Дональд Трамп © Win McNamee/Getty Images
Начало президентства Дональда Трампа меньше всего было похоже на медовый месяц первоначальной популярности, который пережили все предыдущие лидеры США. Острота и агрессивность дискуссии просто беспрецедентная. Либеральная общественность выплеснула всю свою ненависть, а патриотическая — свой восторг. Причем у нас в России мнения разделились примерно по тем же линиям, что и в Америке.
Куда сложнее ситуация среди левых. В то время как одни подобно хорошо обученным попугаям повторяют тезисы либеральной пропаганды, страстно цитируя CNN и «New York Times», другие, как минимум, испытывают некоторое злорадство по поводу крушения Демократической партии и отказа Содиненных Штатов от договоров о свободной торговле. Однако даже в этом случае дискуссия за редкими исключениями не выходит за пределы вопроса о том, нравится нам или не нравится 45-й президент США и принимаемые им решения.
Для того, чтобы понять перспективы правления Дональда Трампа, нам нужны не оценки его личности и даже его действий, а анализ разворачивающегося перед нами процесса. Между тем решения нового президента свидетельствуют о крайней противоречивости его политики. Сам Трамп и его окружение, возможно, ещё не осознали масштабы проблемы, но дальнейший ход событий вынудит их это сделать.
Колебания сенатора Берни Сандерса, который то высказывает одобрение решениям Белого Дома, то обрушивается с яростной критикой на его хозяина, по-своему показательны.
В самом деле, ряд действий и заявлений Дональда Трампа ставят его в один ряд с антиглобалистами, протестовавшими в Сиэтле в 1999 году.
Но тут же другие его решения и высказывания совершенно однозначно маркируют президента не просто как консерватора, но как сторонника свободного рынка и либеральных экономических доктрин.
С одной стороны, Трамп отменяет соглашение о Тихоокеанском партнерстве и пересматривает договор о Севроамерикнской зоне свободной торговли, воплотившие принципы неолибрализма. Он ругает НАТО, говорит о всеобщем медицинском страховании по канадскому образцу, призывает снизить цены на лекарства. Президент встречается в Белом доме с профсоюзными деятелями и обсуждает совместные усилия, направленные на создание рабочих мест. Но буквально в те же дни президент отменяет ограничения и правила, регулирующие деятельность крупнейших банков Уолл-стрит, а переговоры по контролю над ценами медицинских препаратов оборачиваются обещанием понизить налоги для компаний-производителей.
Назначение министром образования (education secretary) Бетси ДеВос и вовсе выглядит скандалом. И не только из-за её консервативных взглядов, но и из-за того, что руководить школами поставили даму, находящуюся в острейшем конфликте с профессиональным сообществом — как это вяжется с обещанием Трампа вернуть власть народу?
С точки зрения самого Трампа здесь, скорее всего, нет никакого противречия. У Бетси Де Вос взаимная ненависть с учителями, зато имеется взаимопонимание с наиболее дремучей частью родителей, уверенных, что чем меньше дети узнают в школе, тем будет лучше для них.
Президент, как и большинство его избирателей, не верит в глобальное потепление, зато верит в свободный рынок и низкие налоги. В то же время он считает, что американский внутренний рынок надо защищать от недобросовестных иностранных конкурентов. Попросту говоря, либерализм для «своих», протекционизм для «чужих».
И ведь именно так развивался американский капитализм в первой трети ХХ века!
Увы, времена изменились. Транснациональный капитал, сложившийся к концу ХХ столетия, изменил правила игры не только на глобальном, но и на внутрннем рынке. Именно эти новые правила и привели мир к нынешнему системному кризису. Крушение неолиберального миропорядка является стихийным и естественным процессом, порожденным его собственной, саморазрушающей логикой, а отнюдь не идеологическими представлениями антиглобалистов или Трмпа. Этот процесс распада начался ещё до прихода нынешнего президента в Белый дом, и сама победа Трампа является следствием кризиса, уже в полной мере развернувшегося и проникшего во все поры общества. Нравится это или не нравится либеральным интеллигентам в Лондоне, Москве и Нью-Йорке, этот распад необратим. В 2016 году политика синхронизировалась с экономикой.
Принципиальное отличие 45-го президента США от его либеральных соперников состоит не в том, что он не верит в глобализацию, а в том, что он отдает себе отчет в её крахе, и потому пытается не спасать разрушающуюся систему, но стремится выстраивать новую политику исходя из новой реальности. Вопрос в том, в каком направлении он пойдет.
Если распад старой системы является до известной степени стихийным процессом, по крайней мере — на экономическом уровне, то формирование нового общественного прядка происходит далеко не автоматически. Намереваясь пересмотреть правила игры, Трамп сталкивается с необходимостью провести в жизнь собственную позитивную программу. И тут он неминуемо сталкивается с объективным противоречием интересов между разными социальными и экономическими группами, заинтересованными в переменах.
Последовательное проведение протекционистской политики, направленной на восстановление и отвоевывание внутреннего рынка, не будет эффективно без мер по регулированию и реконструкции самой американской экономики.
Можно сколько угодно призывать к проведению реиндустриализации США на основе рыночных принципов, однако эти принципы объективно не работают на решение данной задачи.
Если бы ситуация была иной, то не только задача была бы уже более или менее решена, но и сам Трамп вряд ли имел бы шанс занять Овальный кабинет в Белом доме.
Попытка пополнять бюджет за счет импортных пошлин, одновременно сокращая налоги, поощрять производство, не снижая прибыли финансовых корпораций и повышать зарплату рабочих, не затрагивая интересов предпринимателей, рано или поздно приведет экономическую политику президента США в логический тупик, выйти из которого будет невозможно, не сделав политического выбора в пользу той или иной стороны. Противоречия только усугубятся по мере того, как правительству придется принимать решения по вопросам внешней политики, провоцируя разногласия и кризисы уже внутри администрации.
По сути противоречия политики Трампа отражают противоречия широкой межклассовой коалиции, которая привела его в Белый Дом. Что бы ни говорили либеральные публицисты, он выиграл выборы именно голосами рабочих. Не так называемых «белых мужчин», а именно рабочего класса, открыто и в значительной мере солидарно выступившего против столичного истблишмента. В значительной мере его избирательная кампания воспроизводила идеи и лозунги левых. Республиканского кандидата поддержали фермеры, мелкие служащие и провинциальная интллигенция. Это действительно было восстанием забытой и обиженной провинциальной Америки против обогатившихся за счет труда мигрантов избалованных жителей Калифорнии, чиновников-космополитов из Вашингтона, против либеральной элиты, давно уже повернувшейся спиной к собственной стране.
Только сам Дональд Трамп никак не рабочий и не фермер. Он и его окружение являются весьма типичными представителями среднего американского капитала, привязанного к внутреннему рынку и находящегося в конфликте с траснациональными корпорациями.
Все поддержавшие его группы в равной степени были обижены и унижены политикой, которую проводили столичные либералы, заинтересованы в пересмотре этой политики. Им всем нужен протекционизм. Но на этом пункте их единство заканчивается. В позитивной части программы интересы классов и групп, приведших Трампа в Белый дом, отнюдь не совпадают.
С одной стороны, способность объединять вокруг одного лидера или партии широкую межклассовую коалицию всегда была основным источником силы популистских движений. С другой стороны, объективные противоречия классовых интересов неизменно оказывались для них камнем преткновения. В долгосрочной перспективе успех, а зачастую и физическое выживание популистских лидеров всегда зависели от того, смогут ли они, меняя конфигурацию и маневрируя, удержать взглавляемый ими блок от распада? Смогут ли переформировать его на ходу, делая выбор в пользу тех сил, на которые нужно поставить в данный момент? Рано или поздно придется не только поддержать одну часть своих сторонников против других, но и пожертвовать многими из своих политических друзей, а порой даже интересами своего класса.
Именно такой выбор неминуемо предстоит Дональду Трампу. В зависимости от того, когда, как и в чью пользу он его сделает, опредлится не только место 45-президента в истории США, но и его дальнейшая личная судьба, которая может оказаться более чем драматичной. Политический и институциональный кризис американского общества зашел слишком далеко. Страна расколота, а старый порядок, к которому призывают вернуться либералы, не только уже не восстановим, но получает всё новые удары день ото дня. И сами организаторы либеральной оппозиционной кампании добивают собственными действиями те общественные институты, на которые ранее опиралась их власть.
Для того, чтобы избавиться от Трампа, им необходим государственный переворот. Независимо от того, будет этот сценарий испробован в жестком (насильственном) или мягком (импичмент) варианте, это будет сильнейшим ударом по институтам американской демократии.
Можно с большим основанием предположить, что историческая миссия Трампа состоит в разрушении существующего либерального порядка. Позитивную работу выполнят уже другие политики и общественные движения. Но сами эти движения и лидеры сформируются именно борьбой, которая разворачивается сегодня. И то, как это произойдет, зависит именно от судьбы Трампа и хода начатых им преобразований.
Институциональный кризис, подрывая сложившуюся в США двухпартийную систему и господство вашингтонского истеблишмента, создает для левых перспективы участия в серьезной политике. О масштабе открывающихся возможностей говорит внезапный успех Берни Сандерса на праймериз 2016 года. Но эти возможности удастся использовать лишь в одном случае — если левые не дадут либеральным кругам превратит себя в политическую массовку для защиты гибнущего порядка. В противном случае им предстоит пойти на дно вместе.
