Энциклопедическое невежество

Александр Невеев, выпуск, посвященный марксизму.

Наблюдение за некоторыми отечественными интернет-блогерами снова и снова убеждает нас в правоте Джокера, иронически сокрушавшегося, что, мол, ни на кого нельзя положиться. Даже те, кто уже сто раз говорил правильные и полезные вещи, не застрахованы от того, чтобы на 101-й раз вдруг не начать молоть чепуху, уверенно и сохраняя просветительский пафос.

Увы, не избежал этой участи и известный обличитель шарлатанов как Александр Невеев, который в серии роликов на Youtube толково и дельно критиковал такие лженаучные явления, как нейролингвистическое программирование (НЛП), соционика, пикап, психоанализ, гомеопатия и прочие. Доставалось и таким популярным в наши дни деятелям, как Сергей Савельев, Олег Новоселов и Александр Невзоров. Все было хорошо до тех пор, пока Александр Невеев, представляющийся кандидатом психологических наук, не решил осчастливить своих зрителей рассказом о марксизме. Можно сказать, что мы увидели по настоящему энциклопедическую неосведомленность о предмете, которому Невеев решил посвятить свой очередной ролик.

Начав свои рассуждения с того, что марксизм – это лженаука, Невеев переходит к перечислению доводов, которые это якобы доказывают.

Первой под удар попадает трудовая теория стоимости. Оная, по мнению Невеева, утверждает, что источником стоимости товара является вложенный труд, но при этом игнорирует, что в эту стоимость включается и труд предпринимателя, собственника средств производства.

«Попробуй-ка создай условия, чтобы у тебя в одном месте сошлись и ресурсы, из которых ты производишь, и оборудование, на котором ты производишь, и рабочая сила. Все эти затраты берет на себя предприниматель. И, конечно, нельзя забывать о том, что любой бизнес – это всегда деятельность, сопряженная с огромным риском, и то, что предприниматель берет на себя этот риск, дает ему все права на то, чтобы создавать (sic! – прим. К. В.) прибавочную стоимость и класть себе в карман».

Как мы видим, человек вообще не понимает предмета, который взялся критиковать. Во-первых, где конкретно он вычитал, что, согласно трудовой теории стоимости, в стоимость товара не входит и предпринимательский труд? Что касается прибавочной стоимости, то она, да будет известно Невееву, результат неоплаченного труда, из которого и формируется богатство капиталиста. Во-вторых, с какой стати риски, угрожающие бизнесмену, «дают ему все права» класть прибавочную стоимость себе в карман? Почему риски, которым подвергает себя наемный работник, не дают ему таких же прав? Но главное, какое всё это отношение имеет к теории стоимости, первоначально сформулированной, кстати, не Марксом, а вполне либеральным экономистом Рикардо? Эта теория лишь гласит, что для того, чтобы товары могли эквивалентно обмениваться друг на друга у них всех должна быть некая общая характеристика. Этой характеристикой является то, что во все эти товары вложен человеческий труд. Вот, собственно и всё!

Ясное дело, что позднесоветские интеллигенты ни Маркса, ни тем более Рикардо не читали, обходясь популярным переложением в партийных учебниках. А заодно страшно обижались за капиталиста, которого обидел основоположник, создав теорию прибавочной стоимости. Но и тут они, увы, оплошали. Маркс же как раз подробно объясняет почему именно капитал дает возможность нанимать рабочих, т. е. присваивать чужой труд (независимо от того, сколько своего труда затрачивается собственником). Однако капитал в соответствии с политэкономической концепцией Маркса сам по себе есть ни что иное, как овеществленный прошлый труд. Чей это труд — рабочего или собственника — не важно. В любом случае, он уже превратился в инструмент подчинения, организации и эксплуатации нового, живого труда.

У предпринимателя нет монопольного права на создание рабочих мест. Есть примеры кооперации, когда сами работники становятся собственниками средств производства и самостоятельно распоряжаются прибавочной стоимостью, полученной в результате, так сказать, самоэксплуатации. Этим же может заниматься государство, перенаправляя прибавочную стоимость на решение социальных проблем и создание новых рабочих мест. Либералы в таких случаях отвечают в стиле «государство не может быть эффективным собственником, так как чиновник не заинтересован в максимальной эффективности доверенного ему дела, в отличие от бизнесмена, который вложил свои личные средства». Как будто в истории не было примеров неэффективного частного предпринимательства? Рискну предположить, что большая часть бизнесменов оказалась как раз неэффективными собственниками. Как заметил Б. Кагарлицкий, чтобы в гонке кто-то победил, нужно, чтобы все остальные проиграли. А за каждым выбывшим из гонки стоят десятки, сотни, тысячи рабочих, которые лишились своих мест и источника средств к существованию именно потому, что их наниматель вылетел в трубу.

Впрочем, не будем слишком строги к Невееву. Всеобщая деградация общественной мысли в наши дни достигла такого уровня, что даже Стэнфордская философская энциклопедия в статье «Карл Маркс» пишет, что трудовая теория стоимости плоха, так как:

«Утверждение Маркса о том, что только труд может создавать прибавочную стоимость, не основано на какой-либо аргументации или анализе и, можно утверждать, является просто элементом (артефактом) его представлений. Любой товар можно было выбрать на подобную роль. Следовательно, с равным основанием можно было бы изложить кукурузную теорию стоимости, утверждая, что кукуруза обладает уникальной силой создания большей стоимости, чем она сто́ит. Формально она будет идентична трудовой теории стоимости». 

Чего уж требовать от интернет-блогера!

Идем дальше. Следующая претензия Невеева к марксизму касается формационного подхода к истории. Этот подход, как считает кандидат психологических наук, ненаучен, ибо, оказывается, не во всех обществах были и рабовладение, и феодализм и так далее. Хотите пример? Невеев вам его легко приведет:

«Например, восточные славяне. Вот у нас никакого рабовладения не было».

Хочется верить, что Невеева не слышали профессиональные историки, так как в противном случае им можно только посочувствовать – подобное невежество вызывает просто физическую боль. Рабство у восточных славян было и еще какое! Людей продавали, покупали, обращали в рабство. Рабы были разных видов (холопы, челядины и пр.). Даже в живописи это нашло отражение – посмотрите на картину С. В. Иванова «Торг в стране восточных славян».

Однако в том-то и дело, что у Маркса нигде не написано, будто все общества обязательно должны последовательно пройти все одинаковые фазы и к тому же в одном и том ж порядке. Он лишь описал фазы, пройденные западноевропейскими обществами, о чем специально написал Вере Засулич. По той же причине он вводит и понятие азиатского способа производства, демонстрируя, что между европейскими и азиатскими траекториями развития была существенная разница. Но вот на чем формационная теория действительно настаивает, это на том, что любой способ производства не может существовать иначе как на определенном уровне развития производительных сил. Иными словами, вы можете, конечно, продать супер-компьютер саудовским принцам, но само по себе общество, построенное по феодально-клановому принципу, супер-компьютеры разрабатывать и даже эффективно использовать не сможет.

С формационным подходом, конечно, можно разделаться, если ограничиться ретивой критикой кондового советского истмата с его хрестоматийной пятичленкой. С таким же успехом можно критиковать гелиоцентрическую систему мира на том основании, что планеты в коперниковской модели мчатся в космосе по круговым орбитам, а не по эллиптическим.

Формационный подход, который разделяли историки-марксисты в XIX веке и первой половине прошлого века, давным-давно видоизменился, как меняется любая научная теория, когда появляются новые факты. Современный формационный подход включает в себя учет так называемых горизонтальных связей между обществами. Человечество в целом действительно проходит в своем развитии через смену формаций, но это отнюдь не обязательно означает, что каждый народ тоже обязан проходить через все названные стадии. На эту тему очень много написано представителями школы мир-системного анализа, а кроме того, проблему стадиальности подробно разобрал в своей «Философии истории» историк Ю. Семенов.

При этом Невеев постоянно ссылается на принцип фальсифицируемости Карла Поппера, которому марксизм вообще и формационный подход в частности не удовлетворяют. Однако же, ознакомившись с претензиями Невеева, начинаешь задумываться, имеет ли он вообще представление о том, как работает научный метод:

«Если вы найдете общество, в котором какой-то формации не было, то марксисты всегда придумают кучу аргументов, объясняющих, почему той или иной формации в данном конкретном обществе не было».

Оцените, какие негодяи эти марксисты! Они не просто объясняют свою точку зрения, но еще и приводят аргументы! Разве так обязан вести себя ученый? Очевидно, он не должен искать объяснений явления или анализировать его. Достаточно лишь констатировать несоответствие фактов теории и забыть, как про теорию, так и про факты, удовлетворившись констатацией этого несоответствия.

Напомним, что критерий фальсифицируемости отказывает в научности той теории, которая в принципе не допускает возможности проведения эксперимента, опровергающего ее. Принцип этот красив и строен, однако не абсолютен и уж тем более не общепринят. Применительно к экономике или истории (а Поппер вообще отрицал существование каких бы то ни было законов, управляющих ходом исторического процесса), он оказывается неким абсолютным цензором, который откажет в критерии научности любой исторической, экономической, социологической, антропологической и т.д. теории. Более того, если понимать эксперимент в его классическом, лабораторном значении, то критерий Поппера откажет в научности и теории Большого взрыва, и макроэволюции, большей части современной математики, и, конечно же, лингвистике.

Вдобавок сам принцип фальсифицируемости совершенно не фальсифицируем, или, говоря иначе, не удовлетворяет собственным строгим требованиям. Именно поэтому применительно к таким общественным наукам, как история или экономика, логичнее пользоваться тезисом Дюэма-Куайна, который, выражаясь шершавым языком плаката, гласит, что если комплекс каких-то гипотез не может дать верных предсказаний, это не значит, что на помойку надо выкинуть их все. Проще говоря, если ваша машина почему то не заводится, это не значит, что в ней отказали сразу все механизмы. Что-то могло устареть и сломаться, но вряд ли из-за этого кто-нибудь решит выбросить все авто целиком.

Но Невеев не так прост, как может показаться. Он достает из рукава козырь, которым уже почти сто лет пользуются антимарксисты. Речь идет о предсказаниях Карла Маркса. Надо признать, что Невеев предъявляет к нему особенно странные претензии. В частности Маркс, оказывается, не смог предвидеть «механизацию производства»! Мне сложно понять, что конкретно имеется ввиду. Если речь идет о промышленном производстве, то, разумеется, Маркс как человек психически здоровый не стал предсказывать то, что уже существует. Собственно, о внедрении машин и их революционной роли в экономике автор «Капитала» не только писал всю жизнь, но и объяснял этим социальные изменения, происходившие у него на глазах.

Другая претензия – это упрек, связанный с «непредвиденным» обретением капитализмом «человеческого лица». Оказывается, глупый Маркс не учел, что в будущем капитализм станет более социальным и жизнь рабочих серьезно улучшится. Это очень старый аргумент, который был серьезно рассмотрен и разработан самим же Марксом.  Описывая «политэкономию рабочего класса», автор «Капитала» подчеркивает, что наемные работники своей борьбой могут добиться не только серьезного улучшения собственной ситуации, но и сделать общество более гуманным. Больше того, в разделе «Капитала», посвященном английскому фабричному законодательству, автор объясняет, что эта цель может быть достигнута не только борьбой самих рабочих, но и выступлениями общественности. Но во всех этих случаях приходится преодолевать сопротивление собственников, краткосрочные интересы которых неминуемо страдают от любой попытки упорядочить и гуманизировать экономический режим.

Капитализм в западных странах приобрел те милые сердцу Невеева черты не потому, что владельцы заводов, газет и пароходов вдруг резко подобрели и решили поделиться частью своих богатств с пролетариатом. Нет, именно долгая борьба, которая велась в том числе под знаменем марксизма, и обеспечила трудящимся их социальные завоевания.

Ценой тысяч забастовок, акций протеста, сложнейшей и утомительной избирательной борьбы западный рабочий вырвал у капиталиста 8-часовой рабочий день, гарантии, коллективные трудовые договора, пособия по безработице и так далее. Сыграл свою роль и страх капиталистов перед красной угрозой – вспомним знаменитую Вашингтонскую конференцию 1919 года.  Однако стоит рабочему движению ослабеть, как процесс тут же разворачивается в обратном направлении — достаточно вспомнить происходящие прямо сейчас на Западе или у нас в стране события, от демонтажа бесплатного здравоохранения в России до отмены трудовых прав во Франции.

«Вообще, как ни странно это может показаться обыденному сознанию, у Маркса вы почти не найдете прогнозов, – комментирует версию о неудачных предсказаниях Маркса Борис Кагарлицкий. – Он всегда очень негативно относился к попыткам предсказывать будущее, предпочитая выявлять тенденции современного развития и на этой основе определять его перспективы. Маркс и Энгельс предсказывали русскую революцию и то, что постреволюционное развитие нашей страны не будет автоматически повторять путь Запада (чем очень смущали русских марксистов), они предупреждали и о возможности авторитарного вырождения революционного режима в России. Они в самом деле ожидали, что преодоление капитализма произойдет в куда более краткие исторические сроки, но отнюдь не ошиблись с описанием противоречий системы. Например, Маркса очень много критиковали, когда он писал о тенденции нормы прибыли к понижению. Тем не менее современная экономическая статистика полностью подтвердила его выводы на основе данных за долгосрочный период».

Сюда же можно добавить и такие предсказания, как регулярно повторяющиеся кризисы капитализма, глобализация и монополизация капитализма и даже то, что человек станет «изобретательным и расчетливым рабом нечеловечных, изощренных, неестественных и надуманных желаний» – оглянитесь вокруг и посмотрите на гигантские массы людей, несущиеся за новейшими айфонами и прочей лабудой. Пользуясь все тем же марксистским методом, Троцкий, к примеру, предсказывает вырождение советского режима, его крах и даже что все это будет «с богом и со славянской вязью, т.е. со всем тем, что нужно душегубам для «души».

Впрочем, странно было бы ожидать от Невеева объективной оценки марксизма, если, по его мнению, сильной стороной Маркса было (попробуйте угадать, что) – «способность писать талмуды с кучей научных данных». Этого, конечно, ему простить никак нельзя.

Увы, сказанного Невееву оказывается недостаточно, чтобы продемонстрировать всему миру свою энциклопедическую неосведомленность. Он продолжает «доказывать».

«Марксизм безусловно лженаука, когда он лезет в науку. Например, когда коммунисты начинают говорить о том, что существует базис и надстройка, то они, конечно, ошибаются».

Ошибочность коммунистических взглядов тут доказывается весьма своеобразно. Невеев великодушно признает, что экономические отношения влияют на культуру общества, на его религиозные воззрения, но есть ведь и «обратное влияние». Эту просто восхитительная логика – если надстройка может влиять на базис, значит, нет ни базиса ни надстройки! Наверное, возжелай Невеев раскритиковать физику, то рассуждал бы так: да, гравитация Земли влияет на каждого человека, живущего на ней, но поскольку каждый человек тоже в какой-то мизерной степени влияет на Землю, значит… нет ни Земли, ни человека! Может показаться, что я преувеличиваю, но Невеев так и говорит:

«Раз надстройка влияет на базис, значит никакой надстройкой она не является».

Ага! Если стены держат крышу здания, а та, в свою очередь, давит на стены, то нет ни стен, ни крыши. Стоит, кстати, отметить, что Маркс никогда не отрицал воздействии надстройки на базис. Более того, как раз именно социалистическое преобразование общества являет собой пример как раз таки активного воздействия надстройки на базис. Почему это должно отменять существование и того и другого, непонятно.

Оказывается, и классовых интересов никаких нет, ведь есть богатые люди, которые поддерживают коммунистов! Да-да, именно этот жалкий довод преподносится Невеевым как убийственный аргумент против тезиса о марксистской концепции классов. Ничего более убедительного кандидат психологических наук придумать не сумел. Мне сложно судить, но, возможно, когда-нибудь, когда он станет доктором этих наук, ему расскажут, что в нашей Вселенной очень многие ее законы носят статистический характер. Даже такая точная наука, как физика, оперирует вероятностями. Разумеется, это в еще большей степени касается законов, которые управляют развитием общества. Вполне возможно, что есть богатые люди, которые симпатизируют коммунистической идее. Беда в том, что когда мы начинаем подсчитывать число таких прогрессивно мыслящих богачей, выясняется, что их настолько мало, что ими, как говорят физики, можно пренебречь. Образно выражаясь, нельзя умиляться истории о том, как один лев из ста не стал есть собачку, забывая о том, что 99 остальных сожрали бы этих собачек за милую душу. Но Невеев безжалостен:

«Не может весь пролетариат собраться и принять здравое решение. Большие группы, они, как правило, дезорганизованы, и единственным способом, которым эти группы можно включить в политику, это возглавить, сбить в толпу и заставить совершать какие-нибудь простые действия».

Да, нет никого более «демократичного», чем российский либерал. К сожалению, Невеев не объясняет нам, почему одни и те же идеи разные группы общества воспринимают по-разному. Почему, если перед нами политик, который ориентирован на поддержку со стороны бизнес-сообщества, он почти со 100-процентной гарантией будет выступать за ограничение трудовых прав рабочих, увеличение продолжительности рабочего дня и десоветизацию, а если это левый (по настоящему, а не из КПРФ), то он будет больше внимания уделять социальной защите, бесплатному образованию, обучению и прочему? Уж не к «несуществующим» ли классовым интересам обращаются и первый, и второй?

Не исключено, что именно классовым интересом продиктованы и филиппики Невеева против марксизма1.

«Глупо добиваться экономического равенства, отсутствия частной собственности, потому что я не вижу доказательств на уровне фактологии, расчетов, статистики, что это возможно и полезно для общества… Ничего лучше рыночной экономики не придумали».

Оцените ход мысли – глупо добиваться экономического равенства, так как Невеев не убежден в его пользе. Срочно идем его убеждать.

Ну, а если серьезно, то (посмотрите на Западную Европу в момент триумфа социал-демократический идей) чем меньше в обществе экономического неравенства (а значит больше равенства), тем гармоничней оно развивается, тем меньше в нем антагонизмов, тем оно здоровей и привлекательней. Напротив, чем большую власть в нем приобретает бизнесмен, об интересах которого так печется Невеев, тем больше там возникает проблем и тем большему числу людей начинает требоваться помощь коллег героя этой публикации. С другой стороны, кому, как не психологу с частной практикой, выгодна такая ситуация?