократно благоустроенных территорий, не на поддержку потребительского спроса в Средней Азии, а на научно-технические исследования, на создание благоприятной среды для предпринимательства в сфере высоких технологий, на поддержку студентов технических специальностей, на создание новых рабочих мест в сфере высоких технологий? Может быть, лучше не загаживать мусором просторы России, а вложить деньги в новые технологии переработки отходов? Может быть, лучше поменьше строить торговых центров, зато больше технопарков? Может быть, на месте закрывающихся заводов следует устраивать не жилые комплексы и не развлекательные центры, а лаборатории и экспериментальные производства? Нынешние выборы в Мосгордуму – последний шанс развернуть городскую политику в сторону развития новых технологий. И тогда несмотря на все превратности технологического прогресса даже через 10 лет московский хипстер сможет заработать себе не только на смузи и барбершоп, но даже и на новый гироскутер.
