Недавние федеральные выборы в Германии завершили цикл 2017 г. На моей личной памяти не приходят на ум года, когда парламентские выборы проходили сразу в трёх ведущих странах Европейского Союза – Германии, Франции и (пока ещё) Великобритании. Естественно, в каждом из этих государств произошло изменение соотношения сил между основными политическими акторами.
Очевидно, что в каждом конкретном случае «национальные ставки» выборов были оригинальными. И говорить о каких-то общих тенденциях сложно, если, например, в Великобритании правящая партия, набрав больше голосов, чем в 2015 г., сохранила свою власть, во Франции к власти пришло созданное «с нуля» новое движение, а две «народные» партии в Германии впервые в послевоенной истории на двоих на набрали и половины голосов…
Но, безусловно, есть некоторые генеральные, общие тенденции, о которых мы уже вправе сказать. В частности, во всех ведущих странах «зарубежной Европы» правительственные партии понесли в том или ином виде потери. Во Франции социалисты потерпели катастрофическое поражение, христианские демократы и социал-демократы в ФРГ показали самые плохие результаты за послевоенный период. Да и в Соединённом Королевстве у консерваторов уменьшилось парламентское представительство, в результате чего они потеряли абсолютное большинство в палате общин.
В ведущих европейских странах (к Британии эта мысль относится в гораздо меньшей степени) явно усилились силы, делающие упор на популизме. Выход во второй тур президентских выборов во Франции Марин Лё Пен и третье место «Альтернативы для Германии» на сентябрьских выборах в ФРГ – тому явное подтверждение. Но популизм бывает не только крайне правый. Хотя недооценивать наступление крайне правых, продолжающееся в самых разных зонах Европы, вряд ли стоит. «Выстрел» Жан-Люка Меланшона, да хотя бы даже и «эффект Макрона» (несмотря на либеральную ориентацию, этот политик во время избирательной кампании также умело обыгрывал «популистскую поляну») подтверждают общую тенденцию на усиление популистских настроений.
Ну а можно ли сделать подобные «генеральные» выводы относительно сил левой ориентации? На мой взгляд, если мы подойдём к данному вопросу с осторожностью, то да. Во-первых, электоральные баталии 2017 г. в «Старом Свете» (и далеко, к слову, не только в ведущих его странах) очередной раз подтверждают, в каком незавидном состоянии ныне находится европейская социал-демократия. Соглашусь тут со своим давним товарищем и приятелем, членом Национального бюро Социалистической партии (Франции) Жераром Филошем: «Везде мы видим отступления социал-демократии. Рано или поздно должна была наступить расплата за отказ от своей идентичности, за врастание в либерализм.» И эта плата оказалась тяжёлой!
Представитель французских социалистов Бенуа Амон в минувшем апреле занял на президентских выборах лишь пятое место, а количество парламентариев-социалистов после избрания Национального Собрания сократилось примерно на 90%! Социал-демократическая партия Германии вновь «заплатила» за своё участие в «Большой коалиции», не набрав в этот раз и 21% голосов. А ведь речь идёт о партиях, имеющих высокую степень влияния и в Социалистическом Интернационале, и в Партии европейских социалистов. Ведущие социал-демократические партии теряют не только избирателей. Уже который год падает их членская база, снижается уровень и качество отношений с социальным и профсоюзным движением. Не везде, конечно, но в целом эта тенденция по ЕС преобладает.
Однако, во-вторых, всё вышесказанное отнюдь не означает, что традиционные конкуренты социал-демократии по левому спектру могут радоваться. Вовсе нет, поскольку в случае с другими традиционными левыми партиями мы можем говорить либо тоже об ослаблении, либо о стагнации. В частности, это относится к экологистам. На последних парламентских выборах провалились французские «зелёные», сохранив лишь одно депутатское кресло. Столь же «большим» представительством могу похвастаться их соседи через Ла-Манш. Если партия «Союз-90 – Зелёные» и показала чуть более лучший результат, чем на федеральных выборах 2013 г., всё-таки итоговое пятое место – это не то достижение, на которое экологисты надеялись на выборах.
В общем, примерно схожие вещи можно сказать и о традиционных радикальных левых. Во Франции после парламентских выборов число депутатов-коммунистов чуть возросло, однако сама компартия зарегистрировала в национальном масштабе в первом туре наихудший результат – 2,7% выборов. Провалились радикальные левые группировки на парламентских выборах в Великобритании. Немецкие «Левые», правда, в целом показали достойный результат (9,2% голосов), но как подчёркивает заместитель пресс-секретаря фракции «Левых в Бундестаге» Хайно Харниш, «нам не всегда хватает креативности в проведении избирательных кампаний». Действительно, традиционные левые партии находятся с состоянии, близком к тупиковому.
Но всё-таки, для левого движения Европы выборы в «суперстранах» Евросоюза принесли, на мой взгляд, и позитивные моменты. Здесь я имею в виду прежде всего результат британских лейбористов на выборах в палату общин и показатели Жан-Люка Меланшона в первом туре президентских выборов во Франции и его движения «Непокорённая Франция» на выборах в Национальное Собрание. И этот третий момент также представляет очень и очень важным.
Да, эти силы не победили. Но 40% у лейбористов и более 19,5% у Меланшона – это очень яркие показатели. И тут важно сказать, что они были достигнуты, как говорится, «не благодаря, а вопреки». В первом случае – вопреки господствовавшей долгие годы в британском лейборизме (да и в целом – в сегодняшней европейскойсоциал-демократии) социал-либеральном направлении. Во втором – в решительной оппозиции как макроновскому либерализму, так и протухшему социалистическому «реформизму».
При всём персональном отличии Джереми Корбина и Жан-Люка Меланшона (я склонен согласиться с точкой зрения своего друга профессора Лондонского университетского колледжа Филиппа Марльера о том, что английский политик, «в отличие от популистского дискурса Мелашона, гораздо в большей степени соответствует социалистической традиции»), важно отметить, что и один, и другой предлагают своим обществам, действительно, альтернативную политику. Д. Корбин сумел добиться для своей партии принятия манифеста, в котором впервые за несколько десятилетий чёрным по-белому прописаны национализации, тогда как Ж.-Л. Меланшон обещал стать «последним Президентом V Республики» и вывести Францию из участия в европейских договорах, ограничивающих её суверенитет.
На самом деле, в данных конкретных случаях мы имеем дело с политиками. не вписывающимися в обойму не классической социал-демократии, ни преобладающего радикального левого спектра. И этот очень любопытный момент – ещё одно важное последствие всеобщих выборов в ведущих странах Западной Европы, прошедших в текущем году.
